[51] Новая свобода дала корейским режиссерам возможность экспериментировать и раздвигать свои творческие границы.
Другой причиной резко возросшего успеха корейских фильмов, по словам Кима, оказалось то, что правительство предоставило режиссерам прямую финансовую поддержку. И это не вмешательство с целью диктовать свои условия, это общее условие и необходимость практически для каждой страны, помимо Соединенных Штатов, с успешной местной киноиндустрией. Корейское правительство создало кинематографический совет, который мало чем отличается от совета Великобритании. Средства распределялись через систему подачи заявок на гранты.
Ким указал на одну необычную особенность: предпочтение отдавалось альтернативным и низкобюджетным фильмам – в отличие от голливудской студийной системы.
Правительство также строило артхаусные театры и поддерживало их.
Третьим фактором, который способствовал процветанию корейского кинематографа, стал культурный фонд, управляемый KVIC – Корейской венчурной инвестиционной корпорацией. Поддерживаемый государством, со средствами, превышающими один миллиард долларов (из государственных и частных денег), он предназначался исключительно для поддержания корейской поп-культуры. Благодаря фонду, который был основан в 2005 году, кинопроизводство больше не зависело исключительно от объемов финансирования киностудии.
И последняя причина успеха – развитие мультиплекса. В 2009 году Корейский медиаконгломерат CJ Group запустил первые мировые, так называемые, 4D-кинотеатры, которые похожи на 3D-кинотеатры, но с добавлением обонятельных и тактильных ощущений. Например, когда фильм «Аватар» показали в кинотеатрах Кореи в формате 4D, во время некоторых сцен на планете Пандора спецэффекты в зале имитировали туман и моросящий дождь. Я не уверена, что фильм действительно нужно показывать таким образом, но это абсолютно невероятный опыт и погружение в атмосферу.
Квоты для корейских фильмов по-прежнему существуют, но в сокращенном виде. В 1967 году был принят закон, согласно которому все кинотеатры должны крутить корейские фильмы не менее ста сорока шести дней в году. В 2006 году при бывшем президенте Но Му Хёне срок был сокращен до семидесяти трех дней. По словам Кима, правительство компенсировало это тем, что вручило корейскому кинематографическому совету гигантский чек на четыреста миллионов долларов, половина из которых состояла из средств правительственной казны, а другая половина – из кассовых сборов. Это примерно то же самое, как если бы владелец каждого американского кинотеатра вложился в следующий фильм Спайка Ли.
Но Ким полагает, что подобные квоты – уже пережитки прошлого. «Откровенно говоря, такая квота не имеет значения, потому что сейчас рыночная доля местных фильмов достигла 50–60 %. Поэтому, даже если их отменить, это никак не навредит корейской киноиндустрии». Тем не менее система квот имела важное значение при создании корейских фильмов до кинобума конца 90-х годов.
Я спросила Кима, почему корейский фильмы настолько жестокие. Он ответил: «Самые кассовые корейские фильмы вовсе не жестоки». И привел три примера: «Чудо в клетке № 7» (2013), горькая история о психически больном человеке, заключенном в тюрьму по обвинению в изнасиловании; «Маскарад» (2012), историческая трагикомедия о корейском короле, который боится заговора, с Ли Бён Хоном в главной роли; и «Воры» (2012), про ограбление, которое пошло не так, похоже на «Одиннадцать друзей Оушена».
В топ-десять самых популярных корейских фильмов, с точки зрения количества билетов, проданных внутри страны, вошли 5 исторических драм или комедий: «Читающий лица» (2013), «Маскарад» (2012), «Король и Шут» (2005), «38-я параллель» (2004), «Сильмидо» (2003). Еще два – фильмы-катастрофы: «Сквозь снег» (2013), «Цунами», (2009). Один фильм об ограблении – это «Воры» (2012), и одна душещипательная драма – «Чудо в клетке № 7» (2013).[52] На первом месте находится фантастический триллер «Вторжение динозавра» (2006) (не путать с американским фильмом с таким же названием), критикующий американский империализм. Данный фильм крупные французские информационные агентства назвали одним из пяти лучших фильмов года или даже десятилетия.[53]
Удивительно, но в списке нет ни одного корейского ужастика или вообще какого-либо из известных жестоких корейских триллеров. Однако Запад ожидает от корейского кино запекшейся крови. Большая часть мира привыкла к тому, что мелодрамы и полицейские фильмы идут из Голливуда, фильмы, погружающие в раздумья, – из Швеции, пасторальные слезоточивые фильмы – из Италии, а уморительные комедии – из Франции. Кинолюбители уже долгое время ассоциируют определенные киножанры с конкретными странами. От Кореи по большей части ждут «странных и жестоких» фильмов.
