К тому моменту, как вы поймете, что у вас могут быть плохие привычки, вам, вероятнее всего, исполнится уже гораздо больше трех.
Слишком поздно! Вы уже обречены и должны постоянно работать в аварийном режиме, чтобы опередить своих демонов. Подобный страх из раннего детства являлся одной из причин, почему мы были такими послушными и почему никому из нас не приходило в голову дать учителю сдачу. Людям, которые никогда не подвергались телесным наказаниям вне дома, не понять, что они не оказывают тех же психологических воздействий, что и удары собственных родителей.
Наказание от учителей не воспринимается личным, и, когда все подчиняются единым правилам, получается терпеть очень долго. Но некоторые учителя выходили из-под контроля.
Самый жестокий учитель попался мне в седьмом классе. Его звали мистер Чан или Чан Сан-Сен («учитель»). Второй вариант звучит более почетно. Он был низкорослым, худым человеком около тридцати лет с темной кожей, густыми волосами, глазами, которые бегали из стороны в сторону, когда он злился, и лицевыми спазмами. Визуально возникало впечатление, что у него нет шеи, а брюки слишком высоко натянуты. Все вкупе делало его рост еще меньше. Он выглядел как отрицательный персонаж из детской книги Роальда Даля. И его следовало поместить в лечебницу.
Однажды мать одноклассника позвонила Чан Сан-Сену и сказала ему, чтобы он перестал слишком избивать ее сына. На следующий день Чан Сан-Сен вызвал из класса в коридор меня и того мальчика. Учитель его ударил по ушам, сказав: «Почему ты кричишь «Мамочка, мамочка, словно ребенок?» Одноклассник упал на пол, и учитель несколько раз ударил его в живот и по голове, отчего у мальчика потекла кровь изо рта и вывалился зуб.
Да, я наблюдала за этим и ничего не предпринимала. Но я отчетливо помню, что у меня тоже были неприятности. Все, что я могла сделать, это терпеливо ждать своей очереди. Но до меня очередь так и не дошла. Тогда я подумала, это из-за того, что учитель уже выпустил пар. Но годы спустя, я узнала – моя мать заплатила ему крупную сумму денег, чтобы он оставил меня в покое. Полагаю, сделав свидетелем этого избиения, учитель решил запугать меня, при этом не причинив вреда.
Моя мама не из тех, кто дает взятки, но подкуп учителей был обычной практикой. В старые времена мать, передающая конверт учителю, как бы намекала, что она не будет возражать, если он пропустит несколько неправильных ответов на следующем экзамене. Коррупция настолько вышла из-под контроля, что некоторые школы, включая мою, перевели все экзамены в формат тестов с несколькими вариантами на выбор, которые должен оценивать только компьютер.
Эти тесты оказались сплошным наказанием. Они не походили на оценочные тесты в Соединенных Штатах, когда ученики имели невообразимую роскошь: возможность использовать два карандаша и – что более важно – ластик для исправления ошибок. В Корее использовался черный маркер. Вы не могли исправить ответы и если перепутали строку, в которой писался ваш ученический идентификационный номер или номер теста, вы автоматически получали ноль баллов. Учителя подобрее иногда могли дать новые бланки, если ты был готов получить удар за свою ошибку.
Учительница в моем восьмом классе ударила после экзаменов каждого ученика. И это не из-за плохой успеваемости. Она всегда так делала. Количество ударов зависело от количества баллов, полученных классом на экзаменах. Ученик, набравший максимальный из всех балл, получал один удар, второй по результату – два, и так далее. Последний мог получить до шестидесяти ударов. Учительница делала это без злости и не из мести. Она говорила: «Я справедливый учитель. Даже лучший ученик получает удар».
Телесные наказания в Корее были постепенно отменены, а в 2011 году они стали официально незаконными.
Но все же находятся лазейки.[9]Законы запрещают учителю бить ученика напрямую. Но технически все еще допустимо, чтобы учитель просил учеников наказать самих себя.
Да, мы бы причинили себе боль по приказу. Если вы никогда не видели подобного, но случайно проходили бы мимо класса во время одного из таких занятий, вас, вероятно, очень бы озадачило происходящее. Вы бы спросили: «Почему шестьдесят детей держат свои парты над головой?» Мой седьмой класс делал это в течение часа или около того, потому что мы проиграли школьный конкурс по пению. Иногда нам приходилось выходить на площадку, засыпанную гравием, и делать отжимания – и не на ладонях, а на кулаках.
Популярным наказанием было to ki dwim, что означает «побег кролика». Вы приседаете на корточки, держитесь руками за уши и прыгаете, прыгаете, прыгаете, обычно один или два круга по периметру детской площадки. Забавно наблюдать, как наказывают кого-то другого, но совсем не смешно, если подобное происходит с тобой.
