тория и повесила трубку. А вечером она наглоталась таблеток. Вера Петровна успела вовремя вызвать "скорую", и её откачали. Первым, кого она увидела в больнице, был Марк, склонившийся над ней. – Вика, ты узнаешь меня? Конечно, – Виктория хотела улыбнуться, но улыбки не получилось, и она заплакала злыми бессильными слезами. – Не надо, – услышала она, – Вика, ты просто дура, как можно лишать себя жизни, это самое дорогое, что есть у человека. – "Самое дорогое у человека – это жизнь и прожить её надо так" начала иронично цитировать Виктория – Не богохульствуй, – прикрикнул на неё Марк, – прекрати, лежи, отдыхай. Я скоро приеду еще. И лучше никому не говори, что я был у тебя.
В больницу Андрей ни разу не приехал. Через неделю Викторию отправили долечиваться в подмосковный санаторий. Стояла золотая осень. Бесконечная аллея вилась между березами и развесистыми кленами, воздух был кристально-ясен, а Виктории казалось, что она – умерла. – Я ничего не чувствую, – жаловалась она Марку, приехавшему навестить её, – абсолютно ничего как резиновая кукла. Зачем мне все это? К чему? Может быть и вправду, лучше – умереть.
Они гуляли по аллее, поминутно останавливаясь и срывая с кленов желто-красные и янтарно-зеленые листья. – У тебя – сын, подумай, что будет с ним, когда тебя не станет. Кому он нужен? Новой жене твоего мужа? – Ты прав, но у меня нет никакой воли к жизни. Человек же не автомат. Приказал себе и сделал. Может быть, я и рада жить, наслаждаться этим днем, природой, но не могу. У меня даже слез не осталось.
Марк взял её под руку. – Осторожно, здесь дерево. Так и бывает после сильного потрясения. Сейчас ты не можешь ни о чем говорить и думать, но это пройдет, все проходит, Виктория. И ты знаешь, кто спасет тебя? Ты сама. В один прекрасный день ты посмотришь на себя в зеркало и скажешь: "А какого черта, я молодая, красивая Виктория Кричевская сижу и вздыхаю непонятно о чем." Все осталось в прошлом. Благослови и отпусти его. У тебя все ещё впереди, Виктория. Сколько тебе лет? – Тридцать шесть. – Младенческий возраст. Твое имя Виктория – это значит, "победа". Ты должна победить.
Виктория схватила руку Марка и прижала к своей щеке.
– Спасибо, Марк, спасибо за все.
Через три недели Виктория покинула санаторий. Она отстранила шофера, которого прислал Андрей и сама села за руль. Было приятно снова ощутить скорость и радость от быстрой езды. Она ехала с гордо поднятой головой и странным ожесточением в глазах. "Пока я жива, я буду бороться. Я не позволю никому победить себя. Никому и никогда!"
Положив видеокассету в кейс, Дима Ширяев быстрыми шагами направился к машине, припаркованной около комбината"Известий" В машине он включил тихую музыку и задумался: "Пока все складывалось удачно, но это была всего лишь часть предстоящей операции. Главное было – впереди.
Мила раскололась сразу. Она расплакалась, и Кате пришлось дать ей стакан воды, накапав туда валерьянки.
– Да вы успокойтесь, Люда, расскажите все как было. По порядку. – Катя сидела напротив и держала в руках чистый носовой платок, приготовленный для подобных случаев. – Я даже не знаю, как это получилось… Я не хотела. Но случайно наткнулась на этот сейф и увидела, как он его набирает. А один раз оставил открытым. И решила… – Позвонить Никитиной и Кричевской подсказала Катя. – Нет, Кричевской я не звонила. Хотела потом. Но не успела. – Поэтому вы и разрезали фотографию?
Мила быстро – быстро закивала головой и снова всхлипнула. Катя протянула ей платок. – А Никитина? – осторожно спросила Катя. – Она даже не захотела со мной разговаривать. Как я не пыталась. Мне так нужны были деньги, у меня – мама больная в Мытищах. Ведь я не сделала ничего такого… – и Мила умоляюще посмотрела на Катю
Катя незаметно вздохнула. Любые поступки и преступления всегда объясняются тем, что не" хватает денег"Только в это понятие все вкладывают разный смысл – Значит, Никитина не хотела вам…платить? – Нет. Я и обозлилась, – Мила высморкнулась в Катин платок и приложила его чистым концом к глазам. – Как часто вы звонили Никитиной? – Примерно два раза в неделю. Я думала, что она все-таки согласится. – Лично с ней вы не встречались? – Нет
– Вы нашли коралловое ожерелье, фотографию, где сняты Никитина и Кричевская и решили позвонить Никитиной, надеясь, что она выкупит её, задумчиво протянула Катя. – И там же лежало коралловое ожерелье
Мила как-то странно посмотрела на нее.
