Танцуя с Авророй, Звездочёт всё больше поддавался её живому очарованию. И, хотя она отвечала ему часто невпопад и не всегда понимала шутки графа, в ней было столько заразительного куража и какого-то бездумного задора, какие только и уместны на подобных увеселениях, что он подумал, не всё ли равно, раз с ней сейчас так просто и весело. Она скользила в его руках, кружилась, иногда вынужденно прижималась и заливисто смеялась почти постоянно. Корделаки тут же на ходу решил, что баронессе надо прибавить времени на расспросы корнета, и одним танцем его общение с Авророй не обошлось.
В это время другая пара уходила по аллее всё глубже во мрак парковых дорожек.
– Вы, я вижу, грустите, молодой человек? – спросил дон Вердуго Трубочиста глухим грудным голосом и потянулся за своим бутафорским топором – Хотите, я прерву ваши страдания одним ударом?
– Вы шутите, дорогой сеньор, – горестно улыбнулся корнет, а это был именно он. – А, тем не менее, я бы многое отдал, чтобы избавиться от тоски в моём сердце. Меня разрывает желание говорить с ней. Я должен. Должен сказать ей об одной вещи! Но она ускользает от меня. А ведь я хотел только найти повод говорить с ней, быть ей полезным. А получается вот так! Это действительно становится невыносимо!
– И что же стало причиной ваших мучений? – баронесса увлекала корнета под сень деревьев, где узнать её было меньше возможностей. – Не можете сказать ей – скажите мне. Поведайте всё умудрённому опытом другу. Я слуга самой Смерти, так что мне Хандра или Разлука!
– Вы всё упрощаете, дорогой дон Вердуго, – Трубочист явно не желал расставаться со своим томлением. – Прародительницей моей боли является яростная соперница вашей повседневной госпожи, её вечный и лютый враг – Любовь!
– Ха-ха! Любовь! – хлопнул Палач собеседника по спине. – Вы не представляете, мой юный друг, какое количество пыток подарила она в мой арсенал. Так что, и с ней мы – друзья. Не хотите кончины мгновенной, так давайте растянем удовольствие. Вы будете мне рассказывать о вашей избраннице, а я слушать и внимать. Но поверьте, нет ничего невыносимей, чем долгие речи на пустой желудок. Не желаете ли сначала подкрепиться чем-нибудь?
– Право, я не знаю, – растерялся корнет, вдохновлённый перспективой благодарного слушателя, что для него сейчас было высочайшей ценностью. Да и, признаться, он сам уже порядком проголодался, а перед этим солидным субъектом не стоило притворяться, он же не дамочка с хрупким сердцем. – У меня есть жетон, позволяющий вход во дворец, а там накрыты столы. Если бы не ожидание вашего друга и моей дамы, мы могли бы пройти туда.
– Вы действительно не замечаете жизни вокруг, милый мой, – теперь Палач положил руку на плечо Трубочиста и так продолжил путь. – Печаль застит вам глаза, а так нельзя, вы много не видите! Все сроки давно прошли, мазурка отзвучала. Если б они хотели, то давно вернулись бы на это место. Но маскарады для того и созданы, чтобы знакомиться, танцевать, скрываться, терять и находить друг друга. Пойдёмте! Я уверен, что мы ещё встретим их сегодня, и не раз.
Войдя в покои дворца, наша пара следовала через вереницу помещений. Корнет давно бы уже обосновался в любом из них, но сеньор Вердуго, бросая изредка короткие замечания: «Здесь очень шумно» или «Какое здесь яркое освещение, слепит глаза!», увлекал его всё дальше. При этом он внимательно разглядывал всё, что встречалось им по дороге – интерьеры, кушанья и гостей. И вот они дошли до огромного зала, который не был набит людьми до отказа, как крайние при входе. Каждая из его четырёх частей была оформлена под соответствующее время года, а прислуживали гостям дриады и богини, оплетённые зелёными, жёлтыми или красными листьями.
– Остановимся здесь! – велел Палач. – Пройдёмте в ту нишу, где вовсе свободные столы.
Им подали вина, но дон Вердуго не стал пить. Он остался в своём капюшоне, даже не откинув его на плечи. Трубочист же не отказал себе в удовольствии и наполнил бокал. Они вели неспешную беседу, когда через их зал проследовали глашатаи праздника. Они оповещали всех о том, что ровно через час в саду состоится забава карусели и звали её участников начать подготовку прямо сейчас.
– А я думал, что карусели давно уже не устраиваются, – сказал Трубочист.
– Да, чаще этим грешили наши бабушки и деды, – отозвался Палач.
– Как! И женщины тоже? – удивился Трубочист, видимо, в силу своего возраста.
– Просто в нашем поколении трудно найти даму, умеющую метать дротики, – чуть усмехнулся Палач и тут же умолк, заметив проходящих через зал Времён Года распорядителей бала. Одним из них был Арабский Принц.
– Простите, мой юный друг, я ненадолго покину вас, – дон Вердуго встал из-за стола. – Именно по поводу карусели желаю я сделать кое-какие уточнения. Побудьте здесь, я тут же вернусь.
Баронесса, стараясь не забывать о походке, тяжёлым шагом отправилась навстречу Принцу, тот удивлённо посмотрел на гостя, которого по началу не признал, но тут обязанности устроителя взяли верх, и он расплылся в приветливой улыбке.
– Чем могу служить, сударь? – спросил он у Палача.
