Причём Донелли произнёс эти слова, глядя прямо на Лесника, а не в сторону. Попытка Дианы «отвести глаза» — показать коллегу несколько в стороне от реального местоположения — не увенчалась успехом. Впрочем, ничего удивительного — есть люди, даже не проходившие специальных психологических тренингов — и, тем не менее, способные сопротивляться внушению на расстоянии.
Коммандер же прошёл все мыслимые тренинги, повышающие психическую устойчивость, — в чём Лесник убедился в следующий же момент. Донелли повернулся вполоборота — движение вроде бы совершенно ненужное в данной ситуации, но позволившее разглядеть эмблему на верхней части рукава.
Эмблема изображала некое стилизованное морское животное — не то тюленя, не то морского котика. Дружелюбно улыбающееся ластоногое полулежало, опершись одним передним ластом на изображение земного шара, а в другом сжимало кортик, направленный опять же на планету.
Вот оно что…
Четвёртая бригада SEAL. Элитное диверсионное подразделение флота США. «Тюлени», они же «морские дьяволы», они же «лягушки-убийцы» — немало прозвищ придумано бойкими щелкопёрами…
Это многое объясняет — и многое делает непонятным. Естественно, что «тюлени» привыкли стрелять, взрывать, вести безжалостную подводную резню, но в деле наружного наблюдения они полные дилетанты… Но тогда кто и зачем поручил им слежку за Лесником и Дианой? А то и вообще за всеми пребывающими в Эсбьерг (если справедлив именно такой вариант)? Или имеется в наличии некая Великая Тайна Флота, и высшие чины ВМФ предпочитают держать в неведении всех — и чужих, и своих, в том числе специалистов невидимых войн из ЦРУ? Ага, а коммандер Патрик Донелли решил доверить Леснику пресловутую Тайну, не иначе как в приступе внезапного дружеского расположения…
Ну что ж, послушаем.
— Зачем вы настаивали на встрече со мной, коммандер?
— …Здешние эскулапы старались вывести его комы, — говорил Донелли, — и кое-каких успехов достигли, но очень трудно вылечить человека, чьё сердце работает в одном временном потоке, а мозг, например, — в другом. В отличающемся совсем незначительно, на доли секунды, — но в другом… Конечно же, когда Харпер на третий день после спасения заговорил, никто про это не знал. Правильнее даже сказать — не заговорил, но начал бредить. Содержимого кратких периодов интенсивного бреда хватило, чтобы датчане приняли кое-какие меры: положили рядом с больным диктофон, включающийся от звука голоса, и назначали в его палату лишь персонал, не владеющий английским. И сообщили в Копенгаген, в посольство.
— В посольстве, как я понимаю, отнеслись поначалу к бреду Харпера именно как к бреду, — сказал Лесник полуутвердительно. И в самом деле, иначе трудно понять разрыв почти в неделю — между получением сообщения и бурной реакцией на него американцев.
— А как ещё можно отнестись к бессвязным словам самозванца, никогда не числившегося в списках ВМФ? — пожал плечами коммандер. — Но диктофонные записи бреда человечек из посольства всё же забрал, и с большим запозданием их решили прослушать, прежде чем стереть… И вот, вперемешку с обращениями к любимой девушке и воспоминаниями о какой-то грандиозной пьянке в Норфолке, Говард Харпер произнёс несколько слов, которые заставили изучать всё им сказанное куда как тщательно. Каждую фразу, каждое слово сейчас толкуют на все лады — ещё бы, послание из будущего! Сколько споров вызвало обрывочное упоминание о некоем «придурочном Дикки», выигравшем выборы 2036 года… Дружеский совет, мистер Вальдманн: если доживёте до тридцать шестого, и в кармане заваляются какие-то деньги — поставьте их в политическом тотализаторе на кандидата в президенты по имени Ричард Милоски, каким бы придурком он не казался. Хотя, конечно, речь могла идти о выборах конгрессмена, сенатора или губернатора штата.
Лесника возможность разбогатеть на знании грядущих событий не привлекала. И спросил он о другом:
— Какие именно слова Харпера заставили отнестись к нему серьёзно?
— Он назвал корабль, на котором служил… Эсминец «Тускарора».
Донелли сделал паузу, внимательно глядя на Лесника. Словно хотел понять, говорит ли что-либо собеседнику это название.
Название как название… Вполне в духе штатовцев — непонятно почему, но любят они увековечивать память о своих заклятых врагах. Имя индейского вождя Джеронимо, много лет успешно воевавшего с армией США, например, стало боевым кличем американских десантников. А восстание племени тускарора, насколько помнил Лесник, было одной из самых кровопролитных индейских войн…
— Этот корабль, — продолжил коммандер, — в 2042-м выведут из подчинения командующего Атлантическим флотом, переоборудуют в плавучий полигон-лабораторию и передадут NEADO — что означает эта аббревиатура, понятия не имею. Всё дело в том, что «Тускарора» будет заложена на Бостонской верфи через год, сейчас в постройке находятся два её систер-шипа. Название существующего в проекте судна знает лишь десяток человек в мире — и в это число никоим образом не входят самозванцы, болтающиеся в шлюпках по Северному морю в компании мертвецов…
— А теперь главный вопрос, коммандер: зачем вы всё это рассказываете? Причём именно мне?
