Какое-то безумие! Ведь через полчаса самолет на Мюнхен.
Я решаюсь и бегу следом за удаляющейся троицей. Они на последней ступеньке лестницы — внизу, я на первой — наверху. Человек с крысиной физиономией оглядывается и видит меня. Никаких признаков, что я ему знакома. Они идут через зал к стойкам таможенного досмотра.
Я успеваю крикнуть кому-то, что забираю назад багаяж, благо его не успели погрузить на тележку, и с чемоданом в руке стою и озираюсь по сторонам.
Стюардесса, ведущая регистрацию, смотрит на меня сочувственно, видя, что я пребываю в полной растерянности.
Трое мужчин исчезли.
Я тащу свой чемодан к выходу. Их нет и снаружи.
Я стою, прислонившись к колонне, и нахожу необыкновенно глупым то, что я приняла живого человека за умершего Кордеса. Надо немедленно вернуться к стойке и идти на посадку, должна же я наконец попасть домой! Только вот неудобно перед стюардессой, которая по моей просьбе вычеркнула меня из списка пассажиров…
Да вот они!
Выходят из таможенного отделения. «Англичанин» тащит большую сумку из свиной кожи. Тот, с крысиной мордой, несет черный чемодан.
Кордес (Кордес ли?) с чем-то к ним непрерывно обращается.
Они проходят в двух с половиной метрах от меня. Я могу расслышать их голоса. И теперь уверена: это он.
Он говорит очень медленно, словно те двое — иностранцы и не могут понять то, что выговаривают быстро.
— …указания четкие и ясные. Самое позднее послезавтра мы должны…
Остальное я уже не слышу. Но сомнений у меня больше нет: это — он!
То, что два человека могут иметь одинаковые и походку, и жесты, быть одинаковыми по комплекции и даже по фигуре, — это еще возможно. Но чтобы абсолютно совпадал голос — такого не может быть. Нет… Это Кордес.
Они вышли из здания аэровокзала. Они пересекли площадь и заняли места в машине, которая стояла на ближайшей автостоянке. Это был черный «мерседес». Не самая последняя модель, но все же достаточно дорогая машина. Хотя я в этом мало разбираюсь.
Я выбегаю из своего убежища за колонной и мчусь налево, к стоянке такси. Прежде чем я успеваю добежать до нее, один из таксистов подруливает ко мне. Я буквально вскакиваю в машину, затолкав на сиденье чемодан. Таксисту, молодому человеку с длинными волосами в стиле «биттлз», я говорю, чтобы он подождал, пока тронется с места черный «мерседес», да — тот самый, а затем ехал за ним, соблюдая дистанцию, но ни в коем случае не теряя его из виду — ясно?
Молодой таксист бросает недоуменный взгляд на мое отражение в зеркальце. Видимо, гадает, кого он везет: детектива в юбке, ревнивую жену или иностранную шпионку… На лбу собираются морщины: парень напряженно думает.
Чтобы он не упустил из виду «мерседес», я сую ему купюру в двадцать марок и говорю, что плачу деньги вперед, так как в любой момент должна иметь возможность быстро покинуть машину…
Он берет купюру и кивает. Двадцать марок снимают его сомнения, и он концентрируется на езде.
Черная машина осторожно движется по ярко освещенной улице. За рулем сидит человек с крысиной физиономией. Они едут быстро, не останавливаясь.
— Быстрее! — командую я шоферу.
— Будет сделано, юная леди, — говорит он.
«Юная леди» звучит неубедительно и грубо, но он, наверное, говорит так потому, что видит меня в выгодном для меня ракурсе и далеко не всю. Ну, да это все равно. Ему, очевидно, тоже безразлично, приму ли я его слова как похвалу ровесника или разозлюсь.
Поскольку я не знаю города, напряжение во время езды по незнакомым улицам вполне понятно. Таксист владеет машиной прекрасно: он ведет ее живо, уверенно, даже неожиданно интеллигентно.
Примерно через двадцать минут мы сворачиваем на улицу, которая мне уже знакома.
— Что это за улица? — спрашиваю я.
— Эльбшоссе, — отвечает длинноволосый, обернувшись через плечо, и закуривает.
Мне тоже очень хочется курить, но моя пачка сигарет так и осталась лежать на столике в ресторане аэровокзала. Ах, боже мой, и за виски с содовой я не заплатила… Однако, если я теперь попрошу у молодого человека сигарету, он начнет обращаться со мной по-иному, возможно, даже фамильярно.
Я отвлеклась только на минуту. Теперь стало ясно, куда эти трое направляются в своем черном «мерседесе».
Что делать дальше? Не могу же я позвонить и обратиться к открывающему дверь восточному человеку или кто он там есть: «Ах, добрый вечер, не могу ли я поговорить с моим бывшим мужем, если его случайно не убили?»
Все это дело кажется чрезвычайно странным и даже лежит за пределами реальности, от него за версту разит плохим кинофильмом; но что тот человек, — Кордес, я твердо убеждена.
Что же за причина побудила его инсценировать убийство? И самое главное: кто этот покойник?
Мне непременно надо попытаться связаться с Деганом. Но сначала надо убедиться в том, что пассажиры «мерседеса» действительно направляются к знакомому мрачному зданию.
