Мгновение Стив изучал открывшееся перед ним зрелище. Гигантский черноволосый немец, как он уже знал, был достойным противником. Но если бы застать его врасплох и нанести сзади решающий удар, прежде чем Эрнст увидит их...
Стив неслышно двинулся к гиганту, в то время, как Мона, стоящая в устье туннеля, задержала дыхание. Вот Стив уже в шести футах от своего противника, в пяти...
Внезапно Эрнст, словно предупрежденный каким-то инстинктом, резко повернулся. И в эту секунду Стив бросился на него с протянутыми руками. Гигант потерял равновесие и упал на спину. Стив навалился на него, осыпая ударами его лицо. Мускулистый немец, приходя в себя от первоначального шока, выбросил руки вперед и стиснул горло американца.
Мона, глядя на них, тихонько покачивалась. Немцу удалось встать на ноги. Стив, с темно-багровым лицом, выпученными глазами и свистящим в перехваченном горле дыханием, клонился к полу. Усмехающийся Эрнст уже навис над ним, все сильнее и сильнее сжимая пальцы...
Стив уже лежал на полу, но внезапно последним судорожным усилием поджал ноги и со всех сил ударил ими в корпус противника. Эрнст, не ожидавший такого приема, пролетел через все помещение и врезался в стену. Раздался глухой стук, когда голова Эрнста встретилась с кирпичной стеной, он упал на пол и неподвижно замер.
— Стив! — Мона пришла в себя и бросилась к нему. — Ты...
— Мне просто повезло, — пропыхтел Стив, растирая горло.
Потом он схватил моток провода и связал руки и ноги Эрнста.
— Давай-ка посмотрим, что тут у нас есть!
Аппаратура, на первый взгляд, показалась Моне совершенно непонятной. Она начиналась в дальнем конце подвала, где из стены выходила толстая труба, нечто вроде воздухозаборника. Мощный электронасос закачивал снаружи воздух и нагнетал его в шестифутовый стеклянный шар... тот шар, в который Эрнст только что высыпал содержимое бумажного мешка.
В шаре крутился и танцевал серый порошок. С другой стороны шара вторая труба вела к камину и исчезала в дымоходе. Здесь, также, был клапан с винтом, при помощи которого было легко регулировать количество порошка, уносившегося в атмосферу.
— Все очень просто, — пробормотал Стив. — Воздух подхватил серый порошок из стеклянного шара и вынес через эту трубу в дымоход. Струей он вылетел в воздух, чтобы разноситься по Лондону... Мона! Этот порошок и вызывает разрушение города!
— Но... — она поглядела на смерчик пыли в шаре, — я не понимаю...
— Я тоже не понимаю, — покачал головой Стив. — Я готов был поклясться, что это была кислота. Стеклянный шар подтверждает это. Но ведь не может быть такого количества кислоты, чтобы... — Он замолчал, глядя на шар, внезапно плечи у него поникли. — Боже, почему я не подумал о такой возможности? Катализатор! В воздухе достаточно азота и кислорода, чтобы произвести сколько угодно азотной кислоты! Чтобы заполнить ею воздух, сжечь людям легкие, уничтожить цемент и сталь... чтобы разрушить Лондон! Миллионы смертей, невероятные разрушения, и все это из-за...
— Из-за этого... этого серого порошка? — прошептала Мона. — Из-за такого ничтожного количества?
— Вовсе не ничтожного! —воскликнул Стив. —Реакция происходит на поверхности частицы катализатора. Значит, один грамм вещества разделен на частички радиусов в одну миллионную сантиметра, значит, их общая площадь равняется... равняется примерно 1500 квадратных футов? Ты понимаешь? Тысяча пятьсот квадратных футов производящей кислоту поверхности, и это только из одного грамма! А тут этого порошка тонны, и в городе есть еще подобные центры! К тому же, порошок этот производит кислоту безостановочно! Это ужасно...
— Твои слова звучат, как похвала, друг мой, — раздался позади них насмешливый голос.
Стив и Мона повернулись. В другом конце комнаты стоял улыбающийся Стенгель. В его руке тускло мерцал пистолет.
— Итак, — засмеялся он, — вы все поняли. Я даже почти жалею, что должен сейчас сделать. Но одна-две жизни — какое они имеют значение на фоне массовой гибели? А я, Конрад Стенгель, принесу Отечеству победу, новые земли, новую славу! Теперь никакая нация лавочников не будет стоять между нами и Европой! Ja, возможно, и Америку ожидает та же участь, если «эпидемия», — он опять рассмеялся, — распространится и в этой стране! Но вы раскрыли мой секрет, так что от вас придется избавиться! — Глаза его горели диким фанатичным огнем, когда он поднял пистолет.
Щеки Моны посерели. Она отступила к камину, беспомощно глядя на Стива, руки которого, как она заметила, были заложены за спину и вроде бы что-то скручивали. В комнате наступила тишина, нарушаемая лишь мерным стуком электронасоса. Стенгель стоял у большого стеклянного шара, в котором уже стало пусто. Еще секунда и...
— Одну минутку, доктор, — сказал Стив, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно. — Я хотел бы удовлетворить свое любопытство, прежде чем умру. Как работает ваш процесс?
Стенгель усмехнулся с тщеславной миной.
