Мы так и сделали, выслав в обход одну роту на десяти БМП-3Ф и два «Панциря». Правда, попетлять им, то есть нам, в темноте между оврагами, лесополосами и рощицами в поисках приемлемого для переправы через Боромлю брода, пришлось изрядно. Да и потом, выходить в район засады требовалось отнюдь не по дорогам, которые обязательно ведут через населенные пункты, а напрямую, по полям. Если бы не приборы для ночного вождения на современной нам технике и не ноктовизоры у разведчиков, то было бы совсем плохо. А так хлопотно, но не более того. Все же пришлось потратить шесть часов на то, чтобы преодолеть какие-то тридцать пять километров по прямой. Но время это как раз то, что у нас еще оставалось в запасе.
Остальная часть батальона выдвинулась вперед значительно позже. Ее задачей было подготовить севернее Боромли такие хитрые позиции (основные, запасные и ложные), которые за счет подвижности наших войск помогли бы сдержать натиск мстительных тевтонов, которые непременно кинутся выручать своего генерала, и которые позволили бы притормозить продвижение немецкой бронированной армады как минимум на сутки. А если получится, то и на двое.
Примерно за два часа до рассвета мы вышли в район засады и начали оборудовать и маскировать позиции. Обычно немецкая разведывательная кампфгруппа высылает вперед, с отрывом около километра, мотоциклетный передовой дозор, в котором в качестве поддержки могут быть один или два колесных бронетранспортера, вооруженных 20-мм автоматической пушкой. Основная группа при этом состоит из роты легких танков и трех десятков легких бронетранспортеров с пехотой, минометами и артиллерией. Такая бронемоторизованная разведгруппа вполне способна самостоятельно уничтожить слабого противника и выявить позиции и намерения сильного. В случае необходимости она может быстро откатиться под защиту основных сил. Но такого исхода на этот раз мы допускать не собирались. Наша задача – сделать так, чтобы фарш было невозможно провернуть назад, и для этого у нас были все возможности. Останется Роммель живым или умрет, но командовать 1-й танковой в этом сражении он не будет.
Немцы выступили из Тростянца, умывшись и сытно позавтракав. Ровно в восемь утра вперед двинулись фланговые группы, а через час после них тронулась с места и основная разведка, что было зафиксировано высотным разведчиком, подобно грифу, нарезавшему круги в синем небе. Как и ожидалось, передовой дозор из двух десятков мотоциклистов и двух колесных броневиков довольно резво унесся вперед проверять дорогу до Боромли. А за ними двинулась вперед и основная часть разведывательной кампфгруппы, среди танков и бронетранспортеров «Ганомаг» которой, как болонка среди бульдогов и овчарок, выделялась штабная полноприводная двухосная колесная бронемашина Sd.Kfz.247. Это и был наш клиент, другого варианта тут не было. Таких штабных броневиков в нашей истории было выпущено всего шестьдесят восемь штук. Или все же мы ошибались, и Роммель предпочел следующий перед штабным броневиком открытый радийный бронетранспортер с рамочной антенной, у которого и проходимость в наших условиях гораздо лучше, и радиостанция значительно мощнее, что немаловажно для командарма, выехавшего вперед вместе с разведывательными частями. Второй вариант был даже как-то реалистичнее, и в штабной машине находится всего лишь командир разведывательной кампфгруппы, не представляющий для нас никакого интереса в живом виде.
И точно, когда колонна показалась из-за поворота, в радийном бронетранспортере, справа от пулеметчика стоял некто в офицерском кожаном плаще, надетом из-за зябкого утра. Едва я успел отдать соответствующую команду, как немецкая колонна вышла на рубеж атаки, и начался бой. Одна за другой гулко загрохотали 30-миллиметровые пушки БМП-3. Дистанция от засады до колонны всего метров пятьсот, лазерные дальномеры и баллистические вычислители делают стрельбу суперточной, снаряды идут в борта корпусов и башен «двоек» почти под прямым углом, и легкие немецкие танки один за другим вспыхивают яркими бензиновыми факелами. Гулко бьют 100-миллиметровые пушки, накрывая разбегающуюся от «Ганомагов» немецкую пехоту и расчеты самоходных 37-мм противотанковых пушек и 81-мм минометов, пытающиеся развернуть свои машины на дороге для того, чтобы открыть ответный огонь.
Одновременно по пехоте и бронетранспортерам дружно ударили пулеметы и автоматы залегших по обеим сторонам от дороги метрах в двухстах-трехстах замаскировавшихся бойцов, и немцам в эти роковые секунды пришлось тошнехонько. Бронированы «Ганомаги» чисто условно – против осколков и пуль на излете, и очереди из «Печенегов» с легкостью дырявят их «картонную» броню, не оставляя никаких шансов не успевшим выскочить пулеметчикам и водителям. А потом по этому хаосу прошлись длинные очереди 30-миллиметровых пушек. Ответная стрельба затихла. Только эпизодические выстрелы, время от времени раздающиеся из-под горящих машин, говорили о том, что там кто-то еще остался жив.
