– Где больница расположена? – поинтересовался полковник Гущин.
– Сколково. Большой бульвар, – ответил оперативник. – У нее в мобильном приложение Яндекс-такси. Но до Сколково к врачу она добиралась на такси частной фирмы «Форпост», что обслуживает аэропорт Домодедово. Их номер у нее в мобильном, и они нам подтвердили – Мухина заказывала машину по телефону, и раньше она пользовалась услугами «Форпоста». А вот как она добиралась с больной ногой обратно из клиники в Чистый Ключ, мы установить не можем. В приложении Яндекс-такси информации нет. Может, она воспользовалась частником. Или ее кто-то подвез домой.
Уже стемнело, когда полковник Гущин, ожидая возвращения Клавдия Мамонтова и Макара, созвонился с экспертом Сиваковым.
– Есть новости? – спросил он устало.
– Причина смерти Мухиной механическая асфиксия, – так же устало ответил Сиваков
– А травма головы?
– Нет. К смерти удар не привел, – сказал Сиваков. – Ее задушили, как и остальных. Как Гулькину, ее сначала оглушили ударом по голове и в положении лежа обвили шею веревкой – на один конец наступили, за другой тянули.
– С Мухиной душитель впервые это проделал, – поправил его Гущин. – Она у нас теперь номер два. Гулькина третья.
– Да, необходимо помнить новый порядок жертв. Ох, Федя, что-то я теряю прежнюю хватку. В глазах троится. Из прозекторской не вылезаю сутками, – пожаловался эксперт Сиваков.
– Характер травмы ее колена ты выяснил? – Гущин словно утешал его – ну же, соберись, нам еще многое предстоит.
– Мениск поврежден, – ответил Сиваков. – Она бы со своим бандажом еще месяца полтора проходила.
– И сопротивляться душителю ей было сложно?
– Конечно. Не отобьешься и не убежишь.
– Однако на нее напали во дворе. Она еле ковыляла на своей ноге, но вышла, чтобы открыть кому-то калитку. Значит, убийца был ей знаком? – осторожно спросил полковник Гущин.
– Мне все же кажется, что душитель попал на ее участок тайно, перебрался через забор. Мы же с тобой осматривали его в Чистом Ключе. Так себе препятствие. Преодолеть его нетрудно. Он ее просто подкараулил. Дождался, когда она выползла из дома – воздухом подышать, посидеть в холодке на природе, и напал. Те выводы, что мы с тобой, Федя, сделали первично на месте осмотра тела, в общем-то, целиком подтверждаются.
– А что с цветами и пятном у нее на теле?
– Прислали результаты экспертизы. Им теперь намного легче определиться. Соцветия борщевика Сосновского, предварительно засушенные, как и на трупе Гулькиной. По поводу его сока в области пятна тоже есть подтверждение – фрагментарно присутствует. Однако за то время, пока труп разлагался, гнилостные процессы внесли изменение в структуру субстанции.
– Какие именно изменения? – спросил полковник Гущин.
– Элементов моющего средства не обнаружено, как на трупе Гулькиной вместе с соком борщевика.
– Только чистый сок? Растительный яд?
– Сок. Однако средство могло высохнуть без остатка. Оно в отличие от сока не проникает непосредственно в кожные покровы. Или же…
– Что?
– Наш душитель снова при манипуляциях с трупом Гулькиной учел предшествующий опыт. Шел по восходящей, совершенствовал навыки. Если, например, он испытал некие трудности с соком борщевика, помечая им в Чистом Ключе Мухину, то в своем следующем эпизоде, в Сарафанове, уже использовал моющее средство для разбавления сока. Либо для удобства хранения, либо…
– Для чего? – полковник Гущин внезапно понял, что Сиваков, усталый и опустошенный от череды вскрытий, пытается донести до него нечто очень важное и существенное.
– Разбавил потому, что он сам обжегся ядовитым соком, когда мазал им Мухину. Сок попал на его кожные покровы в тот момент. И… знаешь, следы от яда борщевика Сосновского проявляются ведь не сразу. Они возникают в виде дерматического ожога спустя день-два, в зависимости от контакта поврежденного участка кожи с солнцем. Сейчас лето, солнцепек целый день. Убийца сначала в горячке в Чистом Ключе ничего на себе не заметил. Но на следующий день он убедился, что…
– Он сам помечен? На убийце остались следы… ожоги сока борщевика Сосновского? – спросил Гущин.
– Если нам с тобой повезет, они есть на теле потенциального подозреваемого. Врач-дерматолог сразу их определит и вынесет вердикт. Но Федя…
– Что? – полковник Гущин слышал в тоне своего друга Сивакова лишь печаль и разочарование.
– Нам ведь редко с тобой везет, – ответил тот. – Лучше не обольщайся.
Глава 26Старшая сестра
На обратном пути в Чехов Макар был мрачен и задумчив. Встреча с Кантемировым кардинально изменила его настроение, но не принесла ощутимых плодов. Впрочем, они на них и не рассчитывали.
– Суицидальный псих нас словно в чем-то обвиняет, – сказал Клавдий Мамонтов. – Оглянитесь вокруг!
Макар молчал, вел внедорожник.
– Давай поменяемся, – предложил Клавдий Мамонтов. – Ты устал, сколько проехали за день. Отдохни.
– Как же ты с одной рукой, братан? – Макар, наконец, нарушил молчание.
– Ничего, справлюсь.
