В 760 голу аль-Мансур провозгласил себя имамом-халифом.
Джафар не мог вынести этого двойного требования. Как назначенный имам своего рода, он был вынужден противостоять халифу на двух основаниях. Во-первых, по представлениям шиитов о власти и преемственности, имамат должен оставаться независимым от халифата, пока Господь не дарует имамату победы. Во-вторых, имамом может быть только потомок пророка через его дочь, Фатиму. Имам получает свою исключительную власть, но не путем предъявления политических требований, а через прямое назначение от предыдущего имама. Он также наследует специальные внутренние знания («илм»), которые передаются через священную кровь из поколения в поколение.
Вначале сопротивление Джафара было не политическим, а, скорее, интеллектуальным, что переплеталось с Кораном. К 760 году Джафар ас-Садик стал гораздо большим, чем просто старшим государственным деятелем для Семьи пророка. Он был уважаемым знатоком Корана; некоторые утверждают, что ему принадлежат комментарии к Книге. Хотя они и не сохранились, каждый может легко оценить некоторые из его главных идей, обратившись к более поздним комментариям, написанным шиитскими учеными.
Джафар имел тройственный взгляд на Коран. Первое и наиболее очевидное значение было буквальным: каждый мог прочесть текст на арабском языке. Однако ко времени рождения Джафара большая часть языка Корана стала отличаться от повседневного арабского. Поэтому одним аспектом толкования был перевод того языка, на котором написан Коран, на разговорный арабский. Но чтобы понять контекст аятов, сур и событий из Книги Знамений, необходимо было нечто большее, чем просто перевод. Этим вторым уровнем толкования стала история. Здесь требовалось понимать обстоятельства, в которых жили пророк и первые мусульмане.
Конечно, приходилось рассмотреть события, определившие линию преемственности, которая обошла Семью пророка и перешла к близким друзьям Мухаммада: Абу Бакру, Омару и Осману. Вместе с Али эти трое были известны, как Праведные халифы. Однако их праведность переоценивалась в свете нравственного превосходства Али.
Третий уровень толкования заходит еще дальше. Выходя за исторические и языковые рамки, Джафар анализирует область воображения, мифов, интуиции. Некоторые назвали такую теорию аллегорическим подходом к Корану. Это был самый извилистый и наименее доступный путь к раскрытию тайн Книги Знамений.
Однако именно этот третий, аллегорический путь предлагает наиболее творческий и свободный из всех способов изучения Священного Корана.
Джафар был особенно искусен во втором и третьем уровнях толкования, хотя зачастую трудно найти между ними разницу. Например, Али, благодаря близким отношениям с Мухаммадом, должно быть, присутствовал при ниспослании Господом некоторых Откровений, которые потом стали Книгой Знамений — Великим Кораном. Но не находя в Откровениях Корана явных упоминаний об Али, как можно найти косвенные указания на него, а также его род?
Именно этот вопрос и стал мотивацией для имама Джафара к попыткам осмыслить Книгу Знамений. Как и другие потомки Семьи пророка, которые стали известны, как шииты (сторонники Али), он видел различия между явными и неоднозначными стихами. Как имама своего времени, Джафара ас-Садика уважали за авторитетность его знаний, которые включали скрытое и очевидное значения Корана. Он искусно лавировал между явными, однозначными стихами, в которых нет места для различий в их толковании, и другими, многозначными аятами.
Последние требовали многоуровневого истолкования и часто вызывали разногласия даже среди верующих.
Как Табари в X веке, имам Джафар ценил очевидные стихи Корана: любой верующий способен разобраться в их значении. Однако, в отличие от Табари, он приписывал большую важность и неоднозначным аятам. По мнению ас-Садика, значение этих стихов непонятно всем, кроме тех, кто имеет власть истолковывать их, то есть, имамов.
К примеру, говорят, что Али заявлял, будто не меньше четверти Корана посвящено имамам. Имамы — это «те, которые уверовали» (9:119) и «обладающие знанием» (3:18). Они также связаны с «людьми напоминания» (16:43) и с «партией Аллаха» («хезболла»; 5:56). И именно имамы являются Семьей пророка:
Вот что возвещает Аялах Своим рабам, которые уверовали и творили благое. Скажи: «Я не прошу у вас за это награды, а только любви к ближним…»
Есть и другие стихи, аллегорически относящиеся к имамам. В них упомянуты Знамения Господа: «Отрицают Наши знамения только тираны!» (29:49); каждый имам избран, чтобы стать Знамением Божьим (7:9; 10:7; 22:57; 38:29).
«Дорога прямая» становится путем, назначенным имамами (1:6, а также 6:153; 15:41; 16:76; 20:135; 43:43)/
«Милость Аллаха» (14:28) — это имамы, и они также «вервь Аллаха» (3:103) и «надежная опора» (2:256).
«Свет Господа» имеет особо важное значение, поскольку он не только назначает имамов, но и определяет их особую роль.
