― Делаю все, что могу, командор, ― тихо откликнулся Элдес. ― Какой бы тип шифрования не использовали эти люди, имперский готик им явно не знаком.
― Но ты же без проблем открыл двери, ― заметил Бранко.
― Простой электронной отмычкой, ― ответил Элдес. ― Не напрямую через интерфейс.
― Да пусть работает, как знает! ― огрызнулся Пеккс. Его настроение то и дело менялось, и Агапито сделал зарубку в памяти, чтобы поговорить с ним об этом после боя.
― Мы собственноручно обезглавим местные войска. Найдите их командиров, ― начал было Агапито, но его прервал сигнал высокоприоритетного вызова по командному каналу легиона, и Агапито переключился с общего канала отделения на него.
― Как там дела у вас внизу, брат? ― раздался в наушнике веселый голос лейтенанта Арикка. ― Примарх ждет–не дождется, когда вы закончите. Велит мне побыстрее отправлять в бой моих ребят.
― Отбой, ― ответил Агапито, ― погоди пока. Если бы ему было настолько невтерпеж, он бы сам со мной связался.
― Как же ты уверен в привязанности примарха, брат–командор, ― ответил Арикк. Его голос дребезжал от сдерживаемого смеха. Обычно это была просто насмешка, реже ― издевка, но сейчас Агапито уловил скрытое за смехом нетерпение.
― Примарх занят. Какие будут приказы?
― Какие–нибудь другие луны уже перешли к нам в руки?
― Нет еще.
― Значит, ты можешь подождать вместе с остальными. Мне понадобится полчаса. Прикажи пока остальным десантным отрядам уйти поглубже в город, чтобы ты не убил кого–нибудь из них случайно, когда будешь приземляться, ― проговорил Агапито и отключил канал раньше, чем Арикк успел ответить. ― Нужно поторапливаться. Примарх настойчиво требует начать полноформатное вторжение.
― А ты этого не хочешь? ― спросил Квэй. ― Наши братья уже наверняка вывели орудийные батареи из строя.
― Я не хочу, чтобы эти люди умирали, ― ответил Агапито. ― Если сюда заявится Арикк со своими стрелками, тут будут горы трупов.
― По–моему, ты просто не хочешь вызывать на подмогу большие пушки, зная, что твой брат справится без них, ― заявил Пеккс.
― Последи за языком, Пеккс, ― резко ответил Агапито. Остальные тихо рассмеялись. Пеккс был прав, и Агапито это злило. Если Бранн добьется победы в полном соответствии с Аксиомами Коракса, пока Агапито тщетно бился над каким–то когитаториумом, он станет совершенно невыносимым.
― Давайте–ка за дело, у нас всего полчаса!
― Нашел! ― сообщил Квэй. ― Головной командный центр, четырьмя этажами выше, полкилометра в этом направлении.
― Молодец, ― кивнул Агапито.
― Ему просто повезло, вот и все, ― хмуро проговорил Пеккс.
― Раз нам улыбается удача, может быть, ты перестанешь уже без конца повторять, что нам не повезет, Пеккс? ― вскинулся Элдес.
― Полчаса ― это не так уж и много. Нам стоит поторопиться, ― заметил Квэй.
― Элдес, отключайся, ― велел Агапито, оглядевшись по сторонам. ― И сломай здесь как можно больше всего. Они явно не ждут нас здесь. Грешно, конечно, уничтожать такие полезные устройства, но нам не помешает развлечься. Как говорится, будь там, где враг не ожидает тебя увидеть!
Под грохот взрывающихся когитаторов Гвардейцы Ворона покинули аппаратную. Взревели сирены, и пока отряд бежал по пирсу к следующей подводной станции, люди с криками неслись к пылающему когитаториуму. К тому времени, когда работники добрались туда, Агапито и его отряд уже исчез.
У дверей, ведущих в командный центр, обнаружилась охрана, но Квэй разделался с ней за полсекунды. Часовые мешками попадали на пол, не успев ни вскрикнуть, ни заметить своего убийцу.
― Крепкая дверь, ― проговорил Бранко, проводя рукой по обшивке, ― но недостаточно крепкая. Кажется, эта цивилизация в глаза не видела переносных термоядерных устройств.
Он прицепил мельта–снаряд около бронированного замка, и еще три ― через равные промежутки по краям.
― Это последние, ― напомнил Отаро, ― так что будем надеяться, что ты не ошибся.
― Взрывай, ― велел Агапито.
Заряды сработали одновременно. Мгновенно раскалившаяся дверь смялась, как мокрая бумага, и вывалилась из проема ― и изнутри начали стрелять.
Квэй и Бранко первыми метнулись вперед, принимая на себя волну игл, и тут же открыли ответный огонь, подстреливая противника за противником.
Агапито шагнул внутрь. Здесь, в отличие от других космических станций, построенных по человеческим стандартам, ему не приходилось пригибаться, проходя сквозь двери. Каринейцы, всю жизнь жившие в условиях низкой гравитации, не уступали ростом легионерам.
Стены были покрыты дырами, от которых поднимался дымок. Большую часть зала занимал огромный экран, разбитый и искрящийся. Охрана командного центра была перебита, изуродованные тела валялись по всему залу, раскиданные инерцией ударов ― было видно, что здесь поработали болтеры. Остальной персонал в ужасе застыл на своих местах у приборов, темно–бежевую униформу забрызгало кровью их убитых товарищей. Молодой мужчина в форменной фуражке уставился на Агапито, затем потянулся было к огромной красной кнопке.
