Он подошёл к борту, растерянно смотрел на маслянистое пятно. Диана… Но зачем? В своё время так просто теперь не попасть, график канул вместе с Азиди, но есть же и другие варианты… Например, попробовать разобраться, как работает астрономический прибор покойного Зигфрида… Да и в том же девятьсот четвёртом году можно прожить, в конце концов.
— Между прочим, господин Урманцев, — сказал подошедший Буланский, — курточка-то на утопленнице была — словно бы у того же портного пошита, что и ваша. Значит, говорите, в одиночестве сюда на рыбачьей шхуне отправились?
Лесник повернулся к нему, но ничего не успел ответить.
— Человек за бортом!! — рявкнул боцман Кухаренко.
На самом деле за бортом показались двое — но второй человека напоминал уже мало.
Несколько секунд спустя на воду шлёпнулись два спасательных круга с привязанными концами.
— Получайте вашего халифа Юхана Первого. — Диана откинула с лица мокрые волосы. Они тут же сползли обратно. — Юхана Первого и последнего… Не скажу, что в целости и сохранности, но выбирать не приходилось.
У трупа Азиди, похоже, не осталось ни одной целой кости. Вместо лица — отвратительное месиво, и опознать араба можно было лишь по костюму и галстуку, относительно невредимым.
— Мне кажется, мадмуазель, вам придётся многое нам объяснить, — медленно произнёс Старцев. — Очень многое. После того, разумеется, как вы переоденетесь и согреетесь.
— Подождите… — Диана наклонилась над телом. — Вполне может оказаться, что и мёрзла, и мокла я зря.
Не зря… Крохотный контейнер, обнаруженный в кармане мертвеца, — очень похожий на футляр от сигары — оказался сильно деформирован, крышку пришлось сбивать, а не отвинчивать. Но содержимое не пострадало — скрученный в трубочку листок бумаги, очень похожий на тот, что отдал Азиди в обмен на капсулу с «противоядием».
Только цифры другие.
— Глубоко пришлось нырять? — негромко спросил Лесник словно бы между прочим.
Диана — с её-то слухом — сделала вид, что не расслышала. Она, экипированная в тельняшку и чёрный бушлат не по росту, пила чай прямо из котелка — вскипятил его боцман Кухаренко на крохотном костерке, разведённом на палубе. «За ради спасительницы ничего не жалко, даже устав позабыть не грех, — объяснил бородатый гигант грубое нарушение всех корабельных установлений, идущих ещё со времён деревянных парусников. — Как-никак пять душ христьянских со свидания с Господом назад возвернула».
И в самом деле ничего не пожалел — судя по запаху, чай в котелке был сдобрен изрядной толикой спирта из боцманской фляги.
Лесник повторил вопрос.
— Да почти и не пришлось, — пожала плечами Диана. — Сам всплыл. У мертвецов, знаешь ли, плавучесть положительная. Только далеко всплыл, у самого этого… короче, как форштевень, только наоборот…
— Ахтерштевень, — с улыбкой подсказал капитан-лейтенант.
— Вот-вот… Вы не видели, а кричать сил не было, воды нахлебалась… Пришлось самой плыть, и мертвеца тащить, бр-р-р-р…
Спектакль, понял Лесник. Спектакль, рассчитанный на Буланского и Старцева.
Капитан-лейтенант, похоже, испытывал некие сомнения: с чего бы юная на вид девушка, якобы боящаяся трупов, так лихо палила из неизвестных артсистем и не раздумывая прыгала за борт?
По крайней мере, следующая реплика Старцева прозвучала с явственной ноткой подозрительности:
— Воистину удивительно, что из всех утонувших всплыл лишь один. Причём именно тот, что нам был столь нужен.
— Ничего удивительного, — парировала Диана. — Всех, кто был внутри, стиснули искорёженные переборки и обшивка катера. Наводчик — или комендор, не знаю уж, как правильно он называется, — запутался в поручнях или ремнях своего кресла, а может быть, зацепился за орудие… Азиди единственный, кто стоял на палубе открыто, лишь укрывшись от ваших пуль за рубкой. Он и всплыл. На что я, собственно, и рассчитывала…
Лгала. Расчётливо и достаточно логично врала. Хотя поднятая на борт Диана взирала на мир сквозь завесу мокрых волос (тоже вполне обдуманно и расчётливо), Лесник тогда успел заметить, — глаза у неё красные, как у кролика-альбиноса. От лопнувших сосудов. Нырять ей пришлось, и очень глубоко. Сейчас, впрочем, глаза как глаза, с её способностями к регенерации — неудивительно.
— Почему же, мадмуазель, вы так медлили с вашим спасительным выстрелом? — спросил Старцев.
— Потому что начала разбираться, как работает эта штука, лишь перед самым появлением катера. Каюсь, я подслушала ваши беседы с господином Азиди — и мне показалось, что помянутый господин блефует. Пришлось принять меры. Как видите, не зря.
— Почему же вы действовали столь скрытно? Могли ведь невзначай подвернуться под пулю кого-нибудь из матросов.
— Могла… Но пришлось рискнуть. Поначалу совершенно неясно было, как вы, господа, отреагируете на столь неожиданную ситуацию.