– Могли бы вы уделить мне пару минут наедине? – шёпотом ответил тот.
– Какая таинственность! – продолжал улыбаться Арабский Принц и указал гостю на пустующий столик. – Не смею вам отказать, ведь это и есть привилегия сегодняшнего вечера.
Они присели, но Палач не спешил с речами, а лишь вглядывался в маску Принца.
– Так что же? – выжидал Принц, а Палач рассматривал его всё пристальней.
– Это вы, Нурчук-хаир? – вырвалось вдруг у баронессы. – О боже!
– Позволено ли будет и мне узнать вас? – невозмутимо спросил Принц.
– Нет-нет-нет! Ни в коем случае! – паниковала Туреева. – Меня вообще, как бы нет в городе, я в отъезде и об этом знают все мои друзья. А здесь я по делу!
– По делу на маскараде? – князь откинулся на спинку стула. – Вы неподражаемы! Но, я смотрю, вы, как всегда в паре с корнетом?
– Что вы! Он понятия не имеет, кто с ним ужинает. Умоляю вас, князь, сохранить мое инкогнито, – баронесса смотрела сквозь прорези колпака жалостливо и просительно. – Просто он стал единственной возможностью попасть сюда. Вы же назначили встречу графу Корделаки, не подумав о том, что у него нет жетона!
– Да, это я как-то упустил из виду, – согласно кивнул Нурчук-хаир. – Обязанности устроителя так обременительны, что вечно возникают какие-то новые мелочи, препятствия или напасти, на всё не хватает памяти. Простите, но где же он сам?
– Танцует с каким-то розовым домино с Вифлиемской звездой во лбу! – довольно пренебрежительно скривив губу, ответила баронесса.
– Милый Палач, да вы ревнуете! – развеселился Арабский Принц. – Но возвращайтесь к своему кавалеру, я попробую найти их и приведу сюда. До карусели ещё достаточно времени.
Теперь они впятером сидели за столиком в зале Времён Года и вели общий, ни к чему не обязывающий разговор.
– А я всем драгоценностям предпочитаю бриллианты! – восторженно заявила Аврора в продолжение завязавшейся темы о камнях и их свойствах.
– Да, камень чистый, но, говорят, молоденьким девушкам он не даёт выйти замуж. Его можно носить только уже счастливым людям. Это камень королей! И, знаете ли вы, что он обладает магической силой, только, если вам его подарили? – спрашивал её Арабский Принц. – Его нельзя украсть. И даже купить или продать.
– Я думаю, никто из присутствующих и не собирался ничего красть, уважаемый Принц, так что ваша сентенция ни к чему. Кстати, можно ещё получать бриллианты по наследству, – поправил его Палач. – А мне больше нравится глубокий цвет изумрудов.
– Я слышал, изумруды обостряют дар предвидения, – вставил реплику и Звездочёт.
– Это камень мореплавателей и путешественников, – заметил Трубочист. – Или я спутал его с сапфиром?
– Нет-нет, всё верно, – подтвердил Палач. – Сапфир – это камень власти, его носили жрецы Юпитера. Он помогает в достижении целей.
– Вот он, полюбуйтесь! – Арабский Принц вытянул руку с перстнем, на котором красовался камень красивого синего цвета.
– Юпитер? А что носили жрецы Марса, хозяина сегодняшнего вечера? – любопытствовала Аврора. – Надо угождать тому, кто у власти сейчас.
– Несомненно – это камень, внушающий силу и бесстрашие льва. Камень воинов! – отвечал ей Принц.
– Кровавый рубин! – уточнил Палач. – Кто-нибудь угодил нашему нынешнему покровителю? Я у себя вовсе не держу рубинов, я их побаиваюсь.
– Каюсь, не придал значения, выбирая украшения для вечера, – вытянул руку с рубиновым перстнем Звездочёт. – Это вышло случайно.
– Случайностей не бывает, милый Звездочёт, – сказал ему Принц с улыбкой. – Видимо, вам сегодня покровительствует сам Марс, вот и всё!
– Я бы предпочёл покровительство Венеры, – пошутил Звездочёт.
– Никто не знает, на каком поле ждут вас очередные победы, сударь, – парировал Принц. – Возможно, боги объединят свои усилия.
Беседа то продолжалась, то затихала, к столу всё подносили и подносили очередные блюда и напитки. Аврора не прекращала заливаться серебристым смехом, Звездочёт угощал её всё новыми лакомствами и подливал в бокал вина. Трубочист смотрел на них с затаённой грустью и периодически вздыхал. Палач просто умолк, а Принц наблюдал за всем этим с расслабленной улыбкой. Им прислуживала Помона, и каждое её появление почему-то вызывало у корнета невольную неприязнь. За столом все скоро заметили это и стали подшучивать.
– Чем вам не угодила наша хозяйка, дорогой Трубочист? – лениво спрашивал его Арабский Принц.
– Когда мы выбирали это место, я даже не обратил внимания, что за время года нам выпало? – вопросом на вопрос отвечал молодой человек.
– Это владения Осени, – осмотревшись по сторонам, определила Аврора. – Вам не нравится этот сезон, милый Трубочист?
– Мне при ней становится как-то не по себе, – ответил корнет.
– Ни вы, дорогая, ни наш друг ещё не дожили до того времени, чтобы суметь оценить плоды зрелости, – Принц смотрел на Аврору, отщипывал виноградины и по одной закидывал себе в рот. – Ваше время – Весна!