― Стой, где стоишь, ― велел Агапито. ― Я не убью тебя, если ты не дашь мне повод.
Мужчина не знал готика, но болтер, нацеленный ему в лицо, достаточно наглядно пояснил незнакомые слова, и он поднял руки.
― Пеккс, Бранко, отключите энергоснабжение главных орудийных батарей, ― приказал Агапито. ― Щиты деактивировать.
Отпихнув в сторону операторов, легионеры начали отключать защитные поля.
― Отаро, ― позвал Агапито, ― посмотри, можно ли спасти кого–нибудь из раненых. Тут кто–нибудь понимает язык Императора? ― рявкнул он, поворачиваясь к смертным.
― Я понимаю, ― с чудовищным акцентом ответил трясущий офицер, ― немного.
― Слово «сдавайтесь» знаешь? ― спросил Агапито. Мужчина кивнул. ― Тут есть другие командные центры? ― мужчина снова кивнул. ― Тогда советую тебе передать своим генералам, чтобы сдавались. Мы пойдем к ним сразу же, когда закончим с вами. Никто не сможет от нас улизнуть. Сдадитесь ― останетесь в живых. У тебя пять секунд. После этого мы начнем стрелять.
Мужчина сделал то, что ему было велено. Собравшись вместе, смертные начали о чем–то ожесточенно перешептываться.
Агапито вытащил обойму со щелчком вогнал свежую ― просто чтобы напомнить о своем присутствии. Зловещее клацанье мигом направило дискуссию в нужное русло ― смертные похватали серебристые вокс–трубки, торчащие из панели связи, и что–то забормотали.
Через двадцать секунд Афелион‑2 перешел в руки Империума.
― Лейтенант Арикк, ― позвал Агапито по воксу, ― город наш. Можете начинать высадку сил подавления и гарнизонных подразделений. Штурмовым отрядам ― отбой! ― он мстительно усмехнулся. ― Да, кстати, как там дела у моего братца Бранна на Афелионе‑7?
VIIОТЛОЖЕННАЯ МЕСТЬ
Фелиния высматривала свою цель, устроившись между коробами охладителей, висевших над площадью Свободы. Позади возвышался целый муравейник убогих кабинетов, в которых трудились тысячи терранских бюрократов, следящих от имени Империума за Киаваром и Освобождением. Фелинию забавляла мысль о том, что она планирует взрывы всего в нескольких метрах от агентов галактического правительства.
Площадью Свободы служил перекресток пяти трасс в административном центре Кравв–сити — отличное место для того, чтобы Дети Освобождения в очередной раз заявили о себе. Большое пространство, которое будет сложно быстро заблокировать — но при этом достаточно тесное, чтобы усилить урон от взрыва бомбы. Сопутствующие потери будут неизбежны, но Фелиния напомнила себе, что те, кто придет полюбоваться парадом — подлецы, приветствующие представителей техногильдий. У некоторых людей слишком короткая память.
В центре площади, лицом на север, стояла статуя Коракса — в некотором смысле он собственными глазами увидит этот акт презрения. Фелиния надеялась, что Коракс будет доволен, когда услышит об этом.
Она тщательно отобрала четыре места, в которых взрыв будет наиболее впечатляющим. По натуре своей Фелиния была убийцей, и главная задача ее жизни была в том, чтобы заставить техногильдии истечь кровью. Ей приходилось постоянно напоминать себе, что основная цель грядущей операции — это не смерть, а пропаганда. Взрыв должен быть кровавым. Да, нужно убить как можно больше техногильдийцев, но более того — их смерть должна быть зрелищной.
Гильдийцы должны бояться. Они должны бояться, как боялись предки Фелинии, и как продолжали бояться ее родители.
Она родилась за шесть лет до пришествия Императора. После восстания на Освобождении семья Фелинии перебралась на Киавар. Ее родители ожидали новой, более справедливой жизни, но бывшие каторжники подвергались остракизму везде, куда бы они не приходили. Нескольких славных заявлений примарха было недостаточно, чтобы полностью изжить накопившиеся за несколько веков культурные предрассудки. Родители Фелинии превратились в изгоев даже среди киаварских рабочих, которых угнетали не меньше каторжников.
Может быть, она бы и смирилась с этим, если бы не одно «но» — те, кто был в ответе за страдания многих поколений, по–прежнему оставались у власти. Де–юре Киаваром теперь управляли Механикум, но на деле гильдийцы до сих пор занимали все управленческие должности ниже уровня регионального правительства. Власть марсианского жречества тяготила их, и свое раздражение они срывали на тех, кто по–прежнему находился у них в подчинении. Особенно доставалось ликейцам — гильдийцы по–прежнему называли их так. Найти работу было невозможно. Жилье, еда, лекарства, — одним словом, все, что необходимо для жизни, — доставалось бывшим каторжникам в самую последнюю очередь.
Конечно, лишения, которые испытывала семья Фелинии, не шли ни в какое сравнение с теми, которые, по рассказам, царили в прежние времена. И поначалу родители с гордостью говорили о своих страданиях — в те наивные дни надежды, когда освобождение от несправедливости только–только произошло, когда люди верили, что их ждет светлое будущее под управлением Коракса, воспоминания о каторжной жизни считались признаком несгибаемости и добродетельности.