и. Она успела убедиться: общение с опасными людьми не сулит ни романтики, ни необычности. А вот боль, скорее всего, такой человек тебе причинит.
Ну и кругом пальца обвести его будет далеко не так легко, как капитана Рыжика.
— Не застенчивость ли мешает тебе со мной говорить? — снова обратился к ней корабль. В голосе звучала дружеская теплота.
Малта метнула Проказнице отчаянный, умоляющий взгляд. «Не надо, ох не надо, чтобы одноногий счел меня какой-то особенной! Пусть я буду всего лишь скромной советницей государя сатрапа…»
Показалось ли ей, что в глазах носового изваяния промелькнула искорка понимания?
А сатрап, который тоже решил, что Другом Драконов является именно он, слегка даже обиделся на слова насчет стеснительности.
— Приветствую тебя, живой корабль, — ответил он чопорно.
Миг удивленного любования чудом успел миновать для него. «Вот что получается, — подумала Малта, — когда тебя всю жизнь только и делают, что осыпают все более изумительными подарками! Ты понемногу утрачиваешь способность удивляться…»
А также испытывать благодарность. Добро и то, что он явно вспомнил ее, Малты, совет: «Только не веди себя ни как пленник, ни как проситель!»
Джамелийский самодержец повернулся к Кенниту. Он обошелся без поклонов и иных каких-либо приветствий.
— Капитан Кеннит, — проговорил он без улыбки. Именно «капитан». Признание Кеннита королем Пиратских островов было одним из пунктов, о которых пойдет торг между ними.
Кеннит взирал на него со спокойной насмешкой.
— Сатрап Касго, — ответствовал он так, что было ясно: он уже чувствовал себя с ним на равных. Самое меньшее — на равных. Сатрап тоже это почувствовал. — Прошу, — сказал Кеннит, указывая рукой. Оглянулся на стоявших вместе Вестритов и позвал: — Уинтроу! Пошли.
Для Малты это прозвучало так, словно он позвал собачку. Или слугу.
— Малта! — точно так же обратился к ней сатрап, и его ледяной тон напомнил ей о ее придворных обязанностях.
Они, эти обязательства, на все накладывали отпечаток. Сейчас она не имела права быть просто сестрой Уинтроу или племянницей Альтии.
— Ни о чем не спрашивайте, — тихо и торопливо обратилась она к родне. — Поговорим позже. Пожалуйста! Доверьтесь мне и, ради всего святого, не вмешивайтесь в то, что я буду делать и говорить!
Она отступила прочь, и Альтия отпустила ее, но глаза у тетки были как два камешка. А Уинтроу уже убежал следом за капитаном.
Когда носовая палуба опустела, Альтия спросила вслух:
— Ну и откуда, интересно бы знать, она здесь взялась? И что все это значит?
— Она — твоя племянница, — по обыкновению прямодушно заметила Йек. Воительница еще смотрела вслед ушедшим, и глаза у нее были круглые.
— Исчерпывающий ответ на все жгучие вопросы, — хмыкнула Альтия. — Ладно, я буду держать язык за зубами и постараюсь ни во что не вмешиваться. Только не потому, что это кажется мне самым мудрым решением, а просто у меня возможности нет встрять! Одна надежда — девочка она умненькая; может, успела понять, какая скользкая гадюка наш Кеннит.
— Альтия, — устало вздохнул корабль.
Альтия крутанулась на месте.
— А ты! — сказала она. — Ты-то чего ради его приветствовала как Друга Драконов? Когда это он был вам другом?
— Я имела в виду не сатрапа, — несколько уклончиво отозвалась Проказница. — И, право, сейчас мне не хотелось бы об этом говорить.
— Почему? — спросила Альтия в лоб.
Проказница ответила:
— Я слишком волнуюсь кое о чем.
Настал черед Альтии вздохнуть.
— Ну конечно, ты все о своих змеях, — проговорила она. — Их надо отвести в реку, где они смогут сплести коконы, и проводить до нужного места. Знаешь, все никак не привыкну видеть в тебе драконицу. — «И к тому не привыкну, — добавила она про себя, — что твоя верность отныне принадлежит кому-то другому». Но если змеи стояли в сердце Проказницы прежде Вестритов, то, может быть, она ценила их даже выше, чем Кеннита? И Альтия поинтересовалась: — А почему бы тебе просто не потребовать, чтобы Кеннит это сделал?
Проказница покачала головой.
— Назови мне хоть кого-нибудь, — сказала она, — кого радовали бы требования и приказы!
— Ага, — сказала Альтия. — Ты боишься, что он откажет тебе.
Проказница промолчала. И ее молчание наконец-то разорвало замкнутый круг собственных переживаний Альтии. Вот так тебя приподнимает неожиданная волна — и ты вдруг видишь вдалеке берег. Альтия впервые попыталась, так сказать, влезть в шкуру Проказницы. Каково это — душе драконицы оказаться замурованной в деревянное тело, зависевшее и от людей, что ставили на ней паруса, и от волн, и от ветров? «Чем не изнасилование…» — пронеслось у нее в голове, и эта мысль ранила ее в самое сердце. Тем не менее она проговорила совершенно по-детски:
— Будь ты, как прежде, моей, мы повели бы твоих змей прямо сегодня, прямо сейчас.
— Ты говоришь от чистого сердца, — ответила Проказница. — Спасибо тебе.
Альтия успела почти запамятовать о присутствии Йек, а та вдруг подала голос, посоветовав:
— Так ты заставь его. Пригрози, что течь в трюме устроишь!
Проказница горько улыбнулась.
