И тут же спокойствие отхлынуло. Пора было снова пускаться в бегство.
В тусклом свете она едва различала пальцезмеек, скользивших впереди группы. Люди неслись вслед размашистыми скачками. Змейки отличались удивительным проворством. Вероятно, они эволюционно приспособлены к ремонтным работам в подземельях Чаши. Бет выпытывала у змеек обрывки сведений об истории их вида, но перевод оставался неуверенным. Они так долго обитали в Чаше, что память об исходном мире превратилась в невнятный миф о происхождении вида из странного места, где восходило круглое, ослепительно-белое солнце, разгоняя чернильную ночь.
– Бет? – позвала Тананарив через комм локальной связи. – Я… мне отдых нужен.
– Нам всем нужен, – пришел резкий ответ. Бет оглянулась – слишком далеко, чтобы различить выражение лица. – Следующий перерыв через пять минут.
– О, хорошо бы. – Тананарив с усилием смежила губы и порывисто вздохнула.
Они направлялись к автоматизированному грузовому боту – так сказали змейки. Переборки и опоры в этой части Закулисья отклонялись в сторону движения группы: это значило, что цель уже близка. Впереди, напрягая зрение, можно было различить контуры ряда идентичных плоскобрюхих цилиндров. Тананарив увидела большой закругленный люк устричного оттенка и – неужели? Да! – звезды за иллюминатором. Усталость сменилась воодушевлением. Но тут же напомнила о себе травма бедра, Тананарив снова стала подволакивать ногу.
Без помощи пальцезмеек план побега неминуемо провалился бы.
Тананарив с трудом догнала остальных, облизывая губы с мечтами о воде. Три змейки, у всех камуфляжные узоры из коричневых, серых и черных пятен, почти одинаковые, но Тананарив научилась различать чужаков. Весом они немного превосходили людей и выглядели совсем как змеи, с хвостами, расщепленными на четыре конечности. Каждая конечность заканчивалась когтем. Мускулистые, гладкокожие, сильные. Вместо рюкзаков на гребнистых боках змеек были прикреплены длинные трубки из какой-то ткани.
Группа Бет впервые наткнулась на пальцезмеек, только-только сбежав из заточения в Теплицах. Тананарив вспугнула гнездо, и змейки скрылись в глубине джунглей, унося на себе некие грузы. Змейки показались людям странными существами, до некоторой степени разумными. Снимки заинтриговали Тананарив.
Теперь стало ясно, что змейки все это время следили за людьми и продвигались в их темпе. Когда Фред отвел группу в чужацкий компьютерный центр, змейки еще не выдали своего присутствия. Там Фред догадался, как заставить компьютер обучить людей языку Птиц. Фред был разносторонне одаренным человеком, и в том числе – полиглотом. Не прошло и дня, как он уловил суть квазилинейной логики и синтаксические структуры; потом нашел словарь, и темпы обучения еще ускорились. Через несколько дней Фред уже в совершенстве овладел птицеречью. Остальные выбрали гипнопедию и воспользовались находками Фреда. Когда очнулись, оказалось, что Фред заскучал и уже начинал практиковаться самостоятельно, потому, наверное, оно и к лучшему, что именно Фред первым пообщался со змейками.
Они просто появились перед людьми, не утруждая себя дипломатическими формальностями или знаками. Типичное поведение для этих существ – они предпочитали действия символьному обмену или разговорам. Когда пальцезмейки проникли внутрь центра, непонятным способом нейтрализовав замок Лау Пиня, Фред ограничился приветствием, после чего замолчал. Он вообще был не слишком разговорчив, а если оживлялся, то по делу.
После этого приветствия змейки что-то прошипели в ответ. Тананарив на пробу проговорила громко:
– Мир вам! Мы потерялись!
Пять змеек сложились петлей, что, как выяснилось впоследствии, означало готовность к плодотворному сотрудничеству. Тананарив сделала жест рукой, каким-то образом перенятый во сне; ей ответили другим символом и словами. Змейки считали вежливым начинать с жестов и символов, а потом уже переходить к более неуклюжему языку. К счастью, высшей формой змееречи была модифицированная структура языка Птиц, где краткость и сжатость почитались достоинствами, поэтому узелковые фразы, которые змейки изображали телами, довольно просто ретранслировались в стаккато-ритмы устной речи.
Насколько Тананарив удалось установить по перекрестным ассоциативным цепочкам, сквозившим в змее– речи, пальцезмейки были мятежниками или кем-то вроде этого. И, кстати, любознательным народцем. Они быстро поняли, что люди – новички в их мире, и последовали за группой – скоординированно и бесшумно, как диктовала традиция. Их преимуществами были знания об устройстве Чаши и умение использовать различные орудия труда. Змейки обитали повсеместно, занятые техническим обслуживанием. В особенности – поддержанием функций метрового слоя между жилой зоной и корпусом. Тонкий слой этот разграничивал обитель бессчетных миллиардов живых существ и убийственный вакуум.
