— Да. Перед войной.
— Сколько лет вы тут прожили?
— Около года.
— Были зарегистрированы?
— Естественно.
— В каком районе?
— Да здесь же, в вашем участке.
— Тогда идите в Главную регистрационную службу и принесите нам копию своей регистрационной карты. И три снимка.
Станислав сделал это. Инспектор сказал:
— Копия верна, но вы же знаете, безопасность требует подтверждения, что это именно вы.
— Нет ничего проще, — обрадовался Станислав. — Могу привести старого парусного мастера Андерсена, у которого я работал. Да вот и у вас тут сидит фараон, который, наверное, помнит меня.
— Я? Помню? — удивился фараон.
— Ну да. Это же вы однажды оштрафовали меня на девять марок за драку.
— А, точно! Я вспомнил, вспомнил вас, — обрадовался фараон. — Верно, вы работали у парусного мастера Андерсена. А потом сбежали из дому.
— Очень хорошо, — кивнул инспектор. — Раз так, я выдам вам удостоверение со всеми нужными печатями.
С этим удостоверением Станислав на следующий день пошел в Морское управление.
— Отличное удостоверение, — сказали ему там. — И инспектор подтверждает, что знал вас лично… Но… понимаете ли… Вот тут есть графа: подданство… Нужно доказать, что вы являетесь подданным Рейха.
— Но я служил в кайзеровском флоте и был ранен в битве при Скагерраке.
Чиновник благодушно пожал плечами и сделал рукой ленивое движение:
— Ну это понятно. Когда вы служили в кайзеровском флоте и задали хорошего перцу этим англичанам, тогда вы точно были поданным германского Рейха. Сомнений никаких нет. Но то, что вы и в дальнейшем остались нашим подданным, это надо доказать. Без этого я не выдам вам корабельную карту.
— И куда мне теперь идти?
— Прямо в полицейпрезидиум. В Отдел подданства.
38
Станиславу пришлось взяться за старое. Другого выхода у него не было. Все кормились пособиями по безработице, а Станислава это не устраивало. Очереди за жалкими пособиями, торчать в них? И сколько можно прожить на такие деньги? Лучше уж выходить ночью на улицу и подкарауливать толстые кошельки.
В полицейпрезидиуме его спросили:
— Родились в Познани?
— Ну да.
— Есть свидетельство о рождении?
— Вот квитанция. Но на мои письма поляки мне не ответили.
— Плевать на поляков. Удостоверения инспектора вашего участка достаточно. Вы оптировались в Германское подданство?
— Не понимаю.
— Спрашиваем, вы оптировались в гражданство Германии? Существует протокол, согласно которому после войны вы должны были определиться с подданством.
— Нет, я не делал этого. Я даже не знал обо всем таком. Но я родился в Германии. Я служил в германском военном флоте и был ранен при Скагерраке.
— Тогда вы были немцем, это да, это правильно. Тогда вы полностью принадлежали Германии. И Познань тогда принадлежала Германии. Но где вы были, когда по всей стране шла оптация?
— В плаваньи. Далеко от Германии.
— Вам следовало явиться к любому немецкому консулу и заявить письменно о своем желании остаться немецким подданным.
— Но я ничего об этом не знал, — возразил Станислав. — В плаваньи работаешь как раб, нет сил ни о чем подумать.
— Разве капитан не поставил вас в известность?
— Я плавал на датском корабле.
Чиновник подумал, потом заметил:
— Если так, то ничем не могу помочь вам.
— Что же мне делать?
— Может, у вас есть земля, дом? Или еще какое-то имущество в Германии?
— Ничего такого у меня нет. Я моряк.
— Да я вижу. И ничего не могу сделать. Все сроки истекли. Или сошлетесь на какие-то непреодолимые силы? Скажем, потерпели кораблекрушение в некоей стране, где нет никаких обычных средств передвижения? В любом другом месте вы обязаны были увидеть сообщения в газетах и непременно отыскать консула.
— В плаваньи не читают газет. Немецких потому, что их просто нет, а иностранные простым морякам непонятны. А если к нам попадали газеты, то, наверное, только такие, в которых ничего не говорилось об оптации.
— Ничем не могу вам помочь, Козловский. Сожалею. Я бы помог с удовольствием, но у меня нет такой власти. Обратитесь прямо в министерство. Правда, процедура эта долгая. Поляки редко идут нам навстречу и вряд ли изменят позицию, если речь зайдет о вас. А мы все время должны выметать их подлый мусор, завершать всякие их недоделки. Если дело дойдет до того, что они вышлют из Польши всех оптированных в германское подданство, — вдруг намекнул он, — мы тотчас поступим так же с их гражданами.
Короче, чиновник не столько старался помочь Станиславу, сколько пытался донести до него свои политические взгляды. Он, конечно, помог бы Станиславу, но, видите ли, власть его была здорово ограничена. А Станислав должен был терпеть. Заговорить с чиновником грубо — дело не стоящее, быстро угодишь в тюрьму. Если заговорить с чиновником грубо, у него сразу появляется вся необходимая власть, можно даже сказать, неограниченная.
