утренние камеры – маленькие светящиеся трубки – давали лишь приблизительное представление о работе змеек. Все происходило при непрерывном фоновом гудении корабельных двигателей, перемежаемом периодическими толчками и рывками. Прямоточный двигатель «Искательницы солнц» работал почти в критическом режиме, а ремонт подобных конструкций без отключения их становился проклятием для любых кораблей – но это нужно было сделать.
От Бет проку, признаться, маловато было: она все-таки полевой биолог, но корабельный устав исключал одиночные дежурства в секции техподдержки. Весь офицерский состав работал не покладая рук. «Искательница солнц» маневрировала у самой атмосферы Чаши, продолжая забирать из плазменной Струи столько топлива, сколько удавалось. Одной уже задачи поддержания нужных траекторий хватало, чтобы полностью загрузить вахтенных.
Но Бет нечем было заняться в часы, свободные от гидропоники, тестов бортового воздуха и проверки культиватора, где водоросли превращались в подобие съедобных насекомых и овсянки. Она начала составлять дерево отказов для вахтенных работ, но, кроме инструкций артилекту, который и без того знал о предмете больше самой Бет, опять же не нашла, чем заняться. Пришлось прибегнуть к мудрому правилу, которому ее обучил Клифф:
Никогда не упускай шанса вовремя заткнуться.
Это оказалось тяжелей, чем она думала.
– Могу я тебе помочь? – спросила Бет, наверное, в восемнадцатый раз.
– Нет надобности. – Карл[11] не отрывался от экранов, а через гарнитуру с ним постоянно шептался артилект, обновляя диагностические сводки. – У меня все в порядке.
К счастью, Карл был немногословен. В отличие от остальных членов экипажа, он не приставал к ней с расспросами о приключениях в Чаше.
Змейки еще немного покрутились среди механизмов, кое-что прочистили и с поразительной оперативностью привели параметры разрядной емкости конденсаторов в соответствие спецификациям. Система разгонной накачки ионоточника была восстановлена.
– Порядок, – сказал им Карл, – возвращайтесь. Вам нужно отдохнуть, ребята.
Змейки послушно развернулись и начали возвращение тем же мучительно извилистым путем в лабиринтах машинного отсека.
– Потрясающая работа, – произнес Карл, кивая в такт своим мыслям. – Как только мы без них обошлись бы?
– С трудом, – ответила Бет.
– Ты у нас биолог. Скажи, как могли эволюционировать такие существа? Змейки явно не с Земли.
– Наверное, условия их родного мира поспособствовали. Я слышала от них, что там тектоника плит совершенно бешеная, погода на поверхности лютая, а бури такие, что краску с металла содрать могут. Разумная жизнь осталась в подземельях.
– А как насчет землетрясений? Вулканических извержений?
– Они говорят, на той планете есть пояса яростного беспокойства – их язык примечательно поэтичен. Континентальные массы напирают друг на друга, как и на Земле, но швы зон субдукции равномерно окружают весь мир. Если держаться подальше от поверхности, жизнь облегчается. Ты сам откуда?
– Из Великогермании. А ты?
– Я много где пожила, но главным образом в Калифорнии. После Коллапса к нам порядочно мигрантов прибилось.
– Ну ладно, змейки обрели разум, но, mein Gott[12], они же просто кудесники в работе с механизмами. Как это объяснить?
Бет усмехнулась.
– Послушай, ну мы ж сами не знаем, отчего люди сравнительно лысы, если с другими приматами сопоставить. Почему мы ходим на двух ногах и можем перегнать почти любого зверя? Почему мы так хорошо смыслим в математике, музыке… ну, ты понял. Бесполезно пытаться уразуметь, почему чужаки такие, какие они есть.
Пальцезмейки, извиваясь, выползали через узкий проход из недр машинного отделения. Обыкновенно Бет с Карлом туда бы умные провода запустили, управляя ими по контрольной панели. К изумлению Бет, змейки затянули высокую, воющую песню: чи-и-и чи-и-и-к, дуууу, ранг-ранг, чи-и-и-чи-и-и, дуууу… Не сказать, что совсем неприятную для слуха. По крайней мере, пели они недолго. После этого начался танец изгибов (определение Редвинга): змейки нависали арками друг над другом и формировали сложные кривые, покачивались в сторону центра круга и от него, перекатывались по полу и складывались вдвое большими О, снова вытягивались, продолжая напевать, но не так резко. Кончился ритуал тем, что змейки полупривстали на мускулистых хвостах и замахали озадаченным людям длинными пальцами в жесте дружбы – ну, если верить шепоту артилекта в ухе Карла.
Затем попрощались и уползли перекусить к гидропонным ямам, где Бет уже приготовила для них трапезу.
Карл проговорил:
– Невероятная координация. Будто это для них совершенно естественно.
– Хочешь сказать, им не нужны предварительные тренировки, опытные заходы, как людям?
– В общем, да. Ты посмотри на змеек… они ведь далеко от родной биосферы, от своего дома, но держатся вместе, поют… положительно, некоторые виды куда лучше координируют коллективную работу, чем мы. Но как это возможно?