— Я же не свихнувшийся Совершенный, чтобы рисковать жизнями всей команды ради неповиновения капитану. Нет, не могу. — И она вздохнула. — Тем более что угрозами и требованиями от Кеннита ничего не добьешься. Даже если бы у меня хватило решимости, гордыня помешала бы ему сделать по-моему. Так что, видно, придется мне прибегнуть к унаследованной мудрости твоей семьи, Альтия. Я вынуждена буду торговаться — и это при том, что мне нечего ему предложить!
Альтия попыталась все взвесить холодно и рассудочно.
— Начнем с того, — сказала она, — чего именно ты от него хотела бы? И во-вторых, что же все-таки мы предложим взамен?
— Чего я хочу… Чтобы он немедленно взял курс на реку Дождевых Чащоб и шел туда со всей мыслимой скоростью. Вверх по течению, туда, где отмели и грязевые поля закукливания. И чтобы затем я всю зиму там находилась, рядом с коконами змей, и чтобы мы делали все возможное, уберегая их от беды, покуда они не вылупятся драконами. — И она рассмеялась, но без всякой надежды. — Еще лучше, чтобы нас сопровождали его боевые корабли, чтобы моих бедных, смертельно усталых малышей никто не обидел в дальнем пути. Но все это настолько противоречит интересам Кеннита, что… даже не знаю!
Альтия мысленно обозвала себя дурой. Как же получилось, что она раньше всего этого не понимала, не видела?
— Получается, — проговорила она, — что если он возьмется помогать змеям, то некоторое время не сможет использовать их. Прежде чем стать драконами, им необходимо полежать в коконах. И все это время у него не будет могущественного козыря против Джамелии!
— Та часть меня, что звалась Молнией, слишком поторопилась явить ему свою власть. Она не сумела предвидеть, чем все обернется, — пожаловалась Проказница и покачала головой. — Что же до твоего второго вопроса… Мне действительно нечего ему предложить. Он и без того уже всем завладел!
— А если предложить, что вылупившиеся драконы станут ему помогать? — вслух подумала Йек.
Проказница снова покачала головой.
— Не получится. Они не принадлежат мне, чтобы связывать их таким обещанием. Но если бы я могла это сделать, я все равно не стала бы. Хватит уже и того, что я сама обязана служить людям, пока не рассыплется мое диводрево. Обречь на неволю еще и следующее поколение? Нет уж. Ни за что.
— Ну тогда вообще все напрасно, — сказала воительница. — Получается, у него и так уже есть все, чего он хочет. — Невесело улыбнулась и добавила: — Кроме Альтии.
Воцарилось поистине жуткое молчание.
Кеннит же раздраженно думал о том, что Этты не оказалось на борту именно тогда, когда она могла быть по-настоящему полезна ему. Теперь он был вынужден буквально обо всем заботиться самолично, поскольку Уинтроу выглядел совершенно выбитым из колеи внезапным появлением сестры.
— Накрой стол в комнате, где лежат карты, — только и успел он отдать торопливый приказ. — Ну там, столы, стулья, скатерть. И еду с питьем не забудь!
— Я ему помогу, — добродушно вызвался Соркор. И тяжеловесно заторопился следом за Уинтроу.
Ну и пусть его, рассудил Кеннит. Соркор и вся его семья достаточно натерпелись сперва от сатрапских сборщиков налогов, а потом и от надсмотрщиков за рабами. Зря ли когда-то, в первые годы их совместных плаваний, Соркор, особенно по пьянке, любил рассуждать, что именно и в каком порядке он учинит над сатрапом, попади тот когда-нибудь ему в руки. Небось и думать не думал, что однажды у него появится шанс исполнить угрозу. А ведь поди ж ты — вот он сатрап. Так что лучше подержать Соркора в удалении от царственного заложника. Чисто на всякий случай.
Сам Кеннит шел сугубо не торопясь, чтобы Уинтроу с Соркором успели все приготовить. От него не укрылось, что молодая женщина украдкой поглядывала на его деревянную ногу. Да, Малта Вестрит была определенно схожа с отцом. Такая же самоуверенная: стоит только посмотреть на ее поджатые губы, на суженные глаза. Кеннит неожиданно остановился и, опираясь на костыль, вытянул перед ней свою деревяшку для лучшего обозрения.
— Змея когда-то оттяпала, — пояснил он небрежно. — Морская жизнь, знаешь ли, изобилует опасностями!
Сатрап так и шарахнулся от неприятного зрелища. Кеннит отметил про себя, что его юная Подруга выказала куда меньше испуга и отвращения, и незаметно улыбнулся. Ах да. Он успел позабыть, какой ужас питали благородные джамелийцы по отношению к телесным увечьям. Может, ему этим воспользоваться? Капитан Рыжик уже обрисовал ему в общих чертах щедрые сатрапские посулы. Чего уж там — действительно щедрые. У Кеннита аж слюнки текли. И ведь это было лишь первое предложение, а какой следует торг еще и не начинался!
Кеннит привел их прямо в помещение для карт и с удовлетворением убедился, что все было должным образом подготовлено. Уинтроу расстелил на столе тяжелую толстую скатерть и принес серебряные подсвечники. Сам он держал серебряный же поднос, уставленный бутылками роскошных вин. Было там и несколько блестящих керамических бутылочек с опьяняющим средством откуда-то с южных островов. Все свеженькое, все из только что награбленного. Кроме того, на столе красовались бокалы, фужеры, рюмочки, стопочки — все, что может потребоваться для вкушения того или иного напитка. Такая неброская, но весьма впечатляющая демонстрация богатства. Кеннит был доволен. Он жестом пригласил высоких гостей к столу: