– Здесь у вас намного красивее, чем в Баковке, – утешил ее Макар. – Мы ехали сейчас вдоль Оки, у меня дух захватывало от видов. Ваш отец, академик-филолог, выбрал прекрасное место для дома.
– Кто вам сказал, что мой папа был филолог? – Искра Кантемирова приподняла тонкие черные брови, подправленные визажистом.
– Вера Павловна упоминала, что он знал много кавказских языков и вас назвал Сатаней в честь героини нартского эпоса. Я решил, что он лингвист, как и родители Веры Павловны…
– Дед Верочки, между прочим, был профессор медицинского факультета университета, их семья поселилась в четвертом доме в нашем переулке еще в 1907-м. Их после революции не уплотнили, не подселили к ним «жилтоварищей», потому что дед лечил высокопоставленных большевиков. Он, по сплетням, – прообраз профессора Филиппа Филипповича Преображенского, созданного Булгаковым. Они встречались в двадцатых годах. Дед Верочки читал лекции в университете и параллельно работал в Кремлевской больнице, она располагалась рядом, на нашей улице Грановского.
– Не читайте до обеда советских газет, – усмехнулся Макар. – Только уж других что-то не остается. Закрыты.
– Деда Верочки звали Филипп Францевич. А мой папа был не лингвистом-филологом, а биологом. Ботаником. – Искра Кантемирова поднялась с кресла, подошла к комоду и взяла две фотографии в рамках, показала им.
На одной старик в костюме – выцветшая цветная фотография семидесятых годов. Другая фотография явно из пятидесятых – Кантемиров лет пятидесяти в брезентовой куртке, армейских галифе и сапогах, а рядом с ним совсем молодая стройная девушка – тоже в штормовке и сапогах, шатенка с короткой стрижкой, она держала в одной руке сумку-планшет, а в другой соломенную шляпу.
– Папа и мама на Домбай-Ульгене в полевой ботанической экспедиции, – пояснила Кантемирова. – Пятьдесят первый год, они тогда еще не состояли в браке. Он профессор ботаники, она его аспирантка и ученица. Они вместе отправились в то лето на Кавказ. Папа работал долгие годы в разных местах – в Грузии, в Тифлисском ботаническом саду, в альпийских горных заповедниках. А мама после биофака поступила в аспирантуру и затем всю жизнь и до и после замужества помогала папе в научной деятельности.
– Вы не пошли по их стопам? – Клавдий Мамонтов разглядывал вместе с Макаром снимки в рамках.
– Я поступила на биофак после школы, но меня хватило лишь на два года. Папа к тому времени умер, а без блата при моих способностях я бы ничего в науке не добилась все равно, – Искра Кантемирова усмехнулась. – И потом, я с детства увлекалась хореографией, танцами. В детстве в балетное училище, куда я рвалась, меня не приняли. Но я танцевала в фольклорных ансамблях. Устроилась в знаменитый «Танцы народов мира» – мы в восьмидесятых даже летали в Никарагуа и на Кубу. А затем все рухнуло, и я начала с нуля – организовала свою частную хореографическую школу. Микс бальных и спортивных танцев, национальная хореография, танго, всего понемножку, на любой вкус. Школа мне принесла кое-какие деньги. И там я познакомилась с Керимом.
– Касымов брал у вас уроки танцев? – не удержался от улыбки Макар.
– Он привел ко мне в школу на Старом Арбате двух своих телок… юных любовниц. – Искра Кантемирова глянула на Макара, ее глаза сверкнули, изумруды в серьгах тоже. – Вы же слышали о моем бывшем муже, наверняка читали сплетни о нем в интернете. Что только не пишут… но порой не все ложь. Он проявил к моей школе интерес. Захотел вложиться.
– В бальные и народные танцы?
– В эскорт, – Кантемирова облизнула полные губы. – Тридцать лет назад деловые люди чем только не промышляли, чтобы раскрутиться быстро и приумножить капитал. Игорный бизнес, казино, эскорт, финансовые пирамиды… Я ему сразу ответила, что со мной и с моими девочками подобный финт не пройдет. Мы даже поругались сначала. Я его выставила вон со всей его охраной. И знаете, он меня зауважал. Начал вдруг красиво ухаживать. И мы поженились. Его не смутило, что я мать-одиночка, что у меня уже Лева на руках был.
Глава 13Тамара
Беседу пришлось закончить – без стука вошел Артем Щеглов и сообщил, что юристы холдинга уже подъезжают к Воеводину, припозднились из-за пробок в вечерний час пик. Клавдий Мамонтов и Макар поняли, что Кантемировой, как партнеру по бизнесу и акционеру, предстоит еще и деловая встреча. Искра Владимировна извинилась. Она продиктовала Клавдию Мамонтову номер мобильного – «всегда располагайте мной, помогу в расследовании Наташиной смерти всем, чем смогу». И дала номер телефона помощницы Тамары Цармона – «если я на звонки не отвечаю по какой-то причине, Тамара, мой личный секретарь, всегда откликнется».
Клавдий Мамонтов попросил разрешения переговорить с Тамарой прямо сейчас – она ведь тоже знала Гулькину? Кантемирова кивнула – конечно, конечно.
Тамару приятели нашли на террасе, она оживленно общалась с Артемом Щегловым. Тот то и дело поглядывал в мобильный.
– Как профессионал, хотя бы коротко скажите нам – что все же случилось с подругой Искры Владимировны? – обратился он к Мамонтову.
