ось самому занять место шкипера.
Вскоре рыболовное судно скрылось в тумане, а через некоторое время утих и рокот мотора. Шкипер Трондхайм закончил извергать проклятия ему вслед и, сверкая налитыми кровью белками глаз, обернулся к Молдеру и Скалли.
— Это был мой корабль! Черт вас раздери, это был мой корабль! А теперь они бросили нас здесь, а сами слиняли. Конечно, это все проклятый Хантер подстроил. Он давно зарился на мою долю, так сейчас она вся и достанется ему. А виноваты во всем вы — вы затащили меня сюда, на эту проклятую ржавую посудину, где мы все и отбросим копыта! Здесь ведь даже не осталось ни одной целой шлюпки, на которой мы могли бы уплыть!
— Успокойтесь, капитан! — Молдер попытался положить руку на плечо Трондхайму, но тот вырвался и отскочил назад. — Сейчас мы поднимемся в рубку, наладим рацию и пошлем сигнал бедствия. Уверен, что не позднее, чем через пару-тройку часов кто-нибудь да откликнется…
Борт «Карнарвон», шесть часов спустя.
— Теперь что-нибудь загорелось? — спросил Молдер, не высовывая голову из отсека.
— Нет, — коротко ответила Скалли.
— А если вот так? — Тоже ничего.
Из недр отсека с радиооборудованием виднелись только ноги Молдера. Он лежал на спине и ковырялся отвертками в порядком проржавевшей электронике, пытаясь превратить сложнейшую радиолокационную аппаратуру хотя бы в некое подобие простейшего искрового передатчика.
Пока это у него получалось не слишком успешно.
— Так, кажется, вот этот контакт… Скалли, дай мне, пожалуйста, тот разъем, который на желтом и белом проводе.
Из отсека показалась раскрытая ладонь, и Скалли вложила в нее нужный разъем. Рука вновь исчезла, вслед за этим раздалось позвякивание и сопение.
— Тьфу ты, черт… Ну хоть теперь есть какие-то изменения?
— Нет, никаких… Ой, действительно загорелась одна лампочка!
— Где и которая?
— Желтая, в нижней части пульта, справа. И обе правых шкалы тоже осветились. Кажется, стрелки на них шевелятся…
— А больше ничего не горит?
— Кажется, нет… Нет, больше ничего. Молдер снова засопел, а потом начал вылезать из отсека. Даже в свете аварийного фонаря по его физиономии можно было понять, что к большому успеху его ковыряние в аппаратуре не привело.
— Ладно, пока передохнем. Что у нас сегодня предполагается на ужин?
— Рыбные консервы, — ответила Скалли. — На камбузе в морозильниках все давно истлело, но банки, как ни странно, выглядят целыми. Я открыла одну из них — обычная сардинелла в масле, вполне съедобная. Так что, на ближайшую неделю пищей мы обеспечены.
— На ближайшую неделю — да, — подал голос Трондхайм, до этого молчаливо стоявший у переднего стекла рубки, облокотившись на навигационный пульт. — А что мы будем есть дальше?
— Я думаю, к этому времени до нас уже доберутся спасатели, — как можно беспечнее заявил Молдер.
— Какие спасатели? Вы только что целых два часа возились с радиостанцией, но так и не смогли ее наладить! Мы даже не сумеем вызвать помощь!
— Может быть, еще сумеем. Кроме того, через неделю наше отсутствие так и так будет замечено.
— Интересно, кем это? Я же говорю, мерзавец Хантер приложит все усилия, чтобы обставить дело шито-крыто. Он заявит в полицию, что капитана и юнгу унесло в шлюпке в открытое море и найти их не удалось, а все остальные подтвердят. Или скажут, что просто спали и ничего не видели. Подумаешь, пропала в море шлюпка с двумя людьми. Такое в здешних местах случается каждый месяц, а иногда и не по разу.
Молдер удивленно посмотрел на Трондхайма:
— Неужели вы думаете, что наше присутствие на борту «Мориты» кому-то удастся скрыть?
— Да запросто! Вряд ли вы регистрировали свою экспедицию в полиции или другом официальном учреждении. Иначе вам бы пришлось не одну неделю потратить на оформление разрешений на исследовательскую деятельность в соответствующих, инстанциях. Поверьте мне, я местную бюрократию знаю очень хорошо…
— Вы думаете, что мы имеем контакт только с местными инстанциями?
Эта загадочная фраза заставила Трондхайма поперхнуться. Он удивленно воззрился на Молдера.
— Почему мне не желают честно говорить, что же все-таки здесь происходит? — Теперь в голосе Трондхайма чувствовался нерешительный гнев пополам с растерянностью. — Послушайте, этот траулер был не просто моим заработком, он был всей моей жизнью! А сейчас негодяй Хантер угнал его и оставил нас среди мертвецов. Теперь мы в одной лодке, поэтому я имею полное право получить ответ на прямой вопрос!
Чувствовалось, что шкипер готов был покориться судьбе и признать над собой чье-нибудь старшинство — лишь бы ему продемонстрировали, что дела идут вовсе не так плохо, как кажется. Поэтому Молдер счел необходимым окончательно закрепить успех:
— То, что вы здесь видите, — результат эксперимента, проведенного военными. То есть предполагается, что это может быть именно так…
— Военного эксперимента? — В голосе Трондхайма чувствовалось недоверие. Судя по всему, он ожидал чего-то другого.
