рпуса ОСНАЗ.
Внимательно разглядывая расстеленную на столе карту, Верховный покачал головой.
– Так значит, товарищ Василевский, вы считаете нерациональной переброску мехкорпуса генерала Бережного в Румынию?
– Так точно, товарищ Сталин, – подтвердил Василевский, – считаем. Усилить Рокоссовского крупным механизированным соединением, безусловно, надо, но это должны быть корпус или армия – скорее штурмовые, чем подвижные, которые легко бы рассыпались на механизированные бригады или даже батальоны, и служили для поддержки продвигающейся вперед пехоты. А потом они снова собирались бы в ударный кулак для поддержки штурма, к примеру, такого крупного населенного пункта, как Белград, Будапешт или Вена. Кроме того, механизированные части данного соединения должны иметь возможность с ходу форсировать водные преграды с захватом плацдармов, а также вести бой в условиях горной местности, для чего пушки их танков и боевых машин пехоты должны иметь большие, почти зенитные, углы возвышения.
– Насколько я помню, – сказал Сталин, – автоматическая пушка БМП имеет угол возвышения в семьдесят градусов – куда же больше. Танкисты Катукова при освобождении Курска успешно пользовались этим ее свойством для поддержки штурмовых групп автоматчиков, с легкостью вычищая немцев с четвертых-пятых этажей домов. Правда, она пока не плавает, хотя и должна бы…
Василевский отрицательно покачал головой.
– Создав БМП-42, – пояснил он, – товарищ Шашмурин продолжил совершенствование этой замечательной машины, и первой задачей, поставленной перед его коллективом, было научить ее плавать, как плавали ее предки там, в будущем. При установке специальных понтонов, набитых пробкой или вспененным полиэтиленом, и специального брызгозащитного шнорхеля для доступа воздуха в двигатель, а также при промазывании всех люков и стыков тавотом, плавают не только БМП, но и все машины зенитной и артиллерийской поддержки, созданные на ее базе. При этом переделка уже выпущенных серийных машин не требует заводских условий и может быть произведена в бригадных ремонтных ротах.
– Все это очень хорошо, товарищ Василевский, – кивнул Сталин, – но насколько я понимаю, такого специфического соединения в вашем распоряжении еще нет, и его создание займет от одного до трех месяцев. А лишним временем мы не располагаем, ведь каждый день и час немцы продолжают убивать наших людей, находящихся в оккупации.
– Товарищ Сталин, – возразил Василевский, – в нашем распоряжении есть бронетехника и гвардейские десантно-штурмовые бригады, обкатанные при штурмах Курска, Белгорода, Николаева и Харькова. Я предлагают посадить гвардейцев-штурмовиков на БМП, усилить самоходной противотанковой, зенитной и гаубичной артиллерией и по мере готовности побригадно перебросить их к товарищу Рокоссовскому. А там будет видно – собирать эти бригады в отдельный корпус или использовать для усиления общевойсковых армий…
– Возможно, вы правы, товарищ Василевский, – Верховный с сомнением пожал плечами, – но вы подумайте над этим еще раз. Не превратим ли мы хорошие, уже имеющие боевой опыт, штурмовые части в посредственную мотопехоту, которую при наличии техники можно понаделать и из обычных стрелковых соединений…
– Никак нет, товарищ Сталин, – ответил Василевский, – у нас есть сведения, что высадившаяся в Болгарии бригада генерала Деникина, созданная как раз как штурмовая механизированная, вместе с болгарской армией с боями продвигается вглубь Югославии через горно-лесистую местность, в полной мере используя и огневую поддержку техники, и штурмовую подготовку своих бойцов. Бывшие господа офицеры высоко оценивают возможность БМП вести огонь с большими углами возвышения. Ведь многие из них начинали свою карьеру еще на той войне, в Карпатах и на Кавказе, и помнят, как тяжело выкуривать укрепившегося на высотах противника, когда стволы полевых пушек не поднимаются на нужный угол, а специальных горных орудий не хватает. Думаю, что бронетехника не ослабит наши штурмовые бригады, а только усилит их, придав новые возможности, в том числе и мобильность.