Уверуйте же в Аллаха, и Его посланника, и в свет, который Мы ниспослали…
В то же время сунниты ставили под сомнение все эти ссылки. Но именно последняя из них, где имамы связываются со Светом Господа, вызвала самые острые разногласия. Она отражает не только разные представления об имамах, но и о самом пророке. Говорили, что Мухаммад — не более чем человек, как все пророки до него и преемники (халифы) после него. Стих 64:8 — это классический и наиболее известный отрывок, где и Мухаммад, и имамы отождествляются со Светом Божьим. (Правда, существует еще несколько подобных стихов — 4:174; 6:122; 7:157; 9:32; 24:35; 57:28 и 66:8).
Хотя Джафар противостоял халифу молчаливо, его учение, в особенности — исключительное право, которое он приписал сам себе, как толкователю Корана, подрывало притязания аль-Мансура. По приказу халифа Джафар был схвачен и отправлен в Самарру, где находился под стражей.
Через несколько лет аль-Мансур разрешил Джафару вернуться в Медину, но затем дал правителю Медины распоряжение отравить его.
Имам Джафар ас-Садик умер в 765 году и был похоронен на кладбище Джаннат аль-Баки («Вечный Рай») в Медине. Его превосходство среди шиитских, а также суфийских и мистических толкователей Корана сохраняется до наших дней. При этом жители Саудовской Аравии, которых ужасает поклонение могилам святых и имамов, разрушили Джаннат аль-Баки в первые десятилетия XX века.
Глава 6Абу Джафар ат-Табари: суннитский историк и толкователь Корана
913 г. от Р.X.
Абу Джафар Мухаммад ибн-Джарир ат-Табари (далее Табари) родился в середине IX века в Персии (на территории севера нынешнего Ирана).
Скончавшийся в 923 году, Табари прожил долгую, плодотворную жизнь на заре четвертого века по мусульманскому календарю (лунному, а не солнечному). В 913 году наступил новый век (календарь начинается с переселения («хиджры») Мухаммада из Мекки в Медину).
К тому времени ат-Табари, вероятно, исполнилось семьдесят пять лет. Как и все другие праведные мусульмане, не являющиеся арабами, которые стремились стать учеными, он овладел арабским, как вторым языком. Однако ход его мыслей отличался от того, что был принят у арабских единоверцев.
Он рассматривал весь период мусульманской истории не как араб, связанный с Западной Аравией, местом рождения пророка, а как уроженец Персии, имеющий связи с Ираном и Месопотамией. Это регионы, смежные с Аравией и часто соперничавшие с ней за авторитет среди местных мусульман.
Табари осознавал — обучение означает овладение навыками риторики, грамматики, синтаксиса и ораторского искусства. Оно включало и признание значения мусульманского прошлого, личностей, связанных с пророком Мухаммадом, носителей его послания. Например, теми, кто читал Коран вслух. Они сохранили Писание, как живой устный источник. Эти хранители откровений сосредоточили все свое внимание на Книге Знамений. Во времена Табари существовало семь (возможно, десять или даже четырнадцать) различных способов чтения и произнесения текста Корана.
Помимо чтения Писания вслух и наслаждения арабскими стихами, мусульманским ученым также необходимо было синтезировать потоки откровений и переживаний пророка в систему добродетелей, кодекс поведения. Он мог стать руководством для растущего мусульманского общества. Людей, которые этим занимались, называли законниками.
Двое последних пользовались особым уважением Табари. Одним из них был Шафи’и, который умер за век до него.
Шафи’и жил и писал на пороге третьего века мусульманской эры: он умер в 820 году (соответственно, в 204 г. Хиджры). Законник посвятил свою жизнь толкованию Корана через уроки пророка и был так предан своему делу, что утверждал, будто два источника истины не могут противоречить друг другу. Все то, о чем говорилось в Писании, пережил пророк. И то, что пережил пророк, составляло и дополняло то, о чем говорилось в Коране. Не может быть никаких несоответствий, а особенно — противоречий между посланием и посланником.
Другим законником, современником Табари, был Ахмад ибн-Ханбал. Табари восхищался ибн-Ханбалом, но не столько его юридическими способностями, сколько поразительным владением преданиями о пророке, беспорядочным множеством мнений и рассказов, которые, как утверждается, все связаны с Мухаммадом. Однако их содержание полностью зависело от благородства и честности их рассказчиков.
Разделяя мнение Шафи’и о том, что жизнь и слова пророка служат дополнением послания, содержащегося в Коране, Табари вслед за ибн-Ханбалом отправился в Багдад, столицу обширной исламской империи. Там он узнал некоторые традиции (дань пророку Мухаммаду), а также выяснил, что большинство ссылок на изречения пророка и о нем ведут за пределы Ирака.
Табари совершил путешествия в Сирию, в Египет, в другие города Ирака с целью собрать информацию о наследии посланника Божьего. Ученый нашел подтверждение всему, чему мог, но также выяснил, что многое из того, что слышал, оказалось ложным.