— Все просто, мой мальчик, ja, все очень просто. Энергия получается из фиолетового конца спектра солнечного света, так что процесс происходит лишь днем. Кислород и азот вступают в реакцию на поверхности частиц. Таким образом, мы получаем пероксид азота, который, из-за влажности воздуха — лондонские туманы прекрасный носитель, — переходит в окись азота и, вследствие реакции с водой, превращается в азотную кислоту. Что же касается катализатора, то это органическое соединение, в основном, магний с тяжелыми атомами металла на конце длинной углеродной цепочки...
Стив, казалось, не слушал. Он не спускал глаз со стеклянного шара. Мерно гудел двигатель. Мона, с восково-бледным лицом, смутно слышала слова Стенгеля:
— ...и теперь вы все знаете, nicht wahrl Я удовлетворил ваше страстное любопытство.
Он снова поднял пистолет. Лицо Стенгеля оставалось бесстрастным и холодным. Стив подался вперед, по лицу его покатился пот, казалось, он чего-то ждал. Палец доктора напрягся на спусковом крючке... Внезапно стеклянный шар издал зловещий треск. Стенгель невольно повернул к нему голову.
— Мона! — резко от волнения выкрикнул Стив, и девушка почувствовала, как его руки схватили ее и бросили на пол.
И тут же помещение содрогнулось от оглушительного взрыва. Стеклянный шар разлетелся на тысячу осколков, засвистевших повсюду, словно шрапнель. Стоящий у шара Стенгель упал на пол, лицо его превратилось в темно-красную, окровавленную маску.
— Стив! — воскликнула Мона, глядя, как он склонился над окровавленной фигурой немецкого доктора. — Что... Что это было?
— Давление. Обычное воздушное давление. — Ловкими пальцами Стив перевязал иссеченное осколками лицо доктора. — Я просто сумел потихоньку перекрыть клапан у меня за спиной, который регулировал поток воздуха в дымоход. Насос нагнетал воздух в шар, а выхода у него не было. Поэтому шар неизбежно должно было разорвать. А теперь... Стив выпрямился, — мы должны найти в бумагах Стенгеля, где находятся центры других зон поражения. Люди из Скотланд-Ярда, пользуясь фильтрами с содой, могут добраться до них и прервать сброс катализатора в атмосферу. А затем предстоит ликвидировать избытки кислоты в воздухе...
— И Лондон будет спасен, — закончила Мона с счастливо сияющими глазами.
(Amazing Stories, 1939 № 4)
Торговец временем
ПИТ ХАУЭЛЛ остановился на полпути к гребню небольшого холма, поправил рюкзак и вытер со лба пот. По бокам неровные склоны уходили в пустую долину. Согнутые ветрами эвкалипты напоминали утомленных гигантов, борющихся с ветром на усыпанном камнями склоне горы. Дикая, пустынная местность... на что и надеялся Пит. Пятьдесят недель упорной работы в «Национальных Лабораториях Электричества» наполнили его ненавистью к городам и шумным улицам, камню и стали, электрогенераторов и всему такому прочему. Шел третий день с тех пор, как он вышел из Файеттвилля и четвертый из драгоценных четырнадцати дней отпуска. Пит был так далек от цивилизации, как только мог пожелать самый пылкий приверженец возвращения к природе. Горы, лес, небо... и полный консервов рюкзак за плечами. Но Пит знал, что не успеют закончиться эти две недели, как он уже будет сыт по горло свининой с бобами и станет снова мечтать о городе и «Н. Э. Лабораториях». Но сейчас он с наслаждением упивался запахом сосен, позволяя оживленному горному ветру унести прочь все мысли о ваттах, динамо, и обмотках катушек...
Солнце, сияющее красной лампой, низко висело над ближайшими холмами, и Хауэлл встряхнулся. Нужно спешить, чтобы найти хорошее место для лагеря... у ручья, если получится... и желательно засветло. Что-то напевая себе под нос, Пит стал подниматься дальше.
Склон оказался более крутым, когда он принялся спускаться. С гребня он выглядел более пологим, лишенный деревьев, а по другую сторону должны течь, по мнению Пита, ручей или речка. Задыхаясь, он спешил забраться на самый верх.
Наверху Пит остановился и слегка усмехнулся. Все ощущения, что он находится наедине с природой, моментально куда-то улетучились. По другую сторону холма, внизу, у самого его подножия, стоял маленький, аккуратный, домик дачного типа, один из тех, что можно выписать по почте. У Пита возникло чувство, что его обманули. Живописная лачуга альпиниста или самогонщика была бы еще тут уместна. Но безупречная пригородная постройка уничтожала всю романтику безлюдных, диких, покрытых соснами гор.
Хауэлл как раз собрался повернуться и двинуться в менее цивилизованные места, когда увидел трубы. Высокие, круглые, несомненно дымовые фабричные трубы высовывались из-за деревьев примерно в полмили за домиком. Они, как и дом, были странно разрисованы зелеными и бурыми пятнами и полосами, точь-в-точь как армейская маскировка. Хауэлл поднял руку и пригладил свои волосы цвета, как шкура лисы. Камуфляж... Словно здешние жители стремились избегать обнаружения с соседних вершин.
И в эту секунду камешек под ногой Пита подскочил в струйке пыли, а откуда-то издалека донесся слабый звук винтовочного выстрела.