Иудейско-христианский мир отождествляет проблему науки с работой Чарльза Дарвина, в особенности — с его идеей эволюции. Дарвин заменил активного Деятеля, создавшего мир и человечество, основным законом природы, который не являлся ни первым разумным источником, ни милостивым Творцом. Чтобы объяснить и продолжительность, и изменчивость наблюдаемых в мире явлений, он вместо этого положил в основу своих доводов долгосрочный процесс эволюции.
Исламский мир столкнулся с кризисом современной науки не через дарвиновскую логику, а из-за непосредственной близости Европы. К XIX веку Франция, Англия и Нидерланды стали главными державами в некоторых частях Африки и Азии с мусульманским большинством. В высших слоях исламского общества, которое подчинялось британской власти в Северной Индии, никто не был так широко известен и столь глубоко оскорблен, как сэр Саид Ахмад-хан (1817—1898).
Сэр Саид — так чаще всего его называли, поскольку он происходил из семьи пророка Мухаммада и был удостоен рыцарского звания королевой Англии, — приобрел широкую известность, как выдающийся мыслитель Индии до ее разделения. Его энергия была неиссякаемой, его работа — многочисленной, его достижения — поразительными. Он организовал общество для переводов европейских научных трудов на урду (литературный язык большинства мусульман Северной Индии того времени). Ахмад-хан основал важнейшее учебное заведение — мусульманский университет в Алигархе — для высших слоев мусульманского общества. Это стало поводом и для обвинений, и для восхвалений в его адрес.
Этот университет был современным именно потому, что его профессора и преподаватели, многие из которых происходили из Европы, использовали английский, а не урду, арабский или фарси, языки мусульман Северной Индии, для преподавания целого ряда предметов. Такие дисциплины считались важными для науки.
Сэр Саид был увлечен наукой, но помнил и о требованиях, предъявляемых религией. Он видел, что британское правительство в Индии стимулировало (хотя и не поддерживало напрямую) христианскую миссионерскую деятельность, направленную на всех, но особенно — на мусульман. А европейские научные исследователи бросали вызов исламу. Известные, как востоковеды, поскольку изучали исламские тексты, они изучали арабский и фарси (а иногда — и урду) не для того, чтобы стать мусульманами, а чтобы оценить правильность утверждений об источниках веры и обрядов, законов и обычаев.
Сэр Саид искал золотую середину между миссионерами и учеными-востоковедами, пытаясь подчеркнуть необходимость изучения первоисточников, прежде всего — Корана. Библия также считалась важной, и Ахмад-хан написал уникальные, хотя и частичные, комментарии к Евангелиям («Табйин аль-Калям», 1862 г.).
Однако в последние годы (1880—1895) сэр Саид посвятил себя новому научному исследованию Корана. Он определил основные принципы для своего современного толкования, и использовал их, как указатели для будущего, которые служили своеобразным буфером, отделяющим прошлое. Ахмад-хан критиковал традиционных толкователей — Табари, Рази и Замакхшари. Те, по его мнению, были озабочены второстепенными проблемами. Они соотносили Коран с правом или теологией и защищали его красноречие от поэзии и других работ риторического искусства. Но не это имеет критическое значение сейчас. Куда важнее внимание к основным принципам. К ним относилось то, что нужно раскрыть, а затем применить к ряду сур Корана.
Для сэра Саида существовало пятнадцать базовых принципов. Они придавали смысл его комментариям, и, как он утверждал, они наполнят смыслом все последующие толкования.
1. Господь — всемогущий и всевидящий; Он один является Творцом всего сущего.
2. Господь посылал пророков, включая Мухаммада, чтобы наставлять людей.
3. Коран — это истинное откровение вечного Слова Божьего.
4. Коран был ниспослан Мухаммаду Божественным вдохновением (с посредничеством ангелов, например, Джибриля).
5. Ничто в Коране не может быть неверным, неправильным или не соответствовать истории.
6. Божественные черты существуют только в их сущности.
7. Божественные черты тождественны Самому Господу, они также вечны.
8. Хотя Божественные черты не имеют границ, Господь создал законы природы и через них выражает Свою мудрость и Свое могущество.
9. Ничто в Коране не может противоречить законам природы.
10. Настоящий текст Корана одновременно полный и окончательный.
11. Все суры и все стихи в каждой суре следуют в хронологическом порядке.
12. Не существует такого явления, как отмена («насх»), когда более поздний текст используется, чтобы отменить более ранние указания Господа, с которыми, как кажется, текст не согласуется.
13. Процесс ниспослания откровений Корана происходил поэтапно.
14. Основные учения Корана — о конце света, царстве ангелов, роли демонов и строении Вселенной — не могут противоречить законам природы или идеям современной науки. Они должны быть истолкованы в свете этих «последних» истин.
