"Кажется, отношения между ними наладились, слава богу!"
– Тебе твой Корнеев звонил, – обратилась Мила к Оле, – два раза.
Оля покраснела. – А что он хотел? – Не сказал. Помнишь как он тебе надоедал в марте. Опять начинается – Ладно, я сама ему перезвоню попозже. Я проходила мимо и решила заглянуть – сказала Катя. Мила молчала, – Ну, давайте тогда с нами чай пить, – предложила Оля, – мы конфет купили. Спасибо, не могу. Тороплюсь. Как-нибудь в другой раз. Просто хотела убедиться, что с вами все в порядке.
Катя вышла, чувствуя на своей спине удивленные взгляды Гриши и Оли.
"Что делать с Милой? Верить ей или нет. Факт остается фактом. Кто-то вызвал Никитину и Кричевскую и они приехали. Или не было этого звонка. К сожалению, мне приходится верить Кричевской на слово, а это не очень правильно для расследования. И кто из них поджидал Макеева, когда он пойдет домой. Кричевская? Никитина? Или третий "мистер икс", он же "Герцог Б". Правда, возможно, что "Герцог Б" никакого отношения к убийству и не имеет. А Оля"?
Фамилия Корнеева показалась Кате знакомой. Придя, домой, она пролистала свою записную книжку и вспомнила, что ходила к этому антиквару ещё в самом начале расследования. Он тогда обознался и принял её за кого-то другого. "За Олю!" – осенило Катю. Он же меня не видел, а я ему назвалась из "Антиквариата и ломбарда", а уж потом – из Конфедерации потребителей. Значит, Оля, как сегодня сказала Мила, уже давно с марта имела какие-то дела с Корнеевым
Возможно, оттуда у неё и деньги на гавайскую поездку. Но лучше это перепроверить, чтобы не терзаться потом сомнениями. Катя позвонила Корнееву, и, убедившись, что он дома, тихо повесила трубку, не отвечая на истошные "алее!"
Как и тогда, света в доме не было. Но на этот раз Катя предусмотрительно захватила фонарик. Освещая перед собой дорогу, она нашла нужную дверь и нажала на кнопку звонка. Никто не отвечал. Наконец, за дверью послышалась какая-то тихая возня. Катя приникла к кожаной обивке и прислушалась. – Откройте!
В ответ ни звука. – Это Оля. Из "Антиквариата и ломбарда"
Дверь слегка приоткрылась. Катя отступила в темноту, чтобы её не было видно. – ля? – раздался дрожащий голос. – Вы мне сегодня звонили с утра, с этими словами Катя вышла на свет
Увидев Катю, Корнеев заорал и попытался захлопнуть дверь, но Катя поставила ногу. – Не кричите, я не – грабитель. Я по делу. От Оли.
Недоверчиво оглядывая Катю, Корнеев сделал ещё одну попытку захлопнуть дверь. Но силы были неравными, поэтому исход противостояния был предрешен.
– Я … вас … не знаю
– Михаил Нестерович, мы же цивилизованные люди, что же так и будем вести молчаливую борьбу?
Осознав, что сопротивление бесполезно, Корнеев впустил Катю в коридор, тяжело дыша – То звонки непонятные раздаются, то врываются без предупреждения… – Это я вам звонила, полчаса назад, – успокоила его Катя, – хотелось знать наверняка, что вы дома. – Что вам надо? – Михаил Нестерович дело слишком серьезное и поэтому прошу вас – не лукавьте. Зачем вы попросили Олю завысить стоимость изделия, переданного для оценки? – А вам-то, какое дело? – с вызовом произнес Корнеев. – Вы можете сейчас спасти Олю от более серьезного обвинения – в убийстве. – Да? – растерялся он, – ну … просто я понял, что директор в этом ничего не смыслит. И мы договорились с Олей, что она сделает все как надо – и каталог со стоимостью аналогичного изделия подсунет и упомянет об антикварном аукционе, проходившем весной. – Вы так и сделали? И заплатили Оле?
В ответ Корнеев кивнул. – И что вы теперь намерены делать? – спросил он. – Ничего. Ровным счетом ничего
"Во всяком случае, – размышляла Катя, идя по Гоголевскому бульвару, Оля теперь вычеркивается из моего списка подозреваемых"
В палатке на углу Катя купила банку кока – колы и не найдя свободной скамейки, расстелила газету и села прямо на газон. Она вытянула ноги и, открыв банку, с наслаждением отпила холодного напитка. "Интересно, куда мы поедем летом с Артуром, – подумала она, – а что если нам опять махнуть в Крым?" .
"Скотина!" – Виктория с яростью подписывала документы, крепко сжимая ручку."Как Олег мог так поступить со мной!" – и она заплакала злыми бессильными слезами. – Я никого не принимаю, Лена, – крикнула она.
В кабинет заглянула референт Марина, – Лена вышла и попросила меня заменить её. – Куда она делась? Конец рабочего дня, а она куда-то исчезла. – Не знаю, – пожала плечами Марина. – А кто должен знать? – раздраженно сказала Виктория, – она мне нужна именно сейчас!
– Попробую найти её, – и Марина поспешно скрылась, спасаясь от гнева Виктории.
"Черт! Еще и Лена ушла без разрешения. Распустились совсем! Пора мне кончать либеральничать. Надо навести железный порядок на работе!"
