— Да, огорошил ты меня. А как дела с Али-пашой? Наладились?
— Вот и поговори с Метаксой. Он к Али-паше два раза ездил и его к адмиралу на совет привозил. Разодеты он и его сын были по-царски, а свита вся — ну, прямо нищие. Голодные, оборванные — одним словом, разбойники. Здесь их накормили, так потом бачков медных не досчитались. Союзники как раз у северной батареи лагерем стоят. Уже все разграбили, что было в деревне. Греки ждут не дождутся, когда крепость возьмем и этих вояк домой отвезем.
— Спасибо тебе, Петр Иванович; Хоть что-то узнал, а то сразу как в омут головой.
И Захар отправился на бригантину, которая за последние месяцы стала для него родным домом. Манопуло поворчал по обыкновению, но и он уже привык к своим пассажирам и с трудом представлял возможность разлуки. К вечеру Захар был на батарее у деревни.
На батарее тоже шла подготовка к штурму. Еще неделю назад, когда прибыли квартирьеры Али-паши и начали разбивать лагерь, все поняли: решительная атака близка. Засуетились унтер-офицеры, солдаты оживились — всем надоело мокнуть под дождем и копать размокшую глину: они стали осматривать и оттачивать штыки, боцманы раздавали патроны, сухари, пыжовники, укреплялись перекрытия пороховых погребов. С прибывших из деревень подвод сгружались бочонки с уксусом, необходимым для охлаждения пушек при стрельбе. У причала, ожидая ночи, стояли укрытые берегом шлюпки с бочонками пороха и корзинами с начиненными бомбами и картечами. В тылу батареи несколько греков сбивали мостики и лестницы для перехода через канавы и окопы на подступах к форту.
Метаксу Захар нашел в крайнем доме. С ним в комнате находились несколько греков, оживленно что-то обсуждавших.
Захар понял, что Метакса уговаривал греков организовать отряд и принять участие в штурме, а те, не веря в его благоприятный исход, ссылались на отсутствие оружия, командиров. Наконец Метакса, исчерпав все доводы, умолк.
Захар внимательно вглядывался в лица греков, но, кроме своего старого знакомого, никого из них не знал.
— Конечно, — нарушил молчание Захар, — сидеть дома и ждать, когда русские солдаты вместе с турками и солдатами Али-паши возьмут крепость, безопаснее. Но подумали ли вы о том, что, если атака на крепость сорвется из-за недостачи войск, адмирал вынужден будет просить у турок подмоги, а время будет идти, и вы думаете, что солдаты Али-паши будут смирно сидеть и ждать, когда эта подмога придет?
— Нет, мы так не думаем, — смущенно ответил знакомый Захара, — турки смирно сидеть не будут, это уж точно. Но что мы можем сделать, у нас нет оружия, нет командиров. Мы готовы помочь нашим освободителям, вот только пусть и господа дворяне помогут. Среди них и командиры и отставные офицеры есть, да и оружие найдется.
Метакса благодарно посмотрел на Захара и не стал вмешиваться.
— Что касается оружия, то с этим делом трудностей не будет. У нас много трофейных ружей, всем хватит. А относительно командиров — они есть и среди рыбаков и среди горожан. Твой брат, — обратился Захар к знакомому рыбаку, — он же отставной лейтенант. Неужели забыл военную науку? Он и не стар. Я видел, как он бочонки с уксусом сейчас сгружал, за троих ворочает. А вам, господа, хочу вот что сказать. Французов мы рано или поздно прогоним, но что будет с вами, когда мы уйдем, а здесь турки останутся. Об этом надо думать.
— А турки уже здесь. Вы же их пригласили. Что уж тут говорить, — не выдержал какой-то дворянин.
— Вот именно, они сейчас здесь. А могли бы и не быть, если бы вы, корфиоты, за те два с лишком месяца, что эскадра блокирует французов, подготовили бы тысячи три солдат для захвата фортов Авраам и Сальвадор, конечно, с нашей помощью, тогда солдат Али-паши и духу бы здесь не было.
— Они уже помогали, — улыбнулся Метакса. — Когда в ноябре французы на эту батарею пошли, они так помогли, что из всех помощников один инженер с нашими пушкарями на батарее остался.
— Да, инженер Маркати был храбрый человек, — согласился представитель дворянства. — А оружие вы нам точно дадите?
— Оружие можете получить хоть завтра. Но надо торопиться. Как только будет ветер, так и штурм. Дня три в запасе у вас есть. Вы хоть один форт возьмите. Остальное наши солдаты и матросы сделают. На батарее здесь останутся наши артиллеристы, а солдат дайте вы. Тогда мы и без турок справимся.
Разошлись поздно, когда, кроме часовых, все уже спали. В ночи сквозь шелест дождя глухо слышалась перекличка часовых в крепости да смутно доносился перезвон склянок на кораблях.
Оставшись одни, Метакса и Веков пристроились под навесом лодочного сарая и до рассвета проговорили о событиях последних трех месяцев. Им уже стало ясно, что поддержки от греков они не дождутся. Чувствовалось по всему, что дворянское сословие не очень-то хочет вооружать селян и рыбаков. Им явно не по вкусу пришлись обещания Ушакова дать право и власть всем сословиям одинаково. От турок можно откупиться, от французов — отговориться, а от своих простолюдинов куда денешься?
