каких-нибудь удивительных рыб… невелика цена за две недели покоя и тишины.
Неправдоподобно синее зеркало лагуны блеснуло из-за частокола перистых пальм. В груди у Татьяны кольнуло - то ли предвкушение чего-то необычного и хорошего, то ли непонятная тревога.
Развалюха, о которой рассказывала Оксана, оказалась не такой уж и страшной - обычная времянка, сложенная по принципу «тяп-ляп» из подручных материалов. А старик и вправду был колоритен - сухой, как папирус, весь в каких-то свисающих серых складках (словно у шар-пея, но без шерсти и не таких мясистых), с кожей, изрытой оспинами и покрытой пятнами солнечных ожогов. Татьяна, находясь под впечатлением рассказов Оксаны, опасалась, что от него будет вонять немытым телом и даже, может быть, гниющей заживо плотью - но нет, старик ничем таким не благоухал. Разве что табаком - вместо описанной Оксаной банки с пивом он держал в руках еле тлеющую сигару и время от времени выдыхал сизый дым.
- Салам алейкум, - вежливо произнесла Татьяна, подходя. Она вряд ли сумела бы объяснить, зачем ей понадобилось заговаривать с этим странным Робинзоном, особенно учитывая ее недавнее желание побыть в тишине и одиночестве. Сначала она хотела просто снять его издалека - телевик к дорогущей зеркалке Nikon позволил бы это сделать. Но стоило Татьяне увидеть обитателя острова, планы ее неожиданно изменились. В конце концов, из всей компании она одна свободно говорит по-арабски. Почему бы не воспользоваться преимуществом и не узнать у таинственного старикана, что он забыл на этом торчащем из моря куске кораллового рифа?
Но старик не дал Татьяне возможности щегольнуть своей эрудицией.
- Что вы забыли на этом острове? - спросил он на чистом английском. «Почти без акцента», - машинально отметила обладающая отменным слухом Татьяна и только потом сообразила, что старик задал ей тот же самый вопрос, который собиралась задать ему она.
Самым позорным образом Татьяна Самойлова растерялась.
- Вы говорите по-английски? - пролепетала она. Старик поднял пергаментные веки и посмотрел на нее тяжелым, неприятным взглядом.
- И по-французски, и по-итальянски. Но я не слышал ответа ни на одном из этих языков. Что вы здесь забыли? Что оставили?
Татьяна уже справилась с первым потрясением и взяла себя в руки.
- Мы путешествуем, - ответила она с достоинством. - Наша яхта бросила якорь в бухте. Мы… ну да, мы дайверы. Это значит, что мы погружаемся в море с аквалангом. Дайвинг, знаете?
Старик смотрел на нее, как на умалишенную.
- Разумеется, знаю. Но я, черт возьми, не о том вас спрашиваю. Море большое, очень большое. Погружаться можно где угодно. Какого хрена вы приплыли именно сюда?
То, что Татьяна перевела как «какого хрена», в оригинале было весьма экспрессивным сленговым выражением, которое редко употребляли англичане и довольно часто - американцы, особенно выходцы из южных штатов. «А старичок-то - полиглот!» - снова удивилась она.
- Маршрут составляю не я, - дипломатично ответила Татьяна. - Нас отвез сюда наш капитан. Мой муж платит ему деньги, а куда уж нас за эти деньги везти, капитан сам решает.
- Дура ты, - сказал старик со вздохом. Сигара при этом едва не выскочила у него изо рта, но он каким-то невероятным образом изогнул губу и поймал ее в полете. - Твой муж платит капитану деньги, а тот везет вас в самое проклятое место Красного моря. Хороший, должно быть, у вас капитан.
- А почему этот остров проклят? - Татьяна выдавила из себя улыбку. «Дуру» она решила пропустить мимо ушей. А что еще делать, когда тебя походя оскорбляет какой-то сомнительный туземец? Настоящая леди просто не замечает такого.
- Потому что так захотели боги, - непонятно ответил старикан. - На самом деле сюда очень редко приплывают корабли. Больше того, мой остров не всегда находится выше уровня моря. Порой он годами спит в морской пучине.
- Ага, - подхватила Татьяна, - и пальмы в пучине растут, хотя и медленно. Без солнышка-то…
- Самое разумное, что вы можете сделать, - сказал старик, проигнорировав ее иронию, - это сесть на свой корабль и плыть отсюда куда глаза глядят, пока не поздно. Потому что поздно может наступить очень скоро.
- Мы вам мешаем? - спросила Самойлова с подкупающей прямотой. Точнее, кого-нибудь из ее московских друзей эта прямота и подкупила бы. Старик попросту не обратил на нее никакого внимания.
- Нет, - равнодушно отозвался он. - Вы мне помешать не можете. Он снова посмотрел на Татьяну пригибающим к земле взглядом.
- Не успеет день дважды смениться ночью, - сказал он, - один из вас умрет. И это будет только начало. Поверь, я знаю, о чем говорю. Лучше всего вам сейчас же уплыть прочь.
Татьяна принужденно рассмеялась.
- Я не думаю, что смогу уплыть без своего мужа. А он намеревается нырять здесь по крайней мере два дня…
- Что ж, - сказал старик. - Значит, такова ваша судьба. Не говори потом, что я тебя не предупреждал…
Он откинулся на скрипнувшую спинку своей качалки и вновь занялся сигарой. О Татьяне он словно бы забыл.