– Судя по тому, в каком виде ее нашел мой наниматель, – Клавдий глянул на молчавшего Макара, – на нее напал…
– Сын? – воскликнула Тамара Цармона тревожно. – Их многолетние семейные разборки закончились убийством?
– Маньяк, психопат, – понижая голос, ответил Клавдий Мамонтов. – В полиции мне по моим каналам сообщили, что в конце мая в том же районе Подмосковья произошел еще один случай нападения на женщину чуть моложе Гулькиной. Их обеих задушили.
– Невероятно. Живешь себе на свете, занимаешься своими проблемами и вдруг – бац! Маньяк, – Щеглов покачал бритой головой. – Знаете, с родителями Искры Владимировны случилось нечто подобное в начале их знакомства. Мне Керим поведал как-то за бокалом виски. Что-то вроде семейного предания. Он заинтересовался историей и даже справки наводил.
– Керим Касымов баловался алкоголем? – удивился почти наивно Макар. – А как же его приверженность исламу?
– Скажем так – есть два разных Керима: один в Дубае, в Ташкенте и в Катаре, со своими женами, наложницами и детьми, и другой в Москве и в Европе, куда ему теперь путь заказан. – Щеглов состроил гримасу: чего придуряешься, а то ты сам не знаешь, только вчера родился, да?
– А какое семейное предание насчет маньяка? – спросил Клавдий Мамонтов.
Щеглов глянул на Тамару, словно предлагая ей поучаствовать в беседе.
– Искре Владимировне мать все откровенно рассказывала, – произнесла она. – Ее тайный роман с Кантемировым – тогда еще женатым человеком, ее научным руководителем, начался в начале пятидесятых с трагического происшествия. На Кавказе на Домбае, где они работали в научной экспедиции, в окрестных селениях убивали женщин. Очень жестоко. И местные жители начали подозревать в убийствах профессора Кантемирова – ни много ни мало. Всегда ведь трудно поверить, что твой сосед и друг – чудовище, легче обвинить приезжего чужака. Они толпой в ауле напали на Кантемирова, избили его и посадили в деревенский зиндан. Может, я неправильно называю узилище… Мне Искра… то есть Искра Владимировна, сама говорила со слов матери – клоповник-сарай. Кантемирова собирались отправить в Черкесск, в тюрьму для допросов. Но сначала ждали местное начальство и МГБ. Мать ее Нина – храбрая женщина, тогда еще совсем молодая аспирантка, решила действовать, чтобы спасти своего профессора. Она ночью взломала дверь клоповника и освободила его. Предлагала немедленно вместе бежать, бросить научные дела и тайком добираться в Москву с Кавказа. И уже в столице разбираться с чудовищным несправедливым обвинением.
– Ничего себе! – восхитился Макар. – Ну, ботаники! Они же были ботаники оба, как Кантемирова нам сейчас поведала. И такие отчаянные поступки ее мать ради отца совершала.
– Из-за любви, как гласит их семейная быль-легенда. – Тамара усмехнулась печально и светло. – Девочке чуть за двадцать, Кантемиров годился ей в отцы. У него имелась семья, жена, дочь… Сводная сестра Искры Светлана. И Сталин тогда еще был жив, репрессии свирепствовали.
– Они уехали с Домбая в Москву? – уточнил Клавдий Мамонтов.
– Не успели. В ночь, когда они подались в горы вдвоем, на мать Искры напал тот маньяк. Кантемиров ее спас от смерти. И лично задержал убийцу. Ему помогли пастухи овечьих отар. Маньяк тоже оказался пастухом, местным горцем.
У Щеглова сработал мобильный – юристы холдинга ждали за воротами особняка. Он поспешил встретить их. Макар и Клавдий Мамонтов видели сквозь окна террасы, как он ведет к дому группу мужчин в деловых костюмах и с портфелями.
Они втроем остались с Тамарой Цармона.
– Тамара, что вы можете рассказать нам о Гулькиной? – Клавдий Мамонтов сменил тему на более актуальную.
– Она подруга Искры Владимировны с детства, этим все сказано, – вежливо ответила Тамара. – Очень достойная женщина. Мать, жена, потом вдова. Я с ней встречалась несколько раз за все долгие годы, что работаю у Искры Владимировны. В прошлом она сама довольно редко с ней общалась. Не подумайте плохо, мол, зазнавалась из-за богатства. Нет. Просто некогда, недосуг – Искра Владимировна много путешествовала раньше, где мы с ней только не побывали… Она брала меня с собой как компаньонку. Они с Гулькиной вели слишком разный образ жизни. Однако на склоне лет беды и несчастья их снова сблизили, как в молодости.
Клавдий Мамонтов созерцал Тамару – вышколенный личный секретарь богатой дамы, жены воротилы-нувориша. Она же помощница во всех делах и даже исполняет порой роли личного парикмахера и массажистки. Вежлива, аккуратно подбирает выражения, видно, приучена за многие годы не болтать лишнего о семье Керима Касымова. Лет ей на вид пятьдесят. Не злоупотребляет косметикой. Не отличается красотой. Однако и серой мышью ее не назовешь. Голубое поло очень идет к ее темным крашеным волосам, черным глазам и смугловатой коже. Сдержанность и яркость.
– А вы когда видели Гулькину в последний раз? – задал он новый вопрос. – Искра Владимировна ведь неоднократно посещала ее на даче в Сарафанове? Не только вчера.