— А Федор Федорович ведь на них рассчитывает, — сказал Захар, — как ты думаешь, Егор?
— Точнее сказать, он рассчитывал, а сейчас не очень.
— Но все равно надо что-то делать.
— Знаешь, давай сейчас найдем пару верховых лошадей и помотаемся но селам, поговорим, послушаем.
— Это хорошо, но только не пара лошадей нужна, а не меньше десятка. На острове неспокойно. Без конвоя нельзя.
16 февраля эскадра закончила приготовления к штурму. Атака намечалась одновременно с моря и сухого пути. Флагманы и капитаны получили сигнальные таблицы, содержавшие 130 команд, и распоряжение прибыть на следующий день на совет к главнокомандующему.
Ушаков обратился с воззванием к жителям острова. Он призвал их соединиться с войсками на батареях для атаки наружных фортов Новой крепости и при возможности овладеть ими. Ушаков напомнил корфиотам, что русские войска, состоящие из солдатской команды, матросов и корабельных канониров, вооруженные и обученные огневому бою, будут наступать в первой линии, подавая пример.
Такое же обращение на турецком языке он послал войскам Али-паши и Кадыр-бея. Им предписывалось приготовить лестницы, полевые пушки и все необходимое для атаки острова Видо и крепости на Корфу.
После полудня 17 февраля на «Св. Павле» собрался военный совет. В каютах командующего переборки были уже сняты, все вещи и канцелярия перевезены на транспортное судно, отведенное от острова и поставленное в безопасном отдалении на якорь. В каютах Ушакова и Сарандинаки разворачивался госпиталь. Флагманы и капитаны, все в парадной форме, расселись на составленные штабелями носилки. Командующий заслушал рапорт капитанов о готовности кораблей к штурму. Затем он зачитал и раздал каждому приказ и диспозицию штурма, назначенного на следующий день, если не переменится ветер. Он подошел к открытому иллюминатору и, подозвав командиров, показал им на стоявший неподалеку английский бриг.
— Смотрите, господа, и помните, о каждой нашей промашке сей наблюдатель раззвонит но всей Европе. Сделайте все так, чтобы Россия-матушка сказала вам спасибо.
Все, от командующего до матроса, понимали неимоверную трудность завтрашнего штурма и делали последние приготовления к нему. Кто пришивал заплату к истершимся штанам, кто надевал чистую рубаху, припасенную для такого случая. Капитаны поглядывали на гюйсы, трепетавшие под сильным устойчивым северо-западным ветром, — все говорило за то, что и завтра погода не переменится.
Со второй палубы «Св. Павла» донеслась тихая песня. Сначала ее пели в два голоса. Сарандинаки узнал кузнецов из Вятки, вернувшихся с Захаром к самому штурму. Он хотел было позвать их и расспросить о плавании в Неаполь, но тут к поющим присоединились еще голоса, и песня набрала силу. Прерывать ее было жаль, и Сарандинаки задумался о своей жизни, которая, как эта песня, то затаиваясь, то расплескиваясь во всю свою мощь, вела его по морям неизвестно в какую последнюю гавань. Он не любил долгих приготовлений к бою, да их и не было на его памяти. Морской бой внезапен, готовиться к нему надо всю жизнь, а когда столкнешься с противником, тут не до приготовлений. Сегодняшнее ожидание боя было незнакомо, тягостно, вызывало совсем не героические мысли.
И вот он наступил, этот день, которого так долго ждали корфиоты, моряки и солдаты. Ждали его и союзники. Солдаты Али-паши надеялись на хорошую добычу, турки Кадыр-бея, уже смирившиеся с тем, что Ушак-паша грабежа не допустит, ждали конца затянувшейся осады, рассчитывая после взятия крепости сразу вернуться в Стамбул.
Ждал дня штурма и Спенсер Смит, английский резидент в Стамбуле, специально прибывший на бриге Ост-Индской компании. В успех штурма он не верил: если уж сам Нельсон почти семь месяцев не может взять Мальту, то что говорить о каком-то Ушакове — ему только против турок воевать, а здесь первоклассная крепость! Мысленно Спенсер уже составлял язвительный отчет о провале «авантюры Ушак-паши».
Ветер с утра 18 февраля 1799 года был с норда и норд-веста, средней силы, устойчивый, без шквалов. Пушка с флагмана возвестила начало штурма. На кораблях сыграли зорю и подняли сигнал приготовиться атаковать остров Видо, а батареям открыть беглый огонь и бомбардировать крепости Старую и Новую.
В восемь часов корабли стали занимать свои места по диспозиции и последовательно, проходя в виду крепостных батарей, бортовыми залпами сбивали французские пушки и расчеты. Ответные выстрелы ложились с недолетом, все маневры исполнялись строго по ордеру. Турецкие корабли держались во второй линии. Ушаков, зная неумелость турецких экипажей при постановке на шпринг и их медлительность в стрельбе, не стал искушать судьбу, но все равно не уберегся — несколько залпов попали не по французам…
К десяти часам утра все корабли стали на свои места и, оборотясь бортами против батарей, траншей и окопов осажденных, открыли сильный огонь, осыпая французов ядрами и картечами. Как ни выгодно были расположены батареи по отношению атакующих кораблей, через час-полтора почти все они были сбиты, а пехота, укрывавшаяся в окопах, принуждена была бежать с острова. Но мало кому удалось спастись от картечей.