– Мы в этом деле новички. Примерно двести пятьдесят тысячелетий назад на Земле групповая охота превзошла эффективностью одиночную. Так зародилась логика совместных рисков и дележа добычи. Наказание общины удерживало альфа-самцов от заскоков при доминации. Иерархия некоторым образом инвертировалась: если сильные пытаются захватить власть, изгоняйте их. Победило сотрудничество.
– Ого. Я не знал деталей. Занятно будет посмотреть, как ты с чужаками в Чаше законтачишь.
Бет открыла было рот для уместно скромного ответа… но Карл попал в чувствительное место: она уже скучала. Она вернулась на корабль, но по ночам видела сны о Чаше.
– А, да. Ладно, пойдем на камбуз себе чего-нибудь поесть сообразим.
Фред месил тесто, не переставая говорить. При физической работе он раскрывался лучше всего, так что Бет старалась не отвлекаться.
– Я тут себе все думаю… Карта, которую мы видели в Чаше, изображала Землю времен юрского периода, когда возникли все крупнейшие динозавры. Ну, апатозавры и так далее. Кажется, я наконец сообразил, как все было.
Бет, тоже занятая готовкой, кивнула. Фред продолжал объяснения, взбивая тесто и хлопая по нему для пунктуации.
– Сперва появляются разнообразные разумные динозавры. Ууфф! Наверняка хищники. Изобретают скотоводство. Ух! Думаю, они миллионы лет напролет разводили мясных животных, культивируя их гигантизм. Ахх!
Он огляделся и сообразил, что слушает его одна Бет.
– Хочешь сказать, все теории эволюции динозавров ошибочны?
Ее это заинтересовало, но остальных, видимо, нет. На кухне было тесно, все вполголоса переговаривались, готовя себе ужин. Фред резко закрыл рот. Бет его знала: если никто не слушает, Фред не будет зря трепаться.
Карл протянул Бет пригоршню жареных кузнечиков, от которой ощутимо несло чесноком.
– Попробуй. Хрустящие!
Карл сунул кузнечиков запекаться еще до того, как Бет пришла на камбуз.
– Ага, – сказала Бет, – спасибо.
После кузнечиков ей предложили рассортировать ароматных восковых червяков из корзинки. Бет отбраковала черных: у этих начался некроз.
– Они быстро портятся, – извинилась Бет. – Я их всего два часа как вырастила, блин. Остальные норм, просто окукливаются.
Старательно слущив коконы, Бет поместила червей в электрический вок.
Капитан Редвинг прошел на камбуз и постоял, наблюдая за ними, высокий, прямой, как палка. Задумчиво провел языком по губам.
– Личинки восковой моли – гурманское блюдо, а?
Команда рассмеялась. Капитан обычно делал вид, что меню великолепное, какое бы дерьмо ни приходилось употреблять. А если не находил силы для таких заявлений, то ел в одиночестве, у себя в каюте. Недавно, впрочем, на камбузе случилась кулинарная катастрофа – адское варево, как окрестили единодушно это импровизированное блюдо. С тех пор Редвинг перешел на сухпаек.
Карл обернулся к своим коричневым кузнечикам, перемешал, посолил – вторичная переработка соли труда не представляла – и, откинув голову, опустил пригоршню в рот.
– Должен заметить, когда еды не хватает, она кажется вкуснее!
– Лучше меньше, да лучше, – отозвался Редвинг. Все подняли брови. – Ребята, мы в тяжелой ситуации, маневрируем по траекториям, которые вы не имели возможности разучить… – Он кивнул по очереди Карлу, Бет и Айян Али. – Мы исследуем огромный артефакт, который даже вообразить себе не могли. Лучше меньше, да лучше, пока не найдем способа выбраться из этой переделки.
Все кивнули.
– Итак, – подытожил Редвинг, – вперед, на Глорию! А для этого поедим как следует.
Личинки восковой моли извивались и дергались как безумные, когда тепло вока настигало их. Культивировать насекомых на водорослях было несложно, а при правильном подходе к приготовлению личинки придавали меню пикантную нотку, которой корабельной кухне сильно недоставало. Свежеприготовленными они напоминали оладьи или, как выразился кто-то, подбадривая себя, пирожки из болотной тины. На корабле не было ни места, ни ресурсов, чтобы синтезировать мышечную ткань и сухожилия. Некоторые члены экипажа, будучи уроженцами Североамериканской Республики, не привыкли к рациону из насекомых, – честно говоря, они вообще не привыкли поступаться тамошними стандартами жизни. Несколько недель консервной диеты, и подобную привередливость обычно как рукой снимало. Однако многим так и не удавалось побороть омерзение при виде подноса с горками серых длинных червей, поэтому Бет предпочитала червяков измельчать и запекать на манер оладий. Бет выложила личинок на сковороду, в ароматную жирную слизь – творение Айян Али. Личинки подергались в шипящем жире и застыли. Бет перемешала их. Удивительное дело: чего только не съешь, если припирает… И тут же вспомнила, чем ей приходилось с аппетитом трапезничать там, в Чаше. Иногда лучше было не смотреть, что ешь.