Ким Дон Хо, работая в сфере корейского кинематографа, часто оставался недооцененным. Но, получив «Золотого льва» на Венецианском кинофестивале 2012 года за свою драму о сыне и матери «Пьета», режиссер Ким Ки Дук в своей официальной благодарственной речи в родной Корее сказал: «51 % этого приза – заслуга Кима Донг Хо».
– 12 —Халлю: выстрел, прогремевший на весь мир
Насколько серьезно Корея воспринимает мировое признание Хал-лю? Ну, правительство и его многочисленные подразделения регулярно выпускают то, что можно назвать «Практическим руководством» для выхода на мировые рынки. Так сказать, «Искусство войны», но только для торговли корейской культурой.
Мне в руки попала книга Hallyu Forever[54], которая вышла только на корейском языке. Она издана правительством и специальной организацией под названием «Корейская культурная комиссия по торговле», и является доступным, хорошо проработанным руководством по теме, как подобраться к мировым рынкам. Каждая глава книги посвящена отдельному региону и рассказывает о социально-экономических, политических и культурных факторах, которые делают его хорошим рынком для Халлю, и даже включает предположения о том, какие аспекты корейской культуры сработают в нем особенно хорошо: кинематограф, телевидение, еда и т. д.
Например, в главе, посвященной арабскому миру, заостряется внимание на времени мусульманских молитв (чтобы избежать показа корейских телевизионных программ в эти моменты), а также подробно описываются строгие нравы, которые сделают некоторые корейские дорамы неподходящими для арабского рынка.
Иногда Халлю проникает незаметно. Ви Так Хван в своей книге «Hallyu: от K-pop до K-culture» перечислил ряд необычных и вроде бы незначительных доказательств того, что Корея завоевывает внимание всего мира. Например, в Аргентине очень популярно Melona, фруктовое мороженое на палочке от корейского бренда Binggrae. «Какой в этом смысл для страны, в достатке имеющей собственные свежие, вкусные фрукты?!» – спрашивается в книге. А Россия – крупнейший импортер кимчи и рамена, лапши быстрого приготовления в пластиковом контейнере.
И конечно, модель распространения Халлю, которую корейцы надеются повторить везде, лучше всего работает в Азии.
Насколько же крута Корея для Азии? Идея телевизионной рекламы холодного чая Lipton, которую показывали в Таиланде в 2013 году, заключалась в том, что парень, пытающийся произвести впечатление на девушку, превращался из лузера в мачо, когда пил Lipton, внезапно начав говорить по-корейски («Я люблю тебя») без всякой причины. Слоган рекламы: «Никогда не теряй крутизны». То есть корейцы – это настоящие ковбои Мальборо для остальной Азии.
Чтобы получить представление о том, как воспринимают корейцев в Азии, я взяла интервью у американского журналиста китайского происхождения Джеффа Янга. Он основатель A Magazine, первого в истории азиатско-американского глянцевого журнала (выходившего в 1989–2002-х годах), автор самой продаваемой книги о Джеки Чане, и, вероятно, главный американский эксперт по азиатской поп-культуре. «Халлю уже стала стандартом, универсальным массовым сознанием Азии», – сказал он. Он привел пример того, что увидел во время недавней поездки в Бангкок: «В метро мне встретилось очень много рекламы тайских телекоммуникационных услуг с участием Girls' Generation (K-pop-группа). Корейские исполнители, в том числе Girls’ Generation, регулярно занимают первые места в тайских чартах, несмотря на разность языков».
Отвечая на вопрос о крупномасштабных сдвигах в культуре Азии, Янг заявил: «Меняется объект ее интереса. Десять лет назад это была Япония. Еще за десять лет до этого, вероятно, Соединенные Штаты. Теперь это корейская поп-аристократия».
Так в чем же заключается привлекательность K-pop в Азии? По словам Янга, «быть корейцем» само по себе уже привлекательно. В отличие от Кореи Япония и Китай пытались экспортировать свою культуру как бы разбавленной, в легкой, паназиатской форме.
Я уже упоминала, что меня всегда удивляет, когда люди называют Корею крутой, учитывая, что большую часть своей жизни я ненавидела то, что являюсь корейцем.
Я спросила Янга, что же такого крутого азиаты находят в Корее. Он резюмировал общее мнение о Корее на сегодняшний день: «А что в ней не круто? Это страна отличной бытовой электроники, длинноногих красивых женщин, мужчин, которые сочетают душевность и эмоциональность с мускулами и брутальной внешностью».
В молодости я думала, что Корея – угнетенная и страдающая страна. Но, по словам Янга, именно данные черты и привлекают к ней Азию. Ведь, по сути, Корея никогда никуда не вторгалась.
«Мне кажется, это связано с геополитикой, – предположил Янг. – Другие страны, которые имели паназиатское влияние, также являлись неудачливыми игроками на политической арене. Китай и Япония были имперскими державами в прошлом и воспринимались как колонизаторы в регионе».