– Пока будем разворачиваться, следите за флайером, – приказал Редвинг и устроился в капитанском кресле. Вид у него был усталый, лицо посерело, но и остальные выглядели скверно. Часы напряженных маневров среди плазменных течений, рассчитанные до доли секунды заборы вещества Струи и выбросы избыточной плазмы из кормового сопла, позволявшие применять гибкую конфигурацию магнитных полей как оружие… Быстро накапливалась усталость.
Корабль начал медленный разворот. Рывок. Бет так сконцентрировалась на маневре, что не услышала, как пискнул интерком.
Карл принял вызов вместо нее. Внезапно он так напрягся, что даже Бет отвлеклась на миг и посмотрела в его шокированное лицо.
– Это… вроде как Тананарив. Капитан, это вас.
Редвинг сгреб комм.
– Редвинг слушает. Что ты такое?..
Пока Редвинг слушал, на его лице ничего не отражалось. Потом рот медленно приоткрылся, глаза уставились в пространство.
– Почем я знаю…
Снова пауза.
– Они позволят нам?..
Бет вдруг сообразила, что он ведет переговоры, способные положить конец этому безумию. Она вела «Искательницу солнц» по узкой спирали, держа глаз да глаз за вражеским флайером. Тот теперь летел им навстречу. Повинуясь импульсу, Бет решила добавить быстрые случайные рывки, затрудняющие противнику целеселекцию. И, конечно, не переставала внимать каждому слову Редвинга.
– …Хорошо, оставайся на связи… – Все тело Редвинга напряглось, он стоял прямой, как стальная палка. Пальцы так вцепились в спинку кресла, что костяшки побелели. – Что?.. – Повисло долгое, невыносимое молчание; Бет видела, как в углу обзорного экрана медленно ползут секунды. – Понял. Детали обсудим позже.
Редвинг обернулся к ней и произнес:
– Остерегайтесь того флайера. Они попытаются отключить оружие на его борту, но установка все еще в режиме целеселекции и готова к залпу.
Бет налегла на штурвал, разогнала термоядерный двигатель до максимума, выбросила шар раскаленной плазмы, снова приникла к штурвалу, закрутила корабль, послала в нырок. Из соседних коридоров доносились скрипы и стоны. Планшетник Карла выскочил из креплений рабочего стола и врезался в переборку.
Редвинг произнес:
– Перед залпом будет электромагнитный предвестник, примерно за две секунды до… Следи за ним. Тананарив, повтори?..
Карл объединил данные с электромагнитных антенн в общий оверлей с цветовой кодировкой частот. Бет видела флайер: темную точку, скачущую по роскошным многоцветным холмам и долинам.
– Да он потеряется во всей этой плазменной эмиссии, – сказал Карл.
– Интегрируй по всему спектру, – ответила Бет. – Не знаю, на какой частоте придет, но…
– Есть.
Возникла золотисто-рыжая сглаженная топологическая поверхность, коричневая во впадинах, почти желтая на возвышенностях. По небу катились импульсы деформации, словно сталкивались на океанской поверхности волны.
Бет снова повозилась со штурвалом и немного сбросила скорость. Это позволило наполнить запасные емкости летящей навстречу плазмой и добиться максимальной плотности в камерах. Ветер Струи пронизывал ловушку на скорости больше тысячи километров в секунду, поэтому варьировать входящий поток можно было довольно просто, отклоняя воронку из стороны в сторону. «Искательница солнц» работала в далеко не оптимальных условиях, ведь корабль проектировался с расчетом на равномерный неспешный приток межзвездной плазмы, интенсивностью на порядки ниже этой высокоионизованной метели. Бет, почти не осознавая этого, использовала приемы, которые помогли им подняться по Струе тогда, в первый раз. Тогда она часы напролет воевала с жестокими течениями, в каких «Искательнице» прежде никогда не приходилось летать. Теперь Бет дала волю инстинктам. Глаза и руки не ведали покоя, собирая плазменные комки и формуя их. Когда топливные камеры наполнились, Бет начала подпускать плазму в камеры сгорания. Скорость возросла, корабль ринулся вверх, потом сдал по штирборту: Бет выжидала какой-нибудь странности впереди.
Пропустить ее было сложно. Мареновые контуры флайера вдруг расцвели резким желтым острым сполохом. Бет выпустила собранную плазму в камеры сгорания и пришпорила двигатель. Штурвальная консоль дрогнула, Бет успела вскрикнуть:
– Идет!
Мостик сотрясся, а потом поморщился. Так это выглядело: окинув взглядом линию палубы, Бет увидела, как рябит и выгибается фальшборт. Стоны и скрипы стали громче. Карла снесло на пол. Медленной волной, точно удар сердца, прошел через тело Бет резкий скачок давления. Свело желудок. Вдоль оси вращения корабля прокатилась глубокая басовая нота и… пропала. Мостик выпрямился, вернулись ровные переборки и прямые линии. Вдали затихали стонущие скрипы.
– Они промахнулись, – сказал Карл.
Редвинг кивнул.
– Но что именно по нам промахнулось? Палуба стала морщинистой.
– Ну, может, морщина пространства-времени, – пожал плечами Карл. – Хотя будь я проклят, если представляю себе, как это можно…
– Не отвлекайте меня, пожалуйста, – сказала Бет. – Они могут дать новый залп.