Макар остановил машину на обочине, и Клавдий Мамонтов сел за руль. Он ловко управлял внедорожником здоровой рукой. Макар с облегчением откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза. Белые зонтики соцветий борщевика среди мусора и бурьяна на участке Кантемирова маячили перед его взором.
– На полях Аида полно их… асфоделей, белых цветов, – произнес он вдруг тихо, словно сочиняя стихи. – Ядовитых, прекрасных, гибельных борщевиков – асфоделей… И тени умерших бродят среди них неприкаянно. Они не совершали преступлений. Они потерпели от чужого зла. Возможно, ими даже двигали благие намерения. Но их все равно не пустили в Элизиум, Клава… Их кинули… оставили гнить на мертвых полях… Ими пожертвовали…
Макар запнулся. Вглядывался в темноту ночной дороги. Клавдий Мамонтов слушал его – ими пожертвовали… Он запомнил фразу.
– Но в ботанике асфодель – совсем другой цветок. – Макар закончил явно не так, как хотел. – Тоже белый. Но не похожий на борщевик Сосновского.
Полковника Гущина они забрали в управлении полиции, где все давно уже отправились по домам, кроме дежурной оперативной группы. Они втроем решили снова переночевать в глэмпинге.
– Завтра возвращаемся в Москву, – объявил Гущин. – Побеседуем со старшей сестрой Кантемировой – Светланой. Я попросил столичных коллег отправить к ней участкового – сказать, что ее навестят завтра сотрудники полиции. Сейчас ведь звонкам телефонным никто не верит. Он ее предупредил, она дома сидит, мало куда выходит. Мы поедем к ней все вместе. А затем вы вернетесь домой к Макару на озеро и отдохнете. А меня в главке ждет куча бумажных дел.
В глэмпинге они сняли тот же самый скандинавский дом. Подкрепились запасами, прихваченными Макаром утром – кофе в термосах давно остыл, но в глэмпинге имелся электрический чайник, растворимый кофе и чай в пакетиках. Они ужинали на дощатой веранде. Вокруг фонаря вились ночные мотыльки. Они рассказывали друг другу о своих «деяниях» за день, как герои мифов у костра.
– У душителя наверняка есть авто, – заметил полковник Гущин. – Но если он очень хитрый и хочет, чтобы его не вычислили по дорожным камерам, он не всегда его использует. Единственное пересечение транспортных маршрутов от трех исходных точек, где находили трупы, Рабочий поселок. Там жила почтальон Суркова. У меня ощущение… что мы в поселке многое не доделали. Хотя и потрясли сынка Илью. Но что-то мы упустили. Причем важное.
Клавдий Мамонтов и Макар слушали Командора – честно сказать, они понятия не имели, что именно они могли упустить в Рабочем поселке?
– Насчет старой истории с убийствами на Кавказе и подозрениях, павших на отца Искры… Ну, не знаю, – полковник Гущин снова помолчал. – Фантастикой отдает кавказская легенда. Профессор ботаники – будущий академик… И маньяк? За месяц – три убийства на Домбае? И еще успевал экспедицией своей руководить. И очаровывать аспирантку… Прямо титан Прометей, не человек. И что он делал, вернувшись с Кавказа, освободившись от обвинений? Заседал в академии, разводил свой борщевик Сосновского и собирал гербарии, женился, родил на старости лет дочку? Но маньяки остановиться не могут. Они убивают, убивают, убивают… Пока их кто-то другой не приведет к знаменателю.
– Федор Матвеевич, разве мало женщин бесследно пропадало в Подмосковье и по стране в пятидесятых и шестидесятых? – возразил Клавдий Мамонтов. – Он же везде ездил, внедрял свой борщевик. Жил на даче под Серпуховом возле заповедника, чем не тайное логово? Нельзя поднять старые архивы?
– Массив уголовных дел такой давности не хранится. Есть лишь отдельные производства, хотя их немало. Мы потратим целую жизнь на архив МВД, но не достигнем результатов. Какой прогресс для следствия даст факт, что академик мог быть маньяком? То предположение Щеглова, мол, у Льва Кантемирова дурная наследственность?
Макар, слушая, начал в который уж раз «гуглить» в телефоне насчет Левы Кантемирова и снова ничего не обнаружил. Две попытки самоубийства так и остались тайной для прессы. А вот про его отчима Керима Касымова все еще писали много. В основном злобный негатив. Макар показал полковнику Гущину несколько фотографий – Касымов и Искра на скачках на ипподроме, когда светская столичная тусовка тщетно и смехотворно пыталась подражать Аскоту, надевая шляпы и наряды эпатажного вида. Полковник Гущин разглядывал снимки Искры с любопытством – колоритная женщина. Знойная брюнетка. Не встречался он лично с ней еще, а пора им пересечься…
Он наклонился над телефоном Макара, где появился крупный план фото Искры Кантемировой.
– Родинка у нее на щеке, – произнес он вдруг.
– У Левы точно такая же, как у матери, – сообщил Макар.
– У Ильи Суркова, сына почтальонши, тоже родинка на щеке, – тихо произнес полковник Гущин. – И вообще он похож на Кантемирову. Вам не кажется?
Клавдий Мамонтов с трудом вспомнил Суркова – в вонючей загаженной квартире, когда они вломились к нему, снеся дверь. Брюнет с мелкими чертами… да, с родинкой на щеке. Что-то общее у него и правда есть с Левой Кантемировым. Однако Сурков сущий мозгляк…