Как мог Кордес, после того как его двадцать четыре часа назад «убили», ехать к тому же самому дому, где был обнаружен «его» труп? Он должен был бы рассчитать, что где-то может быть оставлен полицейский, ведь расследование еще не закончено… или Кордес считает, что случай бесспорный, и все уже позади?
Знает ли он, что я была арестована?
И не он ли «оформил» мертвеца так, что подозрение пало именно на меня?
Может быть, и мою серую перчатку он взял себе в заведении у Эльбы не без умысла?
Я должна до всего докопаться!
У светофора, где «мерседес» проскакивает на желтый свет, мы должны были остановиться.
— Проклятье! — ругается мой шофер.
— Я думаю, они поехали прямо, — говорю я, — если они где-нибудь остановились, мы их снова догоним.
— Ах, вы знаете, куда они едут? — спрашивает водитель. Чувствуется, что он разочарован и даже немного расстроен. — Зачем тогда нужно было скрытно следить за ними, да еще не терять их из виду?
Я успокаиваю его: «Нет, точно не знаю. Поэтому было бы лучше, если бы мы не оторвались от „мерседеса“!..»
Зеленый. Он выжимает газ, и мы вскоре догоняем машину Кордеса. Они и в самом деле едут к старой вилле. Я не могу этого понять. Там, где Закгассе уходит вправо, я прошу остановить такси.
— Минуточку, я скоро вернусь!
— Но время идет. Ваших двадцати марок может не хватить.
— Ясно, — говорю я и выхожу из машины.
Я иду по Закгассе. В конце ее, где начинается лестница, ведущая к вилле Кордеса, стоит «мерседес».
Я прохожу еще немного и прислушиваюсь.
Тишина. Свет фонаря достаточно ярок, так что я могу разглядеть номер черного «мерседеса». Запоминаю его и всматриваюсь в темноту.
Но снова оборачиваюсь. Мне кажется, что кто-то идет, ближе… ближе… Короче — я пугаюсь, но все же пытаюсь скрыть свой страх от самой себя, хотя мне и начинает казаться, что бессмысленно одной, безо всякой помощи, без четкого плана преследовать троих мужчин.
Главное — я почти уверена, что они пошли в странную виллу Кордеса. И тогда я смогу позднее, скажем, завтра, с полицией… нет — не с полицией, лучше с доктором Деганом… Да, именно с Деганом я туда заявлюсь.
Завтра? Конечно, сегодня уже очень поздно. Ну, да увидим!
— Ну как, юная фрау? — говорит таксист, когда я снова занимаю место в машине — поймали вы гангстеров?
— Всех троих? Они натренированы — понимаете? Бесшумно смылись… И все кончено. Так-то. А теперь я устала!
Он никак не может представить себе, что ему может так отвечать дама из общества. Брови у него ползут вверх. Он одаривает меня многозначительным взглядом и не говорит ни единого слова.
— Итак, быстро, поехали! — командую я. — К ближайшему отелю.
— Именно здесь? — спрашивает он.
— Да. Если, конечно, здесь поблизости есть какой-нибудь отель.
— Минуточку! — Он выуживает какую-то тетрадку из своего ящичка, включает маленькую лампочку внутри машины и начинает листать тетрадь.
— Тут написано, — бормочет он…
Удивительно, как он разбирает мелкий шрифт при таком свете, да еще при включенном моторе и вибрации всей машины.
— Здесь… — он читает, — отель-пансионат «Рейнгольд». Бланкензее, восемь комнат, пятнадцать спальных мест, горячая и холодная вода, спокойное местоположение, открыт круглый год. Телефон: восемь, десять, шесть…
— Ладно, — прерываю я его чтение. — Везите меня в «Рейнгольд», если это подходит.
— Но у них недешево, — сообщает мне шофер, словно раздумывая. — Двадцать восемь марок — без завтрака.
— Да везите же! — У меня нет никакого желания продолжать этот бесконечный разговор.
Он слегка обижается…
Вскоре он останавливается где-то на боковой улочке у большой виллы в духе старого доброго времени.
Отполированная до глянца металлическая дощечка на одной из башен, стоящих по обе стороны ворот, указывает на то, что именно здесь и помещается отель-пансионат «Рейнгольд».
— Зайдите, пожалуйста, в отель и спросите, есть ли у них отдельные одноместные номера, — прошу я молодого человека.
— Бросать машину — не в моих правилах…
Все-таки он соглашается и идет в здание, все окна которого от первого до последнего этажа освещены.
Я думаю, что было бы не совсем удобным звонить сейчас Дегану. Но мне вспомнилось, что Кордес в аэропорту сказал обоим иностранцам… «самое позднее — послезавтра», и я решаюсь снять на ночь номер.
Через пару минут возвращается шофер в сопровождении довольно полной девушки в черном платье, белом фартучке и с наколкой на голове.
Хорошо, что хоть что-нибудь у нас делают бесплатно. Слава богу! Вообще-то здесь должно быть неплохо за такую-то цену.
— Да, есть здесь для вас подходящая комната, юная фрау, — говорит длинноволосый юноша. — Эй, послушайте, — он вынимает из машины мой чемодан и передает его горничной, — доставьте его на место, фроляйн. А может быть, вам требуется помощь? Я могу подтолкнуть сзади. Ну как?
— Убирайтесь вон, — говорит толстуха, смерив его презрительным взглядом.