Рывки, виражи, петли, нырки; время растягивалось, как перед тем – пространство. Она ничего не слышала, ничего не видела, кроме полей, по которым судила о действиях флайера. На середине очередного виража двигатели флайера полыхнули, он пошел на сближение. Бет ответила. В продолжение пикировки руки ее без устали плясали над консолью, а глаза высматривали, не проявится ли новый ярко-желтый пик в спектре. Этого не происходило.
Пискнул комм. Редвинг ответил:
– Да? Отлично. Что? Повтори! Хорошо. Великолепно. Ты уверена? Хорошо. Ладно. Условия позже, да, конечно. Скоро, да.
Он отбил вызов и развернулся к Бет. Она позволила себе посмотреть капитану в лицо и поразилась, каким старым он кажется.
– Они сдаются. Таких импульсов больше не будет. Это была Лямбда-Пушка.
Бет открыла было рот для ответа, но тут снова пискнул комм.
– Что? – спросил Редвинг. – Смотреть на звезду?
– Сейчас, – сказал Карл. Они с Фредом, который тоже пришел на мостик, повозились с главным экраном.
Гейзеры. На краю красной звезды ярились свирепые энергии. В космос вылетали колоссальные протуберанцы и вздымались величественные арки. По взбудораженному участку диска, имевшему форму полумесяца, струились бурные потоки плазмы. Бет увидела, что в солнечном круге появилась зазубрина. Что-то отгрызло краешек диска.
– На векторы глянь, – сказал Карл. Он попросил артилекта-кинематика прикинуть конус обстрела штуки, которая только что по ним промазала. Карл задал диаметр основания, в несколько раз превышающий ширину траектории, по какой Бет пыталась ускользнуть от флайера и того, что в них метило. В пределах погрешности расчетов конус задевал край светила.
Редвинг нахмурился.
– Тананарив говорит, у Птиц эта штука называется Лямбда-Пушкой. Она что-то такое творит с пространством-временем, и стоит лишь спроецировать на… – Он замолчал. Изображение стоило тысячи слов.
Они глядели, как гравитационный потенциал медленно восстанавливается внутренними давлениями. Словно хищные пасти, разверзались и захлопывались исполинские трещины. Неутомимые фонтаны выбрасывали в космос тонкие дрожащие желтые щупальца, те искривлялись и гасли. В расщелину ниспадали колоссальные сияющие потоки, от них во все стороны разбегались вторичные волны. В мощнейших магнитных полях зарождались сложные вихри. То здесь, то там накатывали плазменные ураганы, свирепствовали торнадо величиной с планеты.
Бет медленно, с усилием выдохнула, пытаясь привести себя в некое подобие нормального состояния. Она устала и совсем растерялась. Кофе больше не помогал. Да и ванну бы неплохо принять…
Она поднялась из кресла, пошатнувшись при этом.
– Тананарив еще что-то говорила, капитан, я же знаю. Что же?
– Мы достигли перемирия. Сможем пополнить запасы.
Изумленные выдохи. Редвинг с улыбкой пожал плечами и под дружные аплодисменты слегка покачал головой.
– Но, гм, да, это не всё. Мы им нужны; некоторые из нас, столько, чтобы не опасаться инбридинга, останутся в Чаше. Оказывается, на самом деле тут совсем не Птицы рулят. Птицы – кто-то вроде местной полиции, вышибал или, может, менеджеров среднего звена в бюрократии. Эта штука очень древняя, тут нужно жить долго, чтобы управлять ею.
– Какие-то чужаки, с которыми мы там, внизу, не пересекались? – У Бет все перед глазами плыло, кости нещадно ныли. – Какие-нибудь…
Редвинг пожал плечами с таким видом, словно должен был все знать заранее.
– Ледоразумы медленные, потому что холодные. Тананарив говорит, они хранят воспоминания и исторический опыт. Они заодно с другими ребятами, Диафанами, а те управляют Струей и звездой.
– Плазменная жизнь? – спросил Карл. – Это они издавали те звуки, генерировали разрядные дуги, это они…
– Убили Клэр, – проговорила Бет. – Пытаясь помешать нам ввести Струю в кинк.
– Получается, – сказал Карл, – у них тут союз холода и жара. А Птицы – обычные управленцы на зарплате.
– Но они-то сами иного мнения, – возразила Бет. – Птицы воображают, будто это они тут главные. Забавно.
– Так почему эти Ледоразумы, или как бишь их, нас вообще пощадили? – спросил Фред. До этого он не проронил ни звука, но сейчас глаза его танцевали и светились счастьем, на лице играла улыбка.
– Им нужна наша помощь, – ответил Редвинг. – На Глории. Мы первыми туда доберемся, если разгонимся на полную. Мы там можем все разведать. И пообщаться с глорианцами, которые думают, что это люди управляют Чашей. Они приняли наши радио– и телепередачи, а поскольку мы на одной линии обзора, решили, что и Чаша наша.
– А мы обязаны?.. – нахмурилась Бет.
– Это входит в условия сделки. – Редвинг улыбнулся. – Тананарив говорит, принять одно условие – значит принять все.
– Ну, – рассмеялся Карл, – какие вопросы. Конечно, мы согласны.
– Они просят, чтобы мы помогли распрямить стоячий кинк. Он скребет по окрестностям Свища и, если ничего не сделать, в этом состоянии останется. Но если пролететь через него в нужном режиме, может, неустойчивость распадется.