Виктория достала пудреницу и посмотрела на себя в маленькое зеркальце. "Все равно, я не сдамся все равно …" – вертелось в голове как рефрен настойчивой песенки. – Через сорок минут раздался телефонный звонок из морга. Лена переходила дорогу в неположенном месте и её сбила машина. В первую минуту Виктории показалось, что она ослепла. В глазах резко потемнело, а через минуту их – застлала серая пелена слез
После того как Дима рассказал о Руслане, стреляющем почти вслепую и без промаха, Геннадий Андреевич задумался. Спустя несколько дней Дима получил задание – поехать и во всем разобраться на месте. Действительно ли дело обстоит именно так, как он сказал. Дима отправился в тверскую деревушку Колесниково и, пообщавшись с Русланом, сходив с ним пару-раз на охоту, а, также попросив его пострелять в мишень на дереве, убедился, что все сказанное – правда.
Конечно, Дима не мог знать, что Русланом всерьез заинтересовался начальник Геннадия Андреевича, желавший воспользоваться этим феноменом для своих целей. Руслан как нельзя лучше подходил на роль киллера, потому что с настоящим профи связываться было очень опасно: так возникала большая вероятность быстрого выхода, как на исполнителя так и на заказчика. Образовывалась цепочка, по которой легко можно было дойти до её последнего звена. А человеку, на которого работал Геннадий Андреевич, по вполне понятным причинам, этого не хотелось. Но никому в голову не пришло бы искать киллера – деревенского парня, слывшего среди своих односельчан безобидным дурачком. Видимо, тщательно взвесив все за и против, наверху решили остановиться на нем, и теперь Диме предстояло втолковать Руслану его непосредственную задачу. Что было не так уж и легко
После убийства Кричевского Руслан снова скрылся в деревне. Его хотели убрать, но Дима заблаговременно внушил Геннадию Андреевичу, что лучше этого не делать, так как Руслан страдает провалами в памяти и никакой опасности с этой стороны не представляет. И наоборот, смерть Руслана может вызвать ненужные кривотолки, тем более что видели, как он приезжал к нему. И тогда выйдут на него, на Диму, а потом… Но Дима прекрасно понимал, что его жизнь тоже не гарантирована от трагических, вовремя сфабрикованных случайностей. И поэтому он решил немедленно приступить ко второй части своего плана. Для этого он заставил Руслана, сидя перед видеокамерой рассказать о проделанной операции, а заодно и о тех, кто заказал её. Эту видеокассету он решил спрятать в единственно надежном месте – даче одного своего знакомого. Он решил, что пусть она полежит там до поры до времени, пока ему не понадобится. Дима подумал, что ему надо бы и сменить хозяина. К тому же он боялся за собственную жизнь. Ему были нужны большие деньги – он хотел эмигрировать из России. Навсегда. В Амстердам – веселый гейский праздник. Может быть, ему там повезет и он познакомится с богатым американцем или европейцем, и они заживут вдвоем в каком-нибудь тихом старинном квартале. Будут вечерами гулять по центральной площади Дам, курить травку и слушать музыку – классический рок, растафари, джаз, безумный полет Ника Кейва…
Викторию знобило. Она видела все как в тумане, руль тяжело скользил в руках, и Виктория боялась, что в любую минуту врежется в тротуар или людей. "Надо остановиться". – Виктория резко затормозила и въехала в узкий переулок, с трудом разминувшись с другой машиной, ехавшей ей навстречу. Она с силой хлопнула дверцей и выскочив из машины ринулась в подъезд. Там, сев на корточки, прижимаясь лицом к грязной обшарпанной стене, она дала волю слезам. Тихо захлебываясь от беспричинной жалости к себе и царапая ногтями стенку, Виктория окончательно прощалась с собственными иллюзиями и надеждами
К Никитиной Катя решила явиться без предупреждения. Увидев её, Света предостерегающе подняла руку, но Катя не обращая на это внимания, прошмыгнула в кабинет и остановилась у двери. Никитина была не одна. Пожилая женщина, сидя в кресле о чем-то, увлеченно рассказывала ей, взмахивая руками. Они обернулись к Кате и с недоумением посмотрели на нее. – Кажется, я просила вас, не звонить мне и не беспокоить, – голос Никитиной звучал резко. Кате показалось, что с ней разговаривает её нелюбимая учительница математики Софья Андреевна. – Мне срочно надо с вами поговорить, – Это уже переходит все границы. Света! – крикнула она. – Зайди сюда на минутку. – Зачем ты пропустила ко мне… – Никитина кивнула головой на Катю – Я не впускала, – ответила Света. – Она ни в чем не виновата. Я прошла без её разрешения. – Мне что вызвать милицию? – возвысила голос Никитина. – Не стоит Татьяна Александровна. Если я вам изложу то, что случилось двадцать девятого апреля… – Извините, Алла Константиновна, обратилась Никитина к женщине, сидевшей в кресле, – ради бога. Непредвиденные обстоятельства. Подождите, пожалуйста, в холле. Света вам кофе сварит – Ничего, ничего, – женщина встала, опираясь на элегантную тросточку, и направилась к двери. Ее лицо показалось Кате смутно знакомым. "Кажется, вдова какого-то знаменитого скульптора или художника" Когда за Аллой Константиновной закрылась дверь, Никитина обернулась к Кате. – В чем дело? – Татьяна Александровна, у меня есть надежное доказательство, что вы были у Макеева в тот вечер. Есть свидетель, который видел, как вы входили к нему и поднимались с черного входа. Вы были одеты в светло-бирюзовый плащ, а ваши волосы были распущены по плечам