Под бастионами Цитадели, напоминавшими скальные отроги, увитые красочными мегацветами, собралась шумная толпа. Большинство явилось поглазеть на казни. Древние законы запрещали любую регистрацию ритуальных смертей, визуальную или звуковую, на любом носителе, и зевак манил непосредственный чувственный опыт. У всех были увеличительные приборы, всех окутывала аура нетерпеливого предвкушения. Мимолетные голоса изнывали от голода по чему-то неопределимому, не осознанному зрителями до конца.
Все это Мемор отринула.
Административные помещения надежно экранировались от нежелательного присутствия. Толпу, влекомую простой жаждой ощущений, и еще большее число скудных умом случайных посетителей отклоняли от путей туда бледными люминесцентными преградами, возвращая к скитанию по сырым коридорам в поисках элементарных безыскусных наслаждений. В таких местах особи, не слишком одаренные интеллектуально, обретали преходящие услады и забывали, зачем явились, утрачивали на краткое досадное время, увы, даже память о смысле бытия Народа как такового. Впрочем, они на это не сетовали.
Бледные сияющие занавески умных сенсоров знали, кого пропускать в сии стены и по чьему приглашению. Встроенные интеллектуальные системы в неусыпном круговом дозоре своем указывали Мемор сияющими янтарными пальцами путь по древним мрачным коридорам. Мерцающие сети систем безопасности покрывали шероховатые стены и будто бы приветственно подмигивали. Мемор вдыхала влажный прохладный воздух. В Цитадели перемены дизайна были обычным явлением, но лишь древнейшая зона комплекса, неизменная, наилучшим образом воплощала колоссальную мощь. Тайны, высеченные в камне, элегантная и благородно-возвышенная мудрость предков, ниспославшая формы грубой скале. Мемор удовлетворенно вздохнула. Чувство принадлежности этому месту охватило ее.
В Подсознании расцвела изысканная и неяркая смесь удивления и страха перед неведомым; Мемор не без облегчения приняла ее. Отринув воспоминание о странном неприятном уколе мысли, она сконцентрировалась на сиюминутном. Подсознание предостерегало, что из древней, любезно привечавшей гостью Цитадели возврата не будет и ее тут казнят. Случись ей потерпеть неудачу – а полная ответственность за укрощение приматов теперь возложена на Мемор, – пощады не видать.
Но эти думы не смогли изгнать непроизвольный трепет восторга перед здешним величием. Разумеется, Подсознанию свойственны повадки трикстера, оно порою остроумно внедряет в речь Птиц отдельные слова или целые фразы. Классическая литература, как и современная комедия, пестрела шутками о непокорных Подсознаниях.
Мемор чувствовала, что Подсознание взбудоражено и исполнено рвения, и лишь надеялась, что сумеет удержать его под тщательным контролем. И вправду, не так легко его познать.
Драматические переживания для Астрономов – редкость, и Мемор была за них благодарна.
Ага! Вот и нужный портал. Она оказалась в компании нескольких Астрономов, которые приветствовали Мемор оранжевыми и изумрудными перьевыми гребнями и сообразными статусу трелями. Поворачивались головы. Расширялись глазницы. Эхом отдавались в стенах глубокие басовые дружелюбные ноты. Конечно, все и так знали, что Мемор вызвана на ковер, и с плохо скрываемым нетерпением ожидали развития событий. Предвкушением сияли их глаза и трепетали шейные перья.
Мемор пришлось дождаться, пока завершится ритуал Проявления Перемены. Трансформация эта была весьма трудоемкой и требовала нешуточной целеустремленности. Птица, прежде бывшая самцом, приблизилась к приветствовавшему ее собранию шаткой походкой, неуверенно и близоруко озираясь, и с трудом, но не без торжества пала ниц. Новая Она обвела взором других Птиц, не скрывая замешательства и морща кожу у клюва. После изумленно заморгала, озадаченно зарябила перьями и отобразила мутно-пурпурный дискурс теплящейся надежды. Мемор вспомнила себя в аналогичном состоянии: память о мужской фазе существования тает, а новая Она оглядывается на свет слезящимися глазами.
Отныне ей предстояли трудные обороты постижения перспектив Самки, в продолжение коих, однако, требуется сберечь как можно больше воспоминаний о нетерпеливой, полной исследовательского пыла ипостаси Самца. Мемор не сдержала порыва и влила свое глубокое сопрано в поднявшийся радостный хоровой напев, исполненный глубоких приветственных нот басов и окаймленный высокими резонансами теноров; все вместе славили они успех обряда перехода и новую, обретенную в опыте симпатию, даруемую Переменой. Новая Она со временем, причастившись фундаментальной астрофизики и Древней Истории, вступит в орден Астрономов. Основополагающий баланс Его и Ее, подобный танцу, рождал мудрость в прошлом, принесет он ее и в будущем.
Устремившись торжественным и внушительным шагом к новенькой, Мемор осведомилась о новом Ее имени: Дзетаса. Со временем новая Она может – должна – влиться еще одним жизнеупрочняющим элементом в сообщество, как то диктовала мудрая методика, разработанная Народом за многие двадцатки тысячелетий великой древности. Истина сия была фундаментальна, проверена временем и несла устойчивость Порядку Жизни. Мемор смаковала ее.
