чале. – Я рада, – задумчиво сказала Катя
Вернувшийся Гриша, поставил перед Катей чашку и налил заварку. Сейчас вода вскипит, сию минуту. – Я никуда не тороплюсь, – улыбнулась Катя. – Помнишь, мы позавчера в кино видели, как у героя Брюса Уиллиса все время чайник их рук падал? – расхохоталась Оля. – Помню, а он ещё приговаривал: "Что это со мной сегодня?"
Оля переглянулась с Гришей и снова рассмеялась. – Фильм такой смешной.
Чай был готов. Катя отпила глоток и поставила чашку обратно на стол. Я вас хотела вас обоих спросить. Не было в последнее время перед убийством Макеева в фирме странных телефонных звонков? Мужчина говорит, как будто зажимает себе платком нос и спрашивает Олега Васильевича? – Я не помню, обратилась Оля к Грише, – но, по-моему, не было. – Не было, – качнул головой Гриша, – а что? – Да так.
Катя выпила в молчании чашку чая и поднялась – Ну, я пойду. Гриша, подай мне сумку. Вон там на подоконнике. – Заходите еще, – неуверенно сказала Оля. – А… кто убил Олега Васильевича вы не… узнали? – Судя по всему, кто-то из его старых знакомых. Возможно, скоро и узнаем кто.
Катя кивнула Грише и сильно захлопнула за собой дверь. Через минуту она вернулась и приложила ухо к двери.
– Я уже и забыла об этом убийстве, – недоуменно сказала Оля.
Гриша что-то пробормотал, но его слов Катя не расслышала.
Слава Нечипоренко сидел и присвистывал. Свистел он всегда в исключительных случаях. И сейчас, кажется, такой наступил. Ему только что позвонила вдова Андрея Кричевского и попросила о встрече. Она сказала, что в её руках находится одна очень важная улика, которая, возможно и подведет последнюю черту в деле об убийстве её мужа. Нечипоренко согласился с ней встретиться через час. Она приехала вовремя. Увидев Викторию, Слава поразился её красоте и бледности. Видно было, что она не спала всю ночь и плакала.
Он встал из-за стола и пригласил её жестом сесть.
Наступило молчание. – Я слушаю Вас, Виктория Сергеевна.
В ответ она раскрыла сумочку и достала оттуда видеокассету. – Здесь все, – сказала она и её губы задрожали.
Слава предусмотрительно налили из графина в стакан воды. – Успокойтесь Виктория Сергеевна, не нервничайте. Что это? – Киллер, который убил Андрюшу, Андрея Владимировича, – поправилась она, – рассказывает об этом. Подробно, кто его нанял и зачем. Виктория достала из кармана носовой платок и расплакалась. – Такой ужас. Я когда увидела все это своими глазами… Хо-ро-шо, – раздельно сказал Слава, – а как к вам попал этот материал? Передали из окружения Борисова, который все это и организовал. – Михаил Борисов? Да он проходил по делу в качестве одного из подозреваемых, но дело рассыпалось из-за недостаточности улик. – Я думаю, что теперь доказательств достаточно, – с ожесточением сказала Кричевская. – Дело взято под контроль самим президентом, а до сих пор – не закончено. – Не так просто расследовать такие дела. – Я понимаю, – неожиданно грустно сказала женщина, – я понимаю. – Мы просмотрим эту видеокассету, и тогда решим, что делать дальше. Вам позвонят, если вы понадобитесь. – Спасибо, – Кричевская встала, – я вам больше не нужна? – Пока нет.
Слава невольно залюбовался ею. Стройная, красивая. Искрометная женщина, – определил он про себя, – как огонь. Такая спалит дотла. Счастливец этот Коваленко
Что у тебя за мысли, – одернул он самого себя, – тут сенcация наклевывается, а ты…
Слава проводил Кричевскую до дверей и вернулся к своему столу. Он поставил видеокассету и предварительно отключил телефон. Чтобы его не беспокоили.
Через час уже выписывался ордер на арест Борисова, а ещё через какое-то время по телевизору по всем программам новостей прошел сюжет как вмиг постаревший и заметно растерявшийся Михаил Борисов в сопровождении собственного адвоката и стайки журналистов садится в машину и направляется к Таганской тюрьме.
Ярин услышав эту новость в "Вестях", принялся звонить Кате, но та, как ему показалось, выслушала эту новость спокойно и даже равнодушно. Спасибо, Алексей, я обязательно посмотрю телевизор вечером. – Включай сейчас! – заорал Ярин. – Не могу, – и Катя повесила трубку.
Ей предстояло одно важное и неотложное дело.
– Дверь он открыл сразу. Как будто ждал её. На его лице не выразилось ровным счетом ничего. Ни удивления, ни сожаления. – Вы? – спросил он, отступая назад.
Не дожидаясь приглашения, Катя вошла в квартиру.
Он молчали. Каждый из них не хотел начинать разговор.
Наконец, Катя решилась. – Это … из-за нее?
Он неохотно кивнул головой. – Да. – Я так и подумала, когда увидела вас вместе. Вам стала ненавистна роль, навязанная Макеевым
Он перебил её. – Вы ничего не можете знать об этом. Как я приехал в Москву из Мытищ, с образованием, но без связей. Мать заложила квартиру, чтобы я мог получить диплом юриста, так мы и оказались в Мытищах. А потом в один прекрасный день я понял, что не смогу устроиться и подумал, как я посмотрю матери в глаза… Я обил все пороги в поисках работы. И вот однажды…в одном баре, куда я забрел чисто случайно, познакомился с ним. У меня ничего даже и в мыслях не было в то время. Я так обрадовался, когда он предложил работать у него в фирме. А потом, я понял, что попал в ловушку, но было уже слишком поздно. Дороги обратно не было.
