– Откуда они взялись?
– С кромки Свища вылетели, такое впечатление, – сказала Клэр.
– Возможно, это ответ на вопрос Бет, – предположил Карл. – Их послали на перехват.
– Расчетное время подлета на текущем курсе? – спросил Редвинг, следя за своим голосом.
– Около двух часов, – сказала Клэр.
– Дайте картинку.
Редвинг размышлял, что можно предпринять.
Особых средств обороны от кинетических снарядов или высокоэнергетических лазеров у «Искательницы солнц» не было. На короткой и чрезвычайно разрушительной Астероидной Войне он выучил простой урок: любой объект, летящий на скорости три километра в секунду, эквивалентен такой же массе ТНТ. А скорость «Искательницы солнц» значительно превышала сто километров в секунду. Плюс кинетическая энергия атакующего. И в квадрат возвести. М-да, любой практически полезный космический двигатель – оружие массового поражения, в том числе и для себя самого.
Поэтому корабль оборудовали автоматическими лазерными батареями под управлением артилектов, предназначенными для расчистки пути меж звезд. Они способны были за микросекунду разнести на ионы камень размером с кулак или меньше. Однако с более тяжелыми снарядами управиться было непросто. Конечно, их можно немного отклонить, и не исключено, что это сыграет решающую роль… ну и всё. На скоростях, с какими двигалась «Искательница солнц», хватило бы обломка величиной с кресло пилота, чтобы пробить корпус.
– Они невелики и маневрируют быстрее нас, – сказала Клэр. – Ускорение 3g.
– Наверное, роботы, – сказал Редвинг. Ему это не понравилось. – Как они ориентируются в Струе? Вы можете выяснить?
– Похоже, у них такие же воронки для прямоточника, что и у нас. Но, разумеется, меньше.
Клэр вызвала картинку с телескопа, каким ранее воспользовалась Бет, и показала маленькие порхающие точки.
– Менее сотни метров в поперечнике, – сказала она. – Цилиндрической формы, сигнатура ионного двигателя.
– Возможно, они нас прежде не принимали всерьез, – предположил Редвинг. – Рефлексы заторможены.
– Нет, – ровным голосом проговорил Карл. – Мы что-то упускаем из виду.
Корабль стонал и скрипел, дергался и дрожал, длинные раскатистые басовые ноты перекатывались по палубам. Все молчали, а Редвинг прислушивался к своему звездолету. Команда работала в поте лица, пытаясь уточнить характеристики ревущей Струи, которая в этот момент насыщала топливом воронку таранника и камеры термоядерного сгорания. Корабельные артилекты тоже работали, но редко давали о себе знать или просили внимания. Их таланты спроектировали и натренировали не для игры воображения и быстрой реакции на нечто новое, а для монотонной работы. Неприятную тишину нарушил негромкий голос Бет, глядевшей на экраны.
– Ударная волна вытесняет Струю за пределы Свища… Удар по мембране. На большой скорости.
Все развернулись и увидели это – в максимальном приближении. Бет использовала оранжево-желтую цветовую кодировку для плазмы и запаздывающих полей, и комки нитей этих цветов указывали место удара Струи по атмосферной пленке Чаши. В космос улетучивались газовые метелки и заметные в обычном диапазоне жемчужные фонтаны. Редвинг понимал, что это означает. Высокоэнергетическая плазма, ранее скованная чехлами магнитных полей, полосовала длинноцепные органические молекулы граничной пленки, разделявшей множество секций Чаши и удерживавшей над обитаемыми зонами значительные количества воздуха. Все эти зоны теперь охватит буйство освобожденных плазменных фурий.
Он попытался представить, каково сейчас обитателям Чаши там, внизу, и тут же принудил себя отогнать эти мысли. Палубу сотряс гулкий удар, донесшийся за сотни метров по всей длине корабля.
– Плотность массопотока плазмы возрастает, – сказала Бет. – У нас снова блокировка выхлопа.
– Раньше тоже так начиналось, – сказал Карл. – Для разряда в воздухе нужны…
– Мегавольты, – бросила Клэр. – Ясно. Если это случится, лежите ровно. Поднимете голову – сразу током стукнет и поджарит.
– Думаешь, оно… они… пытаются убить нас? – спросила Бет. – Это может быть попытка общения.
– Странный способ поговорить, – сказал Редвинг.
– Наверное, в отместку за то, что мы в Струю полезли, – сказал Фред. Он вошел так тихо, что на мостике никто не заметил его появления.
– У нас на корпусе индуктивные эффекты усиливаются, – доложила Бет. – Похоже на альфвеновскую рябь в полях воронки. Сильные электрические…
У Редвинга волосы встали дыбом, и он кинулся на палубу.
Полетели искры. Все бросились на пол и замерли. Воздух рассекла яркая желтовато-белая молния. За нею новые, еще и еще. Электрические дуги выгибались из стороны в сторону, расщеплялись, прочерчивая желто-зелеными нитями резкий контур…
– Человеческая фигура! – воскликнул Фред с пола. – Они рисуют наше изображение. Они знают, кто мы такие.
Фигура колыхалась и дрожала в наэлектризованном воздухе мостика. Она была похожа на скверный шарж: ноги вытянуты, руки свисают по бокам, голова качается, ладони, поначалу распростертые, сжимаются в кулаки, все тело трясется, как под бичом. Потом разряд зашипел, сверкнул, и фигура пропала.