«Сумасшедший, - решила она. - Вот почему Оксанка меня отговаривала к нему подходить - он, верно, и ей тоже какую-нибудь чушь наплел… »
- Могу я спросить? - вежливо обратилась она к старику, сосредоточенно выдыхавшему сизый дым. - Вы здесь живете, на острове? Вы суданец?
Старика этот вопрос почему-то очень рассмешил.
- Что такое Судан? Всего лишь имя для холмов, лесов и песка, одно из сотни имен, которые носила эта земля. Нет, я не суданец. Я - повелитель Пунта. Это мой остров.
- Я бы хотела вас сфотографировать, - решилась наконец Татьяна. Беседовать с умалишенным дальше было бесперспективным занятием. - Можно?
- Попробуй, - равнодушно отозвался старик. - Вряд ли у тебя что-то получится, но почему нет?
Самойлова расстегнула чехол и вытащила Nikon. Отошла на пару шагов, чтобы в кадр попал не только старик, но и его качалка, и притулившаяся к пальме хибара.
Сделав серию снимков - в режиме «автосъемка», «портрет» и «пейзаж», - она вывела их на дисплей. Вместо старика на каждой фотографии расплывалось какое-то размытое черное пятно.
- Вы знали, что у меня ничего не получится? - спросила она. Старик насмешливо выпятил губу - сигара опять каким-то чудом не вывалилась у него изо рта.
- Это мой остров, леди. Никто лучше меня не знает, что на нем может случиться, а что - нет. Можешь не тратить время зря.
Он вдруг резко отвернулся от Татьяны и уставился на синее зеркало лагуны. Самойлова испытала странное ощущение - будто чья-то рука отпустила невидимую уздечку, которая все это время была накинута ей на шею.
«Гипнотизер, - подумала она. - Он меня просто ввел в транс, и я фотографировала совсем не то, что хотела… »
Нет, неправда - на снимках четко были видны пальмы, низкая вытянутая лачуга, даже часть кресла-качалки. Та часть, которую не закрывало уродливое темное пятно.
Старик произнес что-то на неизвестном Татьяне языке - полусвистящем, полушипящем. Голос у него был раздраженный.
Гладкое зеркало лагуны разбилось. Метрах в двадцати от берега из воды высунулась чья-то черная голова.
Татьяна закричала.
6.
- …Прямо в центральную лагуну, - увлеченно рассказывал Олег в камеру. - Длина туннеля - метров семьдесят, я такого в жизни не видел! Подтверди, Макс!
- Подтверждаю, - Кольцов помахал рукой. - Совершенно уникальная штука. Выглядит так, будто кто-то его отполировал изнутри.
- Я думаю, течение, - перебил его Самойлов. - Хотя, конечно, версия о базе фашистских подводных лодок мне нравится больше…
- Мальчики, как интересно! - пискнула Оксана. - Я тоже туда хочу!
Татьяна сунула ей в руки работающий в режиме видеосъемки Nikon и встала перед объективом.
- Теперь представьте, как я перепугалась, когда увидела, что кто-то всплывает из лагуны! Я даже сначала решила, что это какие-то чудовища вроде Несси. Откуда же мне было знать, что лагуна сообщается с открытым морем?
- Вот такой таинственный остров мы открыли, - Олег подошел и обнял жену за талию. - Смотрите, завидуйте - мы здесь первые! Если не считать впавшего в маразм негра, который маячит где-то на заднем плане…
- Он не негр, - возразила Татьяна. - Он вообще непонятно кто. По-английски, между прочим, разговаривает не хуже меня…
Оксана опустила камеру.
- Ролик отснят. Пойдем купаться? Ужас как хочется посмотреть на этот туннель…
- Сейчас уже поздно, котенок, - Кольцов вытащил из переносного холодильника две бутылки пива «Саккара» и протянул одну девушке. - Солнце сядет минут через двадцать. Завтра с утра пойдем под воду все вместе.
- Танечка, найди, пожалуйста, чехол для подводной съемки, - попросил Олег. - Хочу поснимать в этом туннеле, хотя, боюсь, там слишком темно.
«Слишком темно, - повторил про себя Максим. - А это мысль!»
- Со вспышкой, может, что-нибудь и получится, - сказал он. - Надо попробовать.
- Давайте, давайте попробуем! - затормошила его Оксана. - Прямо сейчас! Подумаешь, солнце зайдет! Как будто мы ночью ни разу не погружались!
Ее трескотня разозлила Татьяну.
- Между прочим, - раздельно произнесла она, - этот негр, который на самом деле не негр, сказал, чтобы мы вообще как можно скорее убирались отсюда. Здесь опасно, понятно?
Она пожалела о своих словах, прежде чем закончила фразу. Мужчины посмотрели на нее с легкой жалостью. «Трусишка, - отчетливо читалось во взгляде Олега. - И почему ты у меня такая трусишка?»
- Старый пень просто хочет получить с нас бакшиш, - хмыкнул Кольцов. - Я вспомнил: в Каире около Сфинкса промышлял точно такой же тип. Похож на этого, как близнец. Тоже пугал всякими ужасами, рассказывал про проклятие фараона, а когда получил десять баксов, сразу же о нем забыл и запел совсем по-другому…
- Кстати, ты заметил: наши египтяне на берег не сошли, - задумчиво проговорил Олег.
«Умница, - с благодарностью подумала Татьяна, - какой он все-таки умница… Поддерживает меня, пусть и считает трусихой».