Высокий человек в офицерском плаще тем временем куда-то пропал. Он был то ли убит, то ли залег. Но «Ганомаг», на котором он ехал, был не в состоянии двинуться с места, ибо очередью из автоматической пушки у него были разбиты и заклинены все катки на одном из бортов.
Как только БМП на какое-то время замолчали, одетые в «лохматки» бойцы с обеих сторон начали перекатами приближаться к дороге, пока их товарищи прижимали огнем уцелевших немцев. Потом роли менялись, и вперед шла следующая группа.
Услышав позади себя стрельбу, мотоциклисты и два броневика, уже успевшие доехать почти до окраины Боромли, резко развернулись и плотной группой рванулись обратно. Но примерно метрах в пятистах от головы попавшей в засаду колонны, на опушке леса, их уже ждали два «Панциря», опустившие стволы для стрельбы по наземной цели. Огненный шквал из четырехсот бронебойных, осколочно-фугасно-зажигательных и осколочно-трассирующих снарядов, на две с половиной секунды пронесшийся над дорогой, смел с нее и мотоциклы с их седоками, и оба броневика. И наступила тишина…
Тем временем на месте основной засады разгром колонны вступил в завершающую фазу. У бойцов был приказ брать в плен только немецких офицеров в звании не ниже гауптмана, а всех остальных пристреливать на месте. На самом же деле нас интересовал только один человек в полевой генеральской форме и со жгучим африканским загаром. Не дай бог, если он вздумает отстреливаться от моих ребят. Еще хуже будет, если «Лис пустыни» угодил под шальную пулю. Но получилось что-то вроде золотой середины. Достался он нам живым, но в бессознательном состоянии, в силу чего он не смог ни оказать сопротивления, ни застрелиться.
А вышло вот что. За две машины от радийного БТРа, в котором находился Роммель, находился самоходный 81-мм миномет, не успевший сделать ни единого выстрела до того момента, когда в него попал осколочно-фугасный 100-мм снаряд. Сдетонировавшие мины разнесли несчастный броневик в клочья. Взрывная волна и один из отлетевших фрагментов броневика жестоко контузили Роммеля. Опознав человека с темным африканским загаром в полевой генеральской форме, мои ребята сперва станцевали воинственный танец по поводу своей удачи, а потом, прихватив генерала, быстро отошли от дороги, ибо глупо было полагать, что стрельба в том направлении, куда совсем недавно убыл герой Рейха и командующий танковой армией, вызвала у противника что-то иное, чем желание как можно скорее уничтожить тех, кто посмел напасть на их генерала.
Но из Тростянца (еще одна разведрота, на этот раз, резервная, предназначенная для головного дозора основных сил армии) к месту происшествия добираться не менее четверти часа. Из Ахтырки так вообще «тройкам» или «четверкам» – если вообще на выручку Роммеля бросят танковые роты – шкандыбать не менее часа. Времени уйма, в том числе и для спешного отступления с попутным нахальным минированием.
Роммеля, закутанного как младенца, сунули в десантное отделение моей командирской БМП, после чего нам стало резко не до него. Назревала драка «на велосипеде»[3], и нам было желательно и не понести потерь, и противника укатать так, чтобы воевать у него было бы некому.
Еще одну засаду мы устроили недалеко от этого минного поля, у въезда в Боромлю. Там нам удалось подловить солидную кучку немецких байкеров и в полном составе помножить ее (то есть группу) на ноль и немного пощипать из автоматических пушек следующую за ней бронекампфгруппу, по которой к тому же с той стороны Боромли красиво отстрелялись НОНЫ-С. Там мы изображали оборону примерно полтора часа, ровно до тех пор, пока противник не начал подтягивать артиллерию. Потом мы резко снялись и отступили через Боромлю, в которой за полной ненадобностью уже был ликвидирован полицейский гарнизон, состоящий из пятнадцати полицаев.
Там, у переправы через топкий и заболоченный ручей уже была подготовлена следующая механизированная засада и минно-взрывное заграждение. Если немцы пойдут в обход дороги, то утопят свою технику в илистом дне и берегах этой капризной речки, что их потом придется тянуть из липкой грязи тягачами. А если полезут в лоб, то огребут по первое число. Тот рубеж по ручью прикрывает весь наш спецбатальон в полном составе, и до него уже долетают снаряды наших гаубиц «Мста-С». На нем можно заставить развернуть в боевой порядок всю их танковую армию, между прочим, задолго до основного рубежа атаки. Как только они станут нам слишком докучать, то мы отступим дальше на пару километров, потому что это не единственный промежуточный рубеж. Первая часть задачи выполнена, осталось довести до конца весь ее замысел.
А Роммель в это время сидел в десантном отсеке моей БМП, туго связанный и слегка обалдевший, ярко светя огромным бланшем на левой половине лица. Да-с! Знатно ему прилетело! Оставалось его вытащить, отряхнуть и сдать с рук на руки уже ожидающим такой ценный подарок представителям корпусной разведки, которые сперва переправят клиента к генералу Бережному, а потом самолетом отправят его по команде в штаб фронта или прямо в Москву. А мне надо крутить дырочки в кителе, после Гудериана и фон Клюге с Гейдрихом – это еще один скальп для моей личной коллекции.