– Как думаете, они нас видят? – спросила Бет.
– А кто они, собственно? – ответила вопросом Клэр. Ее щеки разрумянились, губы были крепко сжаты. – Они пытаются влезть в наш движок, остановить нас. Посылают нам эхо, зеркальное изображение нас самих – что ж это за общение такое?
Фигура проявилась опять. Очерченный желтыми и оранжевыми линиями контур потрескивал, колыхался и искрил.
– Дайте-ка я… – Клэр осторожно подняла руку в пахнущий гарью воздух. Долгое мгновение… затем фигура тоже шевельнулась – медленно, подергиваясь и сотрясаясь, теряя четкость в ногах. Подняла левую руку зеркальным отражением Клэр, поднявшей правую. Воздух вокруг танцующего желтого контура зарябил. Рука согнулась, покачалась, ладонь… расщепилась. Вырос большой палец, вытянулся, налился красным и сжался. За ним налилось цветом все трескучее изображение: кожа стала ярко-желтой, опаленной, сморщенной. Формировались черты лица, с натугой начали проявляться рот и глаза цвета бледной слоновой кости. Электрический туман замерцал, словно вот-вот должен был последовать пробой.
Клэр медленно согнула пальцы.
Пальцы электрической фигуры тоже задергались, окутанные восково-шафрановым сиянием. Тело неуверенно закачалось в воздухе, сохраняя приблизительную форму; теперь все контурные ярко-желтые линии сфокусировались на мерцающей, желтой, словно обожженной руке.
– Давайте попробуем просигнал… – начал Редвинг.
Хлопнул воздух. Все пропало, сохранился лишь резкий неприятный запах, от которого покалывало в носу.
Клэр негромко всхлипнула. Фред вскочил и стал озираться во всех направлениях, но никого не увидел. Единственным звуком на мостике остался мерный рокот термоядерных двигателей.
– Возвращаемся за консоли, – приказал Редвинг.
Клэр засмеялась высоким, истерическим смехом. Встала и вернулась в кресло второго пилота. Все расселись по своим местам, тревожные и неуверенные.
– Низкочастотный спектр изменился, – доложил Фред.
– И что это значит? – спросил Редвинг.
– Интенсивность увеличилась. Дайте-ка я Фурье… – Его руки и пальцы плясали над консолью, посылая сложные команды через оптический интерфейс. – Да, некоторая частотная модуляция, когерентность высокая.
– Кто-то передает? Прямо сейчас? – удивилась Бет. – Может, они хотят с нами поговорить?
– Это охренительно низкочастотная штука, – сказал Фред. – Антенны, которыми мы отслеживаем межзвездные альфвеновские волны и следим за возмущниями полей воронки… в жизни не думал получить когерентное сообщение через них! – Он просиял. Фред всегда радовался, сталкиваясь с новым и непознанным.
Карл поднялся и встал за спинкой кресла Фреда.
– Вы только гляньте на пик, – проговорил он, – верхняя частота пятнадцать килогерц. С ума сойти! Антенны излучают эффективнее всего, если их характерный размер порядка длины волны, значит… излучатель длиной по крайней мере тридцать километров!
Редвинг попытался вообразить, что за громадная структура способна посылать подобные сигналы.
– А на радарах видны объекты такого размера в Струе?
Ответ был получен быстро: нет.
– И как же нам его расшифровать? – спросила Клэр. Поднявшись, она подошла посмотреть на экран Фреда с Фурье-спектром.
– Могу, конечно, поискать корреляции, – сказал Фред, – но, блин, мы ж понятия не имеем, кто, черт подери…
В этот раз Редвинг едва успел почувствовать покалывание на коже рук и головы, как через весь мостик с шипением зазмеилась ярко-желтая молния. Воздух затрещал, и все снова нырнули на палубу. Редвинг тоже упал, растянулся ничком и краем глаза заметил, что Клэр вместо этого решила прижаться к ближайшей стене. Разряд протянул к ней сверкающее щупальце и поймал. Клэр тут же дернулась, у нее резко хрустнули все суставы, а жуткой силы ток продолжал рассекать тело; рот Клэр неестественно распахнулся, из гортани вылетел хрип, челюсти так и замерли открытыми. От ее волос пошел дым, она стала сучить ногами и руками, а потом наконец повалилась на палубу.
От пряжки пояса, перехватившего ее красный комбинезон, посыпались искры. Из пальцев вылетели крошечные язычки пламени. Волосы задымились. Клэр еще вздрогнула пару раз и застыла в неподвижности. Редвинг не шевелился, но отметил, что напряжение ушло.
Повисла пахнущая гарью тишина; едкая вонь щипала ноздри.
В тишине прозвучал последний, негромкий и долгий выдох Клэр, вылетевший между сломанных зубов.
Люди начали осторожно подтягиваться к опаленному трупу. Бет всхлипывала. Редвинг размышлял, что можно успеть за краткое время до подлета цилиндрических кораблей чужаков, которые гнались за ними вверх по Струе.
38
Мемор, утратив самообладание, ревела и металась так, что две другие Птицы насилу ее сдерживали, а она огрызалась и царапала их когтями. Стоны и вопли сливались в какофонию, оглушая Тананарив Бэйли, бежавшую к месту драки огромных чужаков.