– Ожерелье я нашла около трупа Олега Васильевича
Уходя из конторы, Катя столкнулась в дверях с Гришей. Он сильно изменился с тех пор, когда Катя его видела в последний раз. Выглядел потухшим и усталым "Какая неприятность свалилась на этих ребят – подумала Катя, – им пришлось первый раз в жизни столкнуться с убийством. А это нешуточное дело" – Екатерина … что-то случилось опять? – испуганно сказал он. – Нет – нет, – поспешила успокоить его Катя, – можно вас на минутку, и она вышла с Гришей в коридор. На Милу не обращайте внимания. У неё нервы. – Гриша дернул головой. – А у кого их нет? – Вы будете работать здесь? Никуда уходить не думаете? – Пока нет. Некуда. – Но вы же хотели уйти от Макеева? – Нет, – быстро выпалил Гриша, – а кто вам это сказал? – Неважно Я могла и ошибиться. До свидания
Выйдя на улицу, Катя вдохнула воздух. и чуть не задохнулась от едких выхлопных газов. Она поспешно нырнула под арку, находившуюся рядом. "Посижу немного в дворике, отдохну". Дворик был неухоженным. Поискав глазами скамейку и не найдя её, Катя присела на каменный парпет подъезда. Посмотрев вправо, Катя увидела заколоченную дверь. "Когда-то ею пользовались, а сейчас расплодившиеся конторы теснят жильцов. Вымирает Москва Скоро жилых домов в центре и не останется" Повинуясь всепоглощающему инстинкту любопытства, Катя подошла и подергала ручку. К её удивлению, дверь качнулась. "Значит, она не заколочена. Катя сделала несколько шагов вперед и подняла голову вверх. Боковая лестница вела на второй этаж. Интересно, а сообщаются ли между собой комнаты фирмы и этот черный вход, которым, судя по всему, давно не пользуются?" Катя закрыла за собой дверь и оказалась в полной темноте. "Я ничего не вижу." Катя протянула руку и наткнулась на что-то твердое: "Стена". Она остановилась, не решаясь идти дальше. "Надо съездить домой за фонариком" – мелькнуло в голове.
Через сорок минут Катя уже стояла на боковой лестнице и, освещая перед собой, путь медленно двигалась вперед, поминутно останавливаясь и оглядываясь вокруг. Видимо, здесь когда-то были подсобные помещения. Поднявшись на второй этаж, Катя стала шарить фонариком по стенам и по полу. В одном углу что-то блеснуло. Она подошла поближе. Там валялась пустая баночка из-под пепси-колы. Катя присела на корточки. А около банки лежала КОРАЛЛОВАЯ БУСИНА.
Глава 9
Свое детство Дима Ширяев помнил хорошо. Оно было сладким как леденец, медленно тающий во рту. Дима был послушным мальчиком, единственным сыном престарелых родителей, уже и не ожидавших подарка природы в столь позднем возрасте. Дима жил в большой трехкомнатной квартире в Камергерском переулке и ходил в музыкальную школу за углом. Он учился по классу скрипки, вызывая умиление у всех, кто его видел: тоненький светловолосый мальчик с мечтательным выражением лица.
Больше всего на свете он любил сидеть на коленях у матери, уткнувшись лицом в её мягкую теплую грудь. Однажды Дима зашел в спальню родителей, когда их не было дома и неожиданно для себя взял материнский лифчик и чулки. Потом заперся в ванной и, схватив помаду, стоявшую на стеклянной полочке провел ею по губам. Помада была вкусной с запахом клубники. Он быстро разделся и надел на себя лифчик, смешно болтавшийся на груди, натянул чулки Сладко кольнуло внизу живота. Дима тихонько заурчал.
Это повторялось все чаще и чаще. Когда Дима подрос он стал обходить девушек, но так, чтобы это никому не бросилось в глаза.. Мысль о том, что когда-то придется остаться с ними наедине приводила его в содрогание.
Дима учился хорошо и сразу после школы поступил в институт. Он без проблем сдавал зачеты и сессии, пока не познакомился на третьем курсе с Желтым Ангелом, молодым человеком старше его на пять лет. Это была весьма примечательная личность: поэт, философ, музыкант. Дима безоговорочно попал под его влияние и капитулировал. Желтый Ангел затаскал Диму по замызганным чердакам и квартирам своих многочисленных приятелей, где они тащились под завывающие звуки рока и курили "травку". Дима не сводил глаз со своего друга, чей рот всегда кривился в непонятной усмешке, а прядь волос надо лбом была выкрашена в ядовито – соломенный цвет,. отчего тот и получил прозвище – Желтый Ангел. Он стал для Димы всем: учителем, другом и страстным любовником. Дима как привязаный ходил за Желтым Ангелом и буквально корчился в судорогах, когда его не было рядом. Денег им катастрофически не хватало и однажды Желтый Ангел, когда они были на квартире одного музыканта, изрек, пуская в потолок облачко дыма – Слушай, бабок нема. Что делать? – Не знаю, – беспечно откликнулся Дима. В его теле пела блаженная пустота, и думать ни о чем не хотелось. – Не знаешь? – зло крикнул Ангел и рывком поднялся с кровати, – а кто будет думать Лермонтов?
Дима почувствовал, как в него ледяной струйкой залез предательский холодок. – Может пойти разгружать вагоны… – неуверенно протянул он. Вагоны! – передразнил тот его, – посмотри на себя, ты же свалишься на месте. Тоже мне атлет! – Что-нибудь придумаю потом. – Потом? – Ангел уже стоял над Димой, – вообщем так, дорогой. Пока не раздобудешь денег, меня не ищи. Понял?
С силой захлопнувшаяся дверь не пробудила Диму от странного оцепенения, в которое он погрузился после этих слов. Вечерами он валялся в своей комнате на кровати, засыпая под утро тяжелым сном, а днем безучастно плелся в институт
Родители уже смирившиеся со всем, только молча переглядывались, стараясь ничем не вывести из себя взбалмошное чадо.