– Ну хорошо, хорошо… – согласился Сталин, – действуйте так, как считаете нужным, товарищ Василевский. Но все под вашу персональную ответственность. Покажут себя механизированные штурмовые бригады – очень хорошо. А если нет, то мы будем знать, с кого за это спросить. Пока у вас все получалось неплохо, а что будет дальше – это мы еще посмотрим…
– Все ясно, будем действовать, как я считаю нужным, товарищ Сталин, – ответил Василевский.
– Действуйте, действуйте, – проворчал Сталин, – только не забывайте, что Деникин и его бригада – это еще не показатель. Все-таки он не среднего ума человек – генерал-лейтенант, на четвертой по счету войне воюет, да и личный состав у него особый. У нас же Красная армия, рабоче-крестьянская, в которой пока что человек с семилеткой – почти инженер. Впрочем, если вы окажетесь правы, то я буду только рад. Теперь доложите свои соображения по другим вариантам задействования мехкорпуса генерала Бережного.
– Товарищ Сталин, – ответил Василевский, – должен вам доложить, что в настоящий момент Генштаб считает нецелесообразными крупные наступательные операции в Прибалтике, за исключением той, что должна вывести из войны Финляндию и обеспечить нашему флоту свободу маневра в Финском и Ботническом заливах. Дело в том, что, исходя из результатов недавно завершившейся летней кампании, две трети наших действующих войск и девяносто процентов всех резервов (к настоящему моменту уже почти исчерпанных) оказались сосредоточенными на южном фасе советско-германского фронта. Переброска значительного количества войск кружным путем вокруг Смоленско-Вяземского выступа противника – дело долгое и хлопотное. А без них никакое наступление не будет иметь успеха.
Войска для летней кампании мы копили в течение трех месяцев, и это при том, что линии коммуникаций у нас были значительно короче, чем сейчас. Что же касается возможности срезать Смоленский выступ группы армий «Центр», то в настоящий момент в руках у противника находятся четыре крупных железнодорожных узла, через которые осуществляется снабжение группы армий «Центр»: Гомель, Могилев, Орша и Витебск. Глубина наступления, необходимая для гарантированного перехвата всей коммуникации группы армий «Центр», не меньше пятисот километров. И это при том, что генерал Хайнрици, пока мы наступаем, спокойно на месте сидеть не будет, а будет сопротивляться изо всех сил.
Если для ускорения наступления планировать встречные удары от Пскова и от Чернигова, то, исходя из условий местности, эту операцию необходимо отложить до начала зимней кампании. При этом планируемое наступление 5-й танковой армии на Гомель можно будет считать и отвлекающим, и подготовительным для более широкомасштабной зимней операции, которая должна будет привести к окружению восточнее Днепра крупных масс немецких войск.
В связи с этим считаю целесообразным после проведения операции по освобождению Правобережной Украины попытаться выбить из войны Венгрию и сосредоточить свое основное внимание на Балканском направлении, где силы противника разрозненны и незначительны. Что касается остальной части советско-германского фронта, то там будет нужно взять оперативную паузу, необходимую для накопления резервов, требующихся для успешного проведения зимних наступательных операций по окончательному освобождению территории СССР от фашистской оккупации.
– Товарищ Василевский, – с сомнением спросил Верховный, – вы считаете, что совершенно правильно определили место мехкорпусу Бережного в операции по освобождению Правобережной Украины?
– Так точно, товарищ Сталин, – ответил Василевский, доставая из портфеля листок бумаги, – это пока еще даже не план, а просто желаемая конфигурация линии фронта, которую мы хотим получить в ходе осенних наступательных операций, чтобы уже зимой так же окончательно разгромить группу армий «Центр». Примерно так мы этим летом разгромили группу армий «Юг». Две пары сходящихся ударов. Одна – от Чернигова и Пскова на Могилев – Оршу – Витебск. Другая – от Новоград-Волынского – на Брест – Белосток – Гродно, и от Риги – на Вильнюс – Каунас. Только так можно действительно закончить войну еще в сорок третьем году. Это даже если не спешить и, прежде чем наступать на саму Германию, полностью зачистить все балканские хвосты и снять с карты Италию.
– Ну что же, – кивнул