— Я могу дать вам совет, — наконец вернулся к главной теме чиновник. — Идите к польскому консулу. Вы поляк. Вы можете получить польский паспорт. Просто обязаны, ведь вы родились в Познани, а это сейчас польский город. Если вы получите польский паспорт, мы в виде исключения выдадим вам немецкую корабельную книжку, поскольку нам ясно, что вы жили когда-то в Гамбурге. Вот все, чем я могу вам помочь, Козловский.
На следующий день Станислав пришел к польскому консулу.
— Вы родились в Познани?
— Ну да. Родители до сих пор там живут.
— Жили вы в Познани в тот год, когда она была отторжена от Германии?
— Нет. Я находился в плаваньи.
— А между одна тысяча девятьсот двенадцатым годом и временем отторжения наших провинций, вы жили в Познани?
— Нет. Находился в дальнем плаваньи.
— В каком плаваньи вы находились, меня не интересует. — («Видишь, Станислав, — не выдержал я, — сама судьба требовала, чтобы в этот момент ты выбросил сучьего сына из-за стола». — «Знаю, Пипип, но я хотел сперва получить паспорт, а уж потом… за час до отхода…») — Запротоколировано ли у какого-то нашего консула в другой стране ваше желание остаться польским гражданином?
— Я уже говорил, что все последние годы провел в море.
— Это не ответ, — нахмурился чиновник. — Отвечайте прямо. Да или нет?
— Нет.
— Тогда зачем вы пришли ко мне? Если вы немец, то и досаждайте своим немецким властям.
Станислав рассказал мне все это без всякого гнева, скорее, с печалью. Но печаль эта вызвана была глубоким сожалением, что он все же не вытащил того чиновника из-за стола и не сделал с ним то, что следовало сделать.
— Видишь, — сказал я ему, — что позволяют себе все эти новые государства. Так всегда было. А будет еще хуже. Попробуй-ка приплыть домой и привезти своей милой немного корицы, вина или каких-нибудь пряностей, которых дома нет, тебя тут же схватят за руку и посадят в тюрьму. Это и есть завоеванная нами свобода. Никакое государство не желает отдавать своих граждан, но когда гражданин вырастает, почему-то он становится никому не нужен. Любое государство не жалеет денег на всякие книжонки и фильмы, в которых уговаривает юношей не покидать страну и работать ей на славу, но если к чиновнику приходит человек без паспорта, он гонит его. Все органы власти убеждают юношей не уходить в чужие Иностранные легионы, но получается так, что путь открыт только в Иностранный легион. Ты приходишь, просишь паспорт, а тебе дают ногой по заду. Ну как тут не пойти в Иностранный легион? Или на корабль мертвых? Только государство, которое отменит паспорта и введет те порядки, что были в мире до последних великих освободительных войн, вернет жизнь юношам из Иностранного легиона и несчастным с кораблей смерти.
— Может быть, — кивнул Станислав. — Но не мертвецам с «Йорики».
Короче, Станислав ни с чем вернулся в полицейпрезидиум.
— Ну вот, польский консул вам не помог, я это предвидел, — удовлетворенно кивнул чиновник. — Что теперь собираетесь делать, Козловский? Вам нужны документы. Без них вас не возьмут ни на один корабль.
— Да, это так, господин инспектор.
— Хорошо, я выдам вам удостоверение, — решился вдруг чиновник. — В десять утра завтра приходите в паспортный отдел. Кабинет сто тридцать четыре. Получите паспорт. Надеюсь, вам это поможет добыть корабельную книжку.
Так немцы доказали, что их зря называют бюрократами.
В паспортном отделе Станислав заплатил за процедуру триллион марок и наконец получил нужный документ. Все в нем было в порядке. Это был настоящий добрый паспорт, как в старые времена. Никогда Станислав не имел такого хорошего паспорта. С ним можно было плыть хоть в Нью-Йорк, так надежно он выглядел. Имя, дата рождения, профессия, место рождения — все в нем было на месте. Вот только… «Без подданства»… Странная формулировка… Да Бог с ней… А это что за указание? «Недействителен за пределами Германии»… Наверное, чиновники думают, что океанские корабли плавают по просторам Люксембурга или поднимаются вверх по Эльбе… Тем не менее, Станислав сразу же направился в Морское управление.
— Корабельную книжку? Не можем выдать, — сказали ему. — Вы не имеете подданства. С этим паспортом вы можете жить, как вам хочется, но получить корабельную книжку можно только при наличии подданства.
— Но как же мне попасть на корабль? Ведь я моряк!
— У вас есть паспорт… — намекнул чиновник глупому моряку. — В нем ясно указано, кто вы такой и где живете… Ну… Вы же старый морской волк… Что тут подсказывать?… Пойдите на какой-нибудь иностранный корабль… Там и платят больше…
Воспользовавшись подсказкой, Станислав рискнул. На голландском корабле, стоявшем в порту, его появлению обрадовались. Корабельный агент, посмотрев документы, сразу сказал:
— Идем к консулу. Нужно зарегистрироваться.
Консул не возражал. Он поприветствовал агента, шкипера и внес в регистрацию имя Станислава Козловского. Потом протянул руку:
— Дайте вашу корабельную книжку.