— И всё-таки лучше бы вы разобрались с этой так называемой пушкой чуть быстрее… — сухо заметил Старцев. — Высадились на корабль впятнадцатером, уходить будем впятером, — если, конечно, приключения наши действительно завершились.
Вошедший Кухаренко слышал последнюю фразу капитан-лейтенанта. И поправил с глубоким вздохом:
— Вчетвером, вашскобродие… Отошёл Пилипенко, вечная память рабу Божьему. Хорошо дрался, малец. И за брата сквитался. Хоть и не с япошками, да все они одним миром мазаны, нехристи…
Лесник отметил, что Буланский, любящий задавать неожиданные для собеседника вопросы, не спросил Диану ни о чём. Но в течение всего разговора не сводил с неё глаз.
Потом были похороны. Тела с привязанным к ногам грузом по одному исчезали за бортом, над каждым боцман скороговоркой бормотал недолгую молитву — в которой, похоже, забыл половину слов. Буланский временно принять на себя обязанности священника отказался категорически, не объясняя причин.
Мёртвых арабов Кухаренко напутствовал одной фразой, всех скопом:
— Отправляйтесь и вы к Аллаху своему, если примет, — да токо, сдаётся мне, к шайтану вам прямой путь выпадает. Аминь.
На подлинном графике этот временной отрезок датирован не был. Русские моряки и родившиеся век спустя арабские террористы легли рядом на морское дно в неизвестно каком году… А с ними Юхан Азиди — несостоявшийся властитель Халифата.
Несостоявшийся повелитель времени.
Человек, убивший сам себя, и оставшийся жить.
Человек, зачавший сам себя, и умерший за сорок лет до своего рождения.
Странная вещь время… А иногда — страшная.
— Ну что же, Николай Иванович, пора прощаться… — сказал Лесник. — Должен заметить, что задание адмирала вы всё-таки выполнили.
— Каким же образом? — искренне удивился Старцев.
— Помните утверждение одного из погибших матросов? О том, что немецкий катер очень напоминает «миноносцы-призраки», но последние вроде бы несколько больше его по размерам?
— Помню. Но увы, в наше время подобных катеров не строили. Ни Германия, ни какая-либо иная держава.
— Естественно, пока не строили. Но ваша эскадра прошла слишком близко от «Тускароры». А воды вокруг неё и в самом деле изобилуют призраками — из прошлого и из будущего. Вы же видели пассажирский лайнер конца двадцатого века? Смутный силуэт, постепенно обретающий вещественность и затем вновь её теряющий. Именно таким образом вашим вахтенным довелось увидеть шнелльботы — причём несколько более поздней постройки, чем тот, с которым пришлось встретиться нам. К тому времени немецкие корабелы увеличили водоизмещение своих торпедных катеров примерно в полтора раза, оставив ту же принципиальную схему. Думаю, не ошибусь, если скажу, что путь вам пересёк один из отрядов шнелльботов 2-й германской флотилии, спешащий к проливу Скагеррак.
Лесник мог добавить, что именно там 9 мая 1940 года состоялось морское сражение, надолго ставшее предметом гордости немецких катерников… Но не стал. Ни к чему капитан-лейтенанту знать подробности грядущих войн.
— Значит, наши артиллеристы палили в бесплотные призраки, но отнюдь не сотканные лишь их воображением… В реальные, если можно так выразиться, призраки. И невзначай зацепили подвернувшихся рыбаков, — медленно проговорил Старцев. — Боюсь, трудно будет убедить в том господ из британского Адмиралтейства. Да и российских адмиралов тоже. Ладно, надеюсь, что Рожественский сумеет выпутаться из сей скандальной ситуации без ущерба для российского военно-морского флага. Господин Буланский сказал, что у него есть неплохая версия для адмирала — история, очень похожая на случившуюся, но без фантастических путешествий во времени. Хотелось бы верить, что выдумка Богдана Савельевича сработает.
Сработает, мысленно подтвердил Лесник. Сработает и тут же угодит под гриф «совершенно секретно». По крайней мере, очень хочется надеяться — что история всё же идёт привычным ходом, а встреча с «Тускаророй» лишь одна из бесследно канувших в Лету тайн рухнувшей Империи.
Старцев достал брегет, крышка открылась с мелодичным перезвоном.
— Однако пора… Наша остановка совсем недолгая, и лучше бы мне находиться рядом со шлюпкой, дабы успеть отплыть как можно дальше. Не хотелось бы невзначай оказаться во временах Рюрика. Надеюсь, что и вам удастся без помех попасть в своё время, хоть и позже, чем вы рассчитывали.
— Что поделать, если из-за всученной Азиди фальшивки мы проехали свою остановку, не заметив платформы… Ничего, сойдём на третьем круге. Могу я напоследок попросить об одном одолжении?
— О каком?
— Оставьте мне один из ваших кольтов. Патроны к моему пистолету закончились.
— Думаете, вероятны новые гости? Берите… — капитан-лейтенант протянул револьвер рукоятью вперёд. — Барабан полностью снаряжён, но запасными патронами разодолжить не могу, сам поиздержался. Кстати, имейте в виду — спуск при взведённом курке очень мягкий.
— Спасибо. Если встречу кого-нибудь из ваших правнуков — верну обязательно.
Старцев широко улыбнулся, пожал Леснику руку, пошагал в сторону готовой к спуску шлюпки.