И это яркий пример того, как учителя развлекались, наказывая нас.
Телесные наказания применялись в корейских школах настолько долго с одной стороны потому, что их поддерживали сами родители, и с другой стороны потому, что учащиеся действительно считали, будто заслуживают эти наказания. Ким Ён Сан, руководитель команды NIIED и один из бюрократов, которого я смутила стаканом Starbucks, таким образом объяснил соучастие родителей: «В старые времена учитель часто был более образованным, чем большинство остальных людей. Родители доверяли учителям своих детей. Некоторые матери приносили свои палки учителю и говорили: «Пожалуйста, используй ее, чтобы бить моего ребенка». И такой инструмент назывался «палкой любви».
Самый странный случай, который я когда-либо видела, это когда родитель одного семиклассника встал на сторону учителя, а не собственного ребенка. Во время проверки домашнего задания Ким Сан-Сен, по прозвищу «Зубастик», велел высокой худой девочке выйти и встать перед классом. Он сказал: «Твоя мать позвонила мне и сообщила, что она заглянула в один из твоих блокнотов и нашла там злобные заметки обо мне». Он ударил девочку по лицу, и та аж пошатнулась от удара.
Даже ученики поддерживали прерогативу учителей бить их. В 2003 году, когда начали отменять телесные наказания, в опросе, проведенном корейской общественной неправительственной организацией, представляющей учителей, 70 % корейских учащихся безоговорочно заявили, что телесные наказания являются справедливыми.[10]
Корейская газета Joong Ang Daily одновременно сообщила: ученики в том же опросе сказали, что «уважение» (я предполагаю, имелся в виду социальный статус) учителей таким образом «было подорвано». Однако реальная проблема заключалась в том, что треть опрошенных «критиковали себя и своих родителей за то, что они недостаточно уважают учителей». Критиковали себя и своих родителей! Другими словами, ученики считали, что учителя не могут делать ничего плохого. Это выглядит, как Стокгольмский синдром, но тут все гораздо сложнее. Корни поклонения учителям уходят на тысячу лет вглубь корейской истории.
Конфуций, китайский мудрец, живший в IV веке до нашей эры, был не просто автором цитат из печенья с предсказаниями. В своих трудах он обосновал систему, как построить упорядоченное общества из хаоса.
Вторая волна конфуцианства, которая называется неоконфуцианство, набрала обороты в Корее в XIV веке. Правители приняли неоконфуцианство отчасти с целью обретения повода для свержения старой аристократии, которой они были сыты по горло. По новой системе каждый мог стать аристократом. Все, что нужно было для этого сделать, сдать мучительный экзамен на государственную службу. Назывался он – kwako (кваго).[11]Другими словами, корейская политическая система являлась меритократией[12] аристократии. Какой гениальный оксюморон! Человек из любого класса общества (кроме самых низших) имел право улучшить свое положение за счет kwako (первоначально узаконен в Х веке). Экзамен был не только очень тяжелым, он еще и проводился раз в три года. Из тысяч претендентов только сотня или около того успешно проходили отбор.
Если вы его прошли, вам сразу же давали титул yangban – янбан – и вы становились аристократом. При этом не только вы, но и вся ваша семейная линия получала благородное происхождение.
Но существовала одна загвоздка. Большая. Ваши наследники-мужчины тоже должны были сдать экзамен кваго. Если ваши потомки проваливали экзамен три поколения подряд, вы и ваша семья лишались титула янбан и снова становились никем. Разве не похоже на сказки братьев Гримм?
Именно с тех пор корейские школьники учатся так, будто от успехов в учебе зависят их собственные жизни, благополучие их семей и будущее всего их рода.
Система янбан формально исчезла в конце XIX века, но, по-видимому, ста лет недостаточно, чтобы избавиться от столь долгой традиции.
Конфуцианство в Корее находится в самом плачевном состоянии за всю свою историю, но оно не потеряло полностью свою власть над системой образования.
Как сильно изменилось отношение к учителям за последние десятилетия? Каковы различия между моими школьными буднями и сегодняшним днем? Я могу привести много примеров того, как учителя злоупотребляют властью, предоставленной им системой.
Но чиновники, занимающиеся вопросами образования, с которыми я встречалась, считали, что многое изменилось. Например, они гордились отменой телесных наказаний. А еще они заявили, что сделали значительные шаги, снизив важность загнивающих норм в пользу креативности.
Тем не менее они определенно были очень огорчены из-за подрыва уважения к учителям. Ли Дон Хо, директор NIIED, сказал мне: «В отличие от прошлого сейчас родители учеников так же образованы, как учителя, поэтому возникает много трений между учителями и родителями в ходе учебного процесса».