"Отчаянье, твоя тяжела поступь", – тихо процитировала Катя. – Потом было все хуже и хуже, но я ничего не мог поделать. Он снял мне квартиру, давал деньги на карманные расходы… Я стал содержанкой. А когда на работу пришла она, я понял, что хочу все бросить и зажить нормальной жизнью. Но он не отпускал. Не хотел отпустить. Я злился на нее, на себя, и все представлялось мне черным тупиком, из которого нет выхода. – Макеев вам сам рассказал о шантаже Кричевской и Никитиной? – Да. Он часто говорил об этом, хвастался, что выдаивает из них деньги. А когда я заикнулся, что это не совсем порядочно, он заорал, что я мальчик в белых перчатках. А я просто хотел жить, понимаете жить, а не перебиваться с хлеба на воду без денег и без работы. – И, в конце концов, вы решили…
Гриша устало кивнул.
– Да. Я много раз просил его отпустить, а когда я понял, что другого выхода у меня нет… – Зачем, вы позвонили Кричевской и Никитиной? – Я хотел, чтобы подозрение пало на них, а потом понял, что сделал это – зря, но было уже поздно. Все дальнейшее случилось помимо меня. Они обе приехали, когда Макеев был уже мертв. Вы не представляете, чего мне стоило уговорить его задержаться на работе. Я сказал, что приведу к нему одного полезного человека. Он был заинтригован. А когда увидел, что я пришел один, то удивился. Но я… не хотел его убивать, не хотел! Я опять стал просить его отпустить меня. Я хотел уйти по-хорошему. … – Катя видела, что ещё немного и Гриша сорвется на крик. Но он только смеялся. И сунул мне коралловые бусы. Сказал, что если я кого-нибудь полюблю также сильно, как он меня, то тогда смогу одарить своего избранника этими бусами. Я уже не помнил себя от гнева, схватил кораллы и сунул их в карман – Значит, они выпали, когда вы наклонились над трупом Макеева? – Да? Я и не заметил этого. Я ничего не заметил.
Катя взяла Гришу за руку. – Пожалуйста, успокойся. Пойдем на кухню.
Катя посадила Гришу на табурет и налила ему в чашку холодной воды. Он машинально сделал несколько глотков и поднял на Катю глаза. – Спасибо. Я во всем виноват сам, и мне больше винить некого. – Вы вышли из помещения фирмы, обогнули дом и направились к черному входу – Да. – И стали ждать Макеева. Но ведь он мог уйти вслед за вами и тогда ваш план бы рухнул. – Он крикнул, чтобы я немедленно возвращался и сказал, что если я не вернусь в течение пятнадцать минут, он опозорит меня. Он думал, что вернусь, только не знал, что мое терпение лопнуло, что я … он перешел предел. – Гришины зубы стучали о чашку.
Перед Катей сидел испуганный мальчишка, столкнувшийся в жизни с тем, с чем лучше ему было никогда и не сталкиваться.
– Вы знаете, я даже не испытал сожаление, когда убил его … только страх, что все откроется и ещё брезгливость к себе… к нему…
С минуту-другую они молчали. – А потом? – мягко спросила Катя. – А потом я стал испытывать безумный страх, что все откроется. – Это вы рылись в Олиной сумке? – Да я. Я спрятал в её книгах записную книжку Макеева, которую хотел потом перепрятать. – Зачем? – Он неоднократно говорил, что эта книжечка – его мозг и память. Я чуть с ума не сошел, когда она исчезла. – А вы заглядывали в нее? – Нет, не удалось. – Катя осмотрела кухню. В ней недавно сделали ремонт и ещё пахло клеем. – Вы когда-то играли в театре? тихо спросила Катя. – Он попытался улыбнуться. – Так, самодеятельность. – И ваш любимый персонаж был Герцог Бэкингемский?
Он удивленно посмотрел на неё – Откуда вы это знаете?
Я разговаривала с вашей школьной учительницей. И она рассказала об этом. – Это был театральный кружок при школе, к нам приходили заниматься даже из других школ – Ну.. я пойду – Катя направилась к выходу. – Я… Только без глупостей, – обернулась она к нему., – я думаю что у вас все будет хорошо. И с работой и в личной жизни. Только из этой фирмы вам лучше уйти, чтобы не было неприятных воспоминаний. – Вы … – Отдыхайте. Вы испытали сильное потрясение и вам надо отдохнуть. Лето. Возьмите отпуск и поезжайте куда-нибудь в Крым или Подмосковье. – Гриша сидел, отвернувшись и смотрел в окно, но Катя могла поклясться, что он плачет.
Выйдя на улицу, Катя почувствовала прилив обжигающей радости "Все позади", – и с разбегу она перемахнула через детскую песочницу во дворе
Виктория сидела в своем кабинете и слушала сводку последних новостей. Утро для неё началось как и всегда: с радио, кофе и сагареты "Cалем". Она слегка крутилась в черном кресле и покусывала губы. Недопитый кофе стоял на столе – "Неопровержимые улики доказывают причастность Михаила Борисова, известного банкира и предпринимателя к организации убийства Андрея Кричевского. Расследование, которое длилось более полугода подошло к концу. Таким образом, российская прокуратура и правоохратительные органы хотя бы частично реабилитировали себя в глазах обществе