— Вот так, — презрительно засмеялся капитан стражи. — На сей раз победили мы! Заберите у него меч. Он тоже отправится на суд в храм Кот! У Крылатого будет славный пир!
ОГРОМНЫЙ ЗАЛ храма был скрыт в полумраке. Множество ламп с синим светом отбрасывали на пол гротескные, длинные тени. На стенах были вырезаны странные барельефы, чудовищные существа — полулюди-полузвери — корчились на них в непристойных позах. Из бесчисленных, украшенных драгоценными камнями жаровен поднимались струйки ароматических дымков, исчезая, как змеи, во мраке обширного купола над головами.
Задняя половина громадного помещения была странно пустой. И там виднелись большие, закрытые бронзовые двери. Перед ними стоял каменный алтарь размером в четыре квадратных фута, и черная грязь столетий лежала на грубо высеченной поверхности, придавая ему древний вид.
А передняя часть храма была заполнена людьми. Вдоль стен стояли охранники в темно-красных плащах и отполированных медных шлемах, а коварные жрецы Кота в черных мантиях, испещренных кабалистическими знаками, распевали странные, стонущие песнопения.
На вырезанном из нефрита троне в центре зала восседал Харг. Правитель Эту был высоким и мощным, со струящимися вниз волосами и бородой. Он был молод, но глаза его казались древними, как мир, бездонными водоемами, в которых скрывались жуткие страсти, а под ними прятались давно забытые тайны тех, кто уплыл безвозвратно по темной реке смерти. Он сидел неподвижно, в синем свете ламп напоминающий труп, не обращая внимания на рабынь, полулежащих у ног его.
Внезапно где-то в темноте зазвонил колокол, и пение жрецов прервалось. Отряд охранников прошел через толпу, ведя пленников. Харг задумчиво изучил три фигуры, а затем наступившую полную тишину прорезал его голос.
— Приветствую тебя, принцесса Зора. — Он еще раз окинул взглядом стройную, изящную фигурку девушки. — За пять лет испуганный ребенок успел превратиться в женщину редкой красоты. — Он повернулся к арфисту, который стоял перед троном, улыбаясь терпеливой, всепрощающей улыбкой слепого. — И тебя, Мимар! Ты не забыл тот день, когда мы вылили чашу расплавленной меди в твои глаза, а затем выкинули тебя, слепого и лишившегося чувств, на улицу? Нам следовало убить тебя, потому что ты все равно каким-то образом ухитрился освободить принцессу Зору и убежать с нею в горы. Но на сей раз мы не повторим своей ошибки. — Затем Харг повернулся к Ульфу. — Этот чужеземец мне незнаком, но он сражался за вас.
— Нет! — умоляюще воскликнула Зора. — Он ничего не знает о наших делах. Он всего лишь незнакомец, которому мы дали приют и напоили вином.
— На его руках кровь моих воинов, — резко ответил Харг. — Так что он тоже предстанет перед Крылатым!
Ульф не ответил, его взгляд блуждал по темному храму. Если только он сумеет освободиться и выхватить у стражника копье, тогда у него появится шанс... Медленно, незаметно, он начал работать с веревками.
Глядя на заключенных, Харг коротко рассмеялся.
— Кот! — прокричал он, поворачиваясь к жрецу с пергаментным лицом, стоящему возле него. — Посмотри-ка, Саган. Видишь, что эти трое олицетворяют собой? Красота, Мудрость и Сила! Давай-ка, позабавимся, проверяя, на что они способны. — И он подозвал стражника, державшего Зору.
Девушка стояла, выпрямившись, перед троном, прозрачная одежда льнула к ее телу, словно лепестки к бутону лотоса.
— Итак, — сказал Харг, перебирая пальцами свою эбеновую бороду, — что скажет наш первый символ? Может Красота спасти себя и своих спутников от мести Кота?
Зора заколебалась, задыхаясь от густых фимиамов, наполнявших храм.
— Освободи их, — прошептала она, — и моя красота будет твоей.
— Это слова женщины, — расхохотался Харг и подал знак трем рабыням, возлежавшим у его ног.
Они покорно встали, их полуобнаженные тела мерцали в синем свете.
— Смотри, Зора, вот три женщины, еще более прекрасные и желанные, чем ты! Это само совершенство из Епипта, Индии и Му! И я обменяю их любовь на твою ненависть? Нет! Итак, первый символ, Красота, ничего не добился! А теперь пусть говорит Мимар!
Стражники подтащили слепого арфиста к его ногам. Ульф на мгновение замер, перестав терзать веревки, которым были связаны его руки, когда дикий, нечеловеческий вопль раздался за бронзовыми дверями.
— Крылатый волнуется, — пробормотал Харг. — Тем сильнее станет его гнев, когда наступит нужный момент! Итак, ты, Мимар, второй из трех моих противников... Мудрость! Ну, так направь свои силы против моей магии, преодолей ее, и ты и твои товарищи будут свободными!
— Нет, не дразните меня, — прошептал слепой. — Я не маг... я всего лишь музыкант...
— Воистину так, — кивнул Харг. — Я и забыл. Принесите ему его арфу!
Слуги выскочили из зала, тут же вернулись с золоченой арфой и сунули ее в руки Мимара. Старик воздел ввысь свои слепые глаза и пошевелил губами.
— О, Боги Мрачных Небес! — вскричал он. — Помогите мне!