— Да, эксперимента с направлением и скоростью течения времени. Судя по всему, корабль и все, что на нем находится, движется по временному потоку ускоренным темпом…
— А можно выражаться понятнее? — буркнул Трондхайм.
— Есть основания предполагать, что время на этом корабле идет быстрее.
— По-моему, вы еще большие психи, чем Хантер, — покачал головой Трондхайм, переварив полученную информацию. — Время идет быстрее — надо же такое придумать!
— Эта гипотеза не более фантастична, чем ваши рассказы о конунгах и преддверии Вальхаллы, — парировал Молдер. — А кроме того, чем вы еще объясните всю эту ржавчину и странное разложение трупов там внизу? Между прочим, корабль был спущен на воду в 1989 году, а пропал без вести две недели назад.
В этот момент с палубы донесся крик.
— Это Хальверссон, — насторожился Трондхайм. — Кажется, там что-то случилось!
Он распахнул дверь и выскочил на крыло мостика. Молдер и Скалли последовали за ним. Туман стал еще гуще, он клубился у самых бортов, затянув нос и корму корабля. Крик больше не повторился, и было совершенно непонятно, в каком направлении надо двигаться.
— Кажется, это было где-то ближе к корме, — нерешительно произнес Трондхайм, указав рукой направление.
Они спустились с мостика и двинулись вдоль борта по штормовой галерее. Молдер подсвечивал впереди себя фонариком, однако о лежащее тело первым споткнулся именно он. Юнга Хальверссон лежал ничком, неловко подогнув под себя правую руку. Скалли присела на корточки и посветила ему в лицо. Глаза юноши были широко открыты и безжизненны, в них застыла боль и мгновенное удивление. На правом виске расплывалось большое кровавое пятно.
— Господи! — воскликнула Скалли, ощупав волосы Хальверссона. — Да у него проломлен череп!
— Он жив? — быстро спросил Молдер, нагибаясь к телу. В руке у Призрака тускло блеснул пистолет.
— Кажется, уже нет. Удар был нанесен сзади, тяжелым предметом и со всего размаху. У бедняги раздроблена вся височная кость…
— Значит, на корабле не только мертвецы! — воскликнул Трондхайм.
— Ну почему же? Мертвецы тоже иногда могут убивать, — криво усмехнулся Молдер, невзначай вспомнив обложку книги, найденной им в каюте.
Поиски черной кошки в темной комнате — занятие куда более конструктивное, чем прочесывание брошенного корабля силами всего трех человек. Молдер сразу же отказался от мысли спускаться в нижние помещения, где располагались машины и погреба боезапаса. Но и жилая палуба представляла из себя хитрый лабиринт коридоров, лестниц и переходов, в котором запросто можно было заблудиться. Словом, вскоре всем стало ясно, что найти убийцу вряд ли удастся. Закончив проверку кубриков, Молдер решил для порядка еще раз обшарить камбуз, а затем возвращаться в ходовую рубку.
Камбуз эсминца тоже был достаточно обширен. Кроме того, он был едва ли не единственным помещением на корабле, где были видны следы паники — распахнутые дверцы шкафов, вывороченные из столов ящики и в беспорядке валяющиеся на полу кастрюли и тарелки. Дверь большой холодильной камеры привлекла внимание Молдера именно тем, что была плотно закрыта. Приблизившись, он внимательно осмотрел ее, а затем поставил фонарик на стол.
— Скалли, кажется, здесь что-то может быть! Посвети мне, пожалуйста.
Перешагивая через гремящие на полу кастрюли, Скалли подошла поближе и направила на холодильник свет своего фонаря. Дверь открывалась вправо, поэтому Молдер переложил пистолет в левую руку, а правой взялся за ручку. Когда-то она была никелированной и блестящей, теперь же ее, как и прочие металлические предметы, тоже покрывали потеки ржавчины.
Сильный рывок — и дверца холодильной камеры с легкостью распахнулась. За ней, скорчившись, сидел человек в ярко-оранжевой куртке, сжимающий обеими руками большую граненую бутыль с прозрачной жидкостью.
— Кто вы такой? — резко спросил Молдер. К великому удивлению Скалли, сидевший в холодильнике пошевелился и открыл глаза — впрочем, тотчас же снова зажмурив их от бьющего в лицо яркого света двух фонарей. На вид ему было лет девяносто.
— Кто вы и как вас зовут? — снова спросил Молдер.
Старик вновь разлепил веки.
— Меня зовут Баркли, Филипп Баркли. Я командир этого корабля…
Скалли тщательно отмерила количество капель, долила лекарство водой и протянула капитану Баркли.
— Это стимулятор. Выпейте, пожалуйста.
Капитан взял стакан подрагивающей рукой, принюхался и осушил залпом — будто его содержимое было аналогично содержимому отнятой у него бутылки. Затем перевел дыхание.
— Спасибо, мисс. Кажется, я действительно чувствую себя лучше. Поверьте, холодильник на камбузе — не лучшее место для обитания. Хотя, возможно, самое теплое на этом корабле… — Он зашелся мелким кашлем, прижимая ладонь ко рту.
— Капитан Баркли, объясните, что произошло с вашим кораблем? — вступил в разговор Молдер. — В вахтенном журнале сказано, что сначала одна за другой отказали системы электронной навигации, затем начались перебои в работе турбин, а потом говорится что-то совсем непонятное про светящийся туман…