– Мемор! – прервал ее размышления глубокий, суровый басовый возглас Асенат. – Приветствую, давненько не виделись.
Это было не так, но, вероятно, полезней согласиться.
– Приветствую и вас, – произнесла Мемор, растягивая ноты. – Я хотела бы посовещаться с вами о текущих трудностях.
Ее перья приобрели полутеневую светло-желтую окраску; присутствующие возбужденно зашептались. Мемор, следуя традиции, игнорировала хор сопрано-трелей, выражавших предположения о ее участи.
– Надо полагать, трудности твои за последнее время умножились.
– Я схватила одну приматку, и мне многое удалось узнать от нее, – сказала Мемор без обиняков. – Прямо сейчас, когда мы говорим, небесная рыба опускается над землями силов, чтобы либо пленить остающихся в Чаше приматов, либо уничтожить их.
– Но, как губернаторы, мы обязаны считаться с возможным недовольством держателей Чаши, которым подобные меры могут не понравиться.
Асенат подчеркнула свое беспокойство, встопорщив красные и золотые перья, но Мемор оно показалось притворным.
Тут что-то другое.
– Пожалуйста, просветите меня, – сказала Мемор, решив перевести беседу в режим, отвечавший статусу участниц. Пускай Асенат берет инициативу на себя.
– Если мне правильно помнится, ты показала нам результаты допросов и исследование нейронных сетей этих приматов. Эукариоты, многоклеточные, с двусторонней телесной симметрией и закрытыми Подсознаниями – увлекательная история. После этого ты предположила, что интеллектом они значительно уступают Народу, хотя и, вероятно, превосходят Адаптов. Несмотря на это, они продолжают успешно скрываться от нас, а теперь половине приматов удалось сбежать из Чаши!
Низкоранговые слушатели, не сговариваясь, изумленно выдохнули. Сбежать?! – означало это невысказанное восклицание. Мемор полуразвернулась, закрывая большую часть группы от пронзительного взора Асенат.
– И теперь эти беглецы вернулись к себе на плазменный ионоточник. Тебе по-прежнему кажется, что мы их сможем наставить на Путь?
Мемор ответила, сопроводив свои слова перьевым просверком почтительного смущения:
– Я приношу вам свои самые искренние извинения за неудачу, какая постигла меня в попытках удержать или возвратить странных приматов. Полагаю, их диковинная поступь – непрерывное контролируемое падение с задних конечностей, какие у них покрыты плотными искусственными оболочками, – дает символический ключ к их способности импровизировать. Они куда быстрее схватывают новые идеи, чем поначалу нам казалось. Взять, к примеру, то, как им удалось в краткие сроки наладить союз или сотрудничество с силами – другим видом двуногих, что, смею отметить я, в известной мере раскрывает причину их мятежа. Приматы, приехавшие на поезде, немедля вступили в битву между силами и небесной рыбой. Как такое могло произойти столь стремительно, я не понимаю. Возможно, мы имеем дело со случаем инстинктивной межвидовой сигнализации.
– Я бы сказала, что их двуногость указывает на предварительную Адаптацию к некоему агрессивному миру, скорому на расправу.
– Итак… вы склоняетесь к истреблению?..
Асенат поняла, что ее подталкивают к поспешному решению, какие она неизменно почитала ошибочными.
– Возможно, однако не сразу. Их корабль обладает интересными характеристиками; в частности, нам было бы полезно изучить устройство их систем контроля магнитной ловушки.
– Ах да. В таком случае, полагаю, я вправе рассчитывать на ваш совет?
Мемор поманила Асенат в сторону переговорного клуатра, на миг встопорщив перья с намеком, что беседу следует уподобить обычной прогулке. Люминесцирующие стены аркад источали теплое зеленое сияние; пройдя в эти тесные пределы, Мемор опустила за собой мерцающую электрическими оттенками голубого завесу звукопоглотителя.
– Я бы не хотела при них упоминать о том, что наши проблемы с регуляцией Струи продолжаются.
– Ты считаешь, приматы могут нам как-то помочь? – Шейная бахрома Асенат скептически встопорщилась.
– Они изобретательны…
– Ты же не всерьез предлагаешь доверить им управление самым священным, самым важным для Чаши объектом!
– Я пыталась только…
– Некоторые в нашем Народе саму идею посчитают отъявленной ересью. – Испытующий неспешный взор, никаких перьевых сигналов. – Не исключаю… что и я тоже.
Несомненная угроза. Перьевые узоры Асенат из ярких, приятных глазу, розово-пурпурных и оливковых стали оловянно-серыми и тревожно-синими, приглушенными. А вдобавок зловеще зашуршали. Если Мемор лишится милости Асенат, перед нею откроются несколько путей, и ни один не будет привлекателен. Значит… признать поражение, первым долгом и сейчас же.
– Я упомянула о такой вероятности лишь потому, что к этой мысли меня склонила история моего собственного едва удавшегося побега, когда приматы и силы атаковали небесную рыбу. Я обнаружила, что приматы быстро приспособились пользоваться оружием силов, основанным на химической энергии. Нашим группам захвата также следует это учесть. Приматы умны, оригинальны, непредсказуемы. Я хотела сразу же доложить…