Тогда Саган, желтолицый жрец, повернулся к Мимару с тонкой улыбкой на высохших губах. Словно стервятник в черном плаще и капюшоне, некромант склонился над горящей жаровней и бросил на красные угли горсть какого-то порошка.
Ульф глядел на все это, чувствуя, как ощетинились волосы у него на загривке. Зора схватилась руками за горло, словно пытаясь сдержать вырвавшийся у нее крик ужаса.
Дым от жаровни повалил гуще, извиваясь и крутясь, словно живой.. Саган что-то бормотал, делая руками странные пассы. Ульф почувствовал, как странные иголочки пробежали по его жилам, а тело, казалось, было стиснуто железными оковами, так что он даже не мог повернуть головы. Плавные, монотонные движения рук Сагана не останавливались ни на миг. Постепенно огромный зал с мерцающими светильниками стал расплываться, в нем закружились калейдоскопические образы. Ульф почувствовал, как нечто покидает его тело и устремляется к темным извивам дыма, казавшимся вратами в иной мир. Разорвав пространство и время, перед ним раскинулось серое нечто, заполненное какими-то темными миазмами, отвратительными, неосязаемыми призраками, которые одновременно были огромными, как Вселенная, и крохотными, точно пылинки. Все глубже и глубже погружался он в этот темный мир, еще момент — и тонкая ниточка сознания, соединяющая его с материальным телом, оборвется, и он, Ульф, потеряется, навсегда затеряется в этой бесконечной, безграничной пустоте...
И тут внезапно заговорил Саган, и ядовитые слова его, казалось, доносились откуда-то из беспредельного далека.
— Играй же, арфист! — закричал он. — Тки свои волшебные мелодии, чтобы противостоять этим чарам!
Ульф, глядя вниз с беспредельной высоты, увидел, как Мимар поднял арфу и хотел ударить по ее струнам. Саган, на лбу которого, словно провода, выступили толстые вены, подался вперед, и сила его потекла темной рекой, охватывая противника. Напрасно Мимар пытался коснуться струн, незримые узы прочно держали его руки.
— Играй же, арфист, если сумеешь! — дразнил его саган. — Кот, Владыка Ночи, хочет послушать твою мелодию!
Снова и снова Мимар пытался коснуться струн, снова и снова жуткая сила Сагана держала его неподвижным.
— Бесполезно, — отрывисто прошептал, наконец, старик. — Я не могу играть...
Тогда, сквозь черный туман, окутывающий сознание Ульфа, пробились слова Харга.
— Итак, Мудрость тоже оказалась бессильной! — провозгласил он. — Отпусти их души, Саган!
Жрец протянул руку, синее пламя взметнулось, как вихрь, и крутящийся столб дыма исчез. Ульф услышал чьи-то удаляющиеся голоса, зовущие его, и бесформенные призраки сжались и отпрянули. Исчез серый туман, смолкли стенания. Он снова был в храме, а Харг сидел на троне, неподвижный, как статуя, и сардонически усмехался.
— Мудрость и Красота ничего не смогли поделать, — заявил он и замолчал, когда из-за бронзовых дверей снова раздался бешеный вопль. — Теперь в дело должна вступить Сила! Ну, что, варвар, ты боишься Крылатого?
Ульф встряхнулся, очищая сознание от остатков туманных паутинок, и расправил плечи.
— Мы, северяне, не ведаем страха, чернобородый! — рассмеялся он. — В наших лесах люди свободны бороться, любить и смеяться, как им нравится! Освободи мне руки, дай меч, и я встречу смерть, как подобает мужчине!
— Сила всегда ведет хвастливые речи, — пробормотал Харг. — Дайте ему, что он хочет! Немедленно!
Охранники повели троих пленников к квадратному каменному алтарю в дальнем конце зала. Протянув руки, Зора прижалась к Ульфу. Рядом с ней встал Мимар, руки его стали ощупывать покрытую грязью веков плиту. Один из стражников перерезал веревки, стискивающие руки Ульфа, и сунул ему его меч. Угрожающе подняв копья, стражники вынудили северянина присоединиться к своим спутникам.
Только он дошел до алтаря, как раздался скрежет каких-то скрытых механизмов. Повернувшись, Ульф увидел, как огромная решетка с прутьями толщиной с человеческую руку, медленно спускается сверху, разделяя храм на две части. На одной стороне остались Зора, Мимар и Ульф у черного каменного алтаря... а на другой Харг и его подданные, уставившиеся странными пристальными взглядами сквозь прутья решетки.
Внезапно снова раздался вопль. Позади черного алтаря стали раскрываться тяжелые двери. Жрецы Кота вновь принялись тянуть свои песнопения.
Ульф схватил свой меч и застыл в ожидании. Из дверей донеслись странные, нечеловеческие звуки. Мимар задохнулся, лицо его побелело.
— Моа, Крылатый! — пробормотал он. — Это Моа!
Ульф напряг мышцы. Во тьме дверного проема появилось что-то громадное, невероятное. Зловоние падали, скрежет когтей по каменному полу... а затем, в свете синих ламп, появился сам Крылатый Моа.
— О, могучий Вотан! — вскричал Ульф, пристально глядя на появившееся чудовище. Было оно огромным, высотой в два человеческих роста, две гигантские, покрытые перьями лапы поддерживали неуклюжее птичье тело, а длинная шея завершалась узкой головой с большим острым клювом. Злобно сверкая красными глазками, помахивая короткими, но мощными крыльями, гигантская птица шагнула вперед, отвратительная, ужасная, словно обитатель преисподней.