Донелли улыбнулся самыми кончиками губ.
— Ответ прост, проще не бывает: вы единственный знакомый мне шпион. К тому же мы полюбопытствовали — через провайдерскую фирму — чем вы интересовались в последние сутки в Интернете. И поняли, что объяснять всё издалека, от Адама и Евы, — вернее, от Филадельфийского эксперимента сорок второго года, — не придётся… Уж не знаю, на кого вы работаете: на «Моссад» или КГБ, на китайцев или немцев… В настоящий момент это совершенно неважно.
Лесник не совсем понял логику собеседника: важно лишь разгласить государственную тайну? И совершенно неважно — кому?
Донелли пояснил:
— Получилось так, что проблема в некотором роде стала собственностью флота. Парни из госдепа и Лэнгли поначалу абсолютно не заинтересовались лжелейтенантом лже-Харпером. Сейчас кое-какая информация к ним просочилась, но уже поздно — дело касается исключительно ВМФ, а флот подпускает чужаков — даже «наших» чужаков — к своим секретам не слишком-то охотно.
И при всём при этом американские моряки сливают информацию невиданной важности первому встречному, причём «чужому» чужаку, пользуясь терминологией коммандера Донелли… Чудеса.
«Морского дьявола» прямо поставленный вопрос не смутил.
— Дело в том, — объяснил он, — что и «Тускарора», и её экипаж, и пассажиры-учёные, и сам Говард Харпер попали в заколдованный круг. Во временную петлю. Потому что решение расконсервировать филадельфийские наработки было принято, — вернее, вскоре будет принято, — именно вследствие обнаружения в Северном море шлюпки с «Тускароры». Огромные деньги в течение сорока лет будут выбрасываться на ветер, и Гренландский эксперимент 2046 года в случае неудачи подпишет окончательный приговор проекту.
— Гренландский? — не понял Лесник.
— Именно. Харпер в своём бреду, естественно, не обрисовывал геополитическую ситуацию в середине двадцать первого века, но, похоже, нашему флоту почему-то закрыт доступ в большинство европейских морей… Хуже того, из некоторых обмолвок лейтенанта можно сделать вывод: в сороковых годах на территории США будет существовать второе, враждебное государство… Точь-в-точь как перед Гражданской войной. Понимаете теперь, отчего мы хотим положить конец играм со временем?
— Мы — это кто? Командование ВМФ США? Или только Атлантического флота? Или всего лишь группа имеющих своё особое мнение офицеров?
— Извините, но на этот вопрос я отвечать не стану, — отрезал Донелли. — Вам достаточно знать, что у людей, принимающих решения, появилось подозрение: сорок лет спустя мир окажется в состоянии хаоса и анархии — именно вследствие попыток воздействовать на настоящее и будущее путём изменения прошлого. Причём, скорее всего, такие попытки предпринимали не одни лишь авторы эксперимента.
— Каким образом?
— Ну… «Тускарора» превратилась — вернее сказать, превратится — в своего рода взбесившийся лифт, только мечущийся не между этажами, а между эпохами. Лифт без лифтёра и со сломанной панелью управления, останавливающийся на том или ином этаже совершенно непредсказуемо… Можно попытаться вскочить или выскочить в него на ходу — с очень большим риском сломать шею. Можно случайно войти во время очередной остановки — и выйти очень далеко от своего «этажа». А ещё можно вычислить закономерности движения — и попытаться использовать в своих интересах.
Всё складывалось идеально, как элементы мозаики-пазла. Так вот зачем Юхану Азиди материалы по ядерному проекту… Безбилетный пассажир взбесившегося лифта… Не его ли попытку имели в виду люди, пославшие Донелли? Или у них есть информация о других межвременных «зайцах»? Вероятнее второй вариант, слишком уж вольготно чувствует себя сейчас арабо-датский судовладелец, никак не похоже, что он угодил в разработку флотских спецслужб… Для проверки Лесник спросил:
— Моряков, обнаруживших шлюпку с Харпером, списали на берег с вашей подачи?
Коммандер покачал головой.
— Нет. Мы всего лишь распустили слух о некоей малоизвестной болезни, поразившей спасшихся при кораблекрушении… Всё остальное — самодеятельность судовой компании.
Так оно или нет, но дальше привлекать внимание к Юхану Азиди не стоит. И Лесник поспешил увести разговор в сторону от судовладельца, спросив:
— Если эксперимент проводился у берегов Гренландии, то как шлюпка Харпера смогла доплыть сюда, в Северное море?
Прежде чем ответить, «тюлень» демонстративно взглянул на часы. Однако объяснил:
— Я ведь не физик, занимающийся проблемами времени и пространства… Но на флот работает достаточно яйцеголовых, и они утверждают, что любой хронопутешественник одновременно с перемещением во времени должен перемещаться и в пространстве, иначе по прибытию в нужную эпоху просто-напросто обнаружит себя висящим в космической пустоте — в той точке, где находилась Земля в момент его старта. Ведь движется не только наша планета по орбите, но и Солнце, и вся Галактика… Однако аппаратура «Тускароры» имеет, судя по всему, некий побочный эффект, что-то вроде боко