15. Как прямые, так и косвенные выражения в языке Корана указывают на возможности развития в человеческом обществе. Их должно изучить для понимания важности в современной общественной жизни.
На основе этих пятнадцати принципов сэр Саид разделил все стихи Корана на две категории. Это не были «явные» и «неоднозначные» пары, известные Табари, а также Джафару ас-Садику. Вместо этого Ахмад-хан выделял стихи либо сущностные, либо символические. В сущностных содержалось неизменное зерно истины, а символические открыты для множественных толкований. Они позволяют верующему понять времена и обстоятельства, далекие от эпохи жизни пророка Мухаммада в Аравии в начале VII века.
Сэр Саид отдалялся от классических толкователей, он также отчуждался от их преемников «улемов» (ученых-богословов). Они открыто противостояли ему, особенно после публикации комментариев к Корану целыми изданиями, каждое из которых оказывалось доступным для все более широкой аудитории.
Через средства печати сэр Саид гневно атаковал своих критиков. Стандартные толкования Корана и шесть классических собраний хадисов поблекли под влиянием рационалистической рецензии. По его мнению, можно доказать, что многие из тех комментариев являются выдумкой, но более того, они основаны на честности отдельных личностей, а не на логической оценке текста.
Ахмад-хан не принимал собрания хадисов за основу для истинной религии. Самое большее, утверждал он, что они могут дать, — это историческое отражение идей и поступков первых поколений мусульман. По этому вопросу, как и по другим, его взгляды расходились с идеями европейских ученых-востоковедов, изучавших текст Писания.
Во всех своих стремлениях сэр Саид пытался рационализировать Книгу Знамений и развеять все мифы. В его понимании Корана нет места чудесам. Например, не следует рассматривать номинальное значение ночного путешествия Мухаммада и его беседы у лотоса крайнего предела. Это ни физическое, ни духовное испытание, а всего лишь сон. Ахмад-хан утверждал, что ни один человек, даже пророк, не мог напрямую увидеть образ Бога. То, о чем говорят мистики, рождается лишь благодаря их духовной энергии, а не сверхъестественным силам или вмешательству природы.
Наглядным примером активного рационалистического подхода к Корану служит отношение Ахмад-хана к суре под названием «Мухаммад». Вот ее ключевая фраза: «Либо милость потом, либо выкуп» (47:4).
Эта фраза появляется в стихе, где говорится о поведении неверующих, с которыми сражались (и которых победили) мусульмане:
А когда вы встретите тех, которые не уверовали, то — удар мечом по шее: а когда произведете великое избиение их, то укрепляйте узы. Либо милость потом, либо выкуп, пока война не сложит своих нош.
Для сэра Саида этот аят означает не просто предел отношения к пленным на войне, но и категорическое отрицание любого рабства. В данном откровении скрыт призыв к освобождению рабов. Поскольку этот стих ниспослан незадолго до смерти пророка, когда он только что вернулся в Мекку во время знаменитого мирного паломничества, сэр Саид называет его «стихом освобождения» («аят хуррийа»). Он считал это послание применимым ко всем мусульманам на все времена. В том, что на него не всегда обращали должное внимание, сэр Саид видел вину не Корана, а предыдущих поколений верующих — или непросвещенных читателей его собственного поколения. Им не удалось уловить смысл откровений Книги.
Что касается вечного вопроса о многоженстве, сэр Саид не согласен ни с нападками миссионеров, ни с критикой поведения мусульман востоковедами. Вместо этого он показал: ключевой элемент для обоснованного мусульманского толкования и рационалистами, и модернистами лежит в первых аятах суры «Женщины»:
А если вы боитесь, что не будете справедливы с сиротами, то женитесь на тех, что приятны вам, женщинах — и двух, и трех, и четырех. А если боитесь, что не будете справедливы, то — на одной или на тех, которыми овладели ваши десницы. Это — ближе, чтобы не уклониться.
Подчеркивая фразу «если боитесь, что не будете справедливы», Ахмад-хан утверждает: основой мусульманского брака является не любовь, а справедливость. Если мужчина не может относиться более чем к одной женщине справедливо, то полигамия невозможна и не является исламской. Чтобы существовала справедливость, верные мусульмане должны всегда соперничать в браке, как и в собственности. Древняя традиция многоженства, до сих пор практикуемая во многих мусульманских обществах, считалась, в лучшем случае, ошибочным толкованием, а в худшем — умышленным пренебрежением моральными нормами.
Толкуя Коран, чтобы выступить против рабства и показать предел многобрачия, сэр Саид неоднократно утверждал: деяния Господа никогда не могут противоречить Его Слову. Поскольку природа и ее законы одобрены свыше, то Книга Знамений всегда будет поддерживать принципы и практику науки.