Змейки спрашивали о том, чего не смогли понять из наблюдений за группой. Они правильно догадались о базовом устройстве организма приматов, поскольку конечности самих змеек крепились к органическому подобию рамы с консольной балкой, несколько сходному с плечевым поясом у людей. Это – и миллион прочих деталей – выяснилось при отрывочных переговорах. Мыслили змейки необычно. Их культура, биология, напевная речь и питание сплетались в тугой клубок, лишенный очевидного контекста. Но если пальцезмейки сталкивались с чем-то неподдельно важным, то действовали сразу, не тратя, в отличие от людей, времени на болтовню.
Когда стало ясно, что люди в конце концов погибнут, застряв в зоне пониженной гравитации, змейки без лишних слов отвели их сюда: в гараж маглев-ботов. Тут была ремонтная база.
Пальцезмейка – Тананарив показалось, это Фистер, мужская особь, – щелчком по утопленной панели бота опустила керамический обтекатель. Фистер принялся за работу, изогнувшись так, чтобы наблюдать за действиями своих заостренных пальцев. Жилистое тело существа извивалось, точно провод. Фоштха, чуть в стороне, стояла на страже.
Тананарив еще толком не умела различать их по полам, но поведенческие критерии помогали. Мужская особь не выпускала из руки инструментов, а женские в незнакомой обстановке осторожничали. Фистер был мужской особью; Фоштха и Штирк – женскими.
Фоштха опустила голову и извернулась, оглядываясь в поисках вероятной угрозы. Штирк нигде не было видно; наверное, тоже где-то дежурит. Тананарив не чувствовала никакой опасности, но едва слышный высокочастотный писк ее напрягал.
Фоштха скользнула к ней.
– Фистер с компьютерами говорит, – сказала она. – Он управляет компьютерами, как живыми. Быстро переделает под нас параметры управления, знаком с компьютерами он, адепт. Тебе плохо?
– У меня было ранение, – ответила Тананарив. – Я поправляюсь. Мне уже хорошо. – Они говорили на птицеречи; трели и раскатистые звуки звучали подобно песне.
– Знаем мы это.
С тонким металлическим визгом откинулась боковая панель грузового бота. Внутри все было зеленым-зелено. Салон бота оплели растения – некоторые были установлены на подвесных лотках, другие свисали лианами с изогнутого потолка и стен. Лампы сияли ярко, словно солнца. Фистер продолжал работу. Внезапно подвесные лотки стали выдвигаться из стен и опорожняться. Половина растений упала на палубу, потом все прекратилось.
– Оставляем немного растений, – сказала Фоштха, ускользая, – воздух нужен, пока ехать будем.
Лау Пинь быстрыми при низкой силе тяжести скачками подлетел помочь Тананарив.
– Ты в порядке? Может, тебя понести?
– Я в порядке. А что это за писк?
Писк усиливался, в нем появились низкие рыкающие нотки.
– На борт, быстро, – сказал Лау Пинь, озираясь на змеек.
Он попытался увлечь Тананарив за собой, перехватив за пояс, но отступил, увидев, что ей больно.
Тананарив подошла к отливающей медью стене и прислонилась, ощутив тепло. Пальцезмейки с ошеломляющим проворством сновали по платформам и что-то чирикали друг другу. Она разглядывала их, потом шум увлек ее… далеко.
Она снова оказалась в родной чаще – хотя понимала, что никогда больше ее не увидит. Позволила себе откинуть голову и почувствовала хруст в позвоночнике; что-то заклинило, потом встало на место. Окруженная металлом и керамикой, она мечтала о зелени. Странное сооружение вокруг, превосходящее размерами планеты, располагало собственной версией райского сада… только поэтому Тананарив тут и выжила. Исполинские загадочные леса, веселый щебет летающих существ, бескрайние травы и деревья, изогнутые зигзагами, животные такие странные, что само существование их отрицало привычную Тананарив биологию – в каком-то смысле естественное, в другом же… противоестественное. Кто-то спроектировал их обличье, если не вид в целом.
С этими просторами на поверхности Чаши она могла примириться. С механическими лабиринтами под поверхностью обитаемой зоны – нет. Ей осточертели моторизованные чудеса, приводящие в движение исполинский артефакт. Отдых, вот что ей сейчас нужно было. Она соскальзывала в благословенный сон, перекладывая на подсознание процессы обработки странных впечатлений.
Тананарив медленно отключалась, закинув голову. Отдых давался нелегко, но она приучила себя нырять в сон на считаные мгновения, совсем ненадолго, прежде чем снова сорваться с места и пуститься в бегство, накачивая себя мыслями о цели и не позволяя отвлекаться на маленькие слабости… совсем ненадолго…
– Похоже, тот чувак заканчивает возиться с панелью управления, – заметил Лау Пинь.
Тананарив смутно ощущала, как движутся рядом змейки. Фистер шмыгнул в кладовую, за ним Фоштха и Штирк.
Тананарив медленно выплыла из благословенной отключки. Голоса кругом казались ей гулкими и неживыми. Конечности налились ядовитым свинцом; движения давались с огромным усилием. Она неуверенно переставила ноги и отошла от стены. Облака, затмившие разум, постепенно расходились… зеленое великолепие, тихое величие лесов, родители…
Она вздернула подбородок и сверкнула глазами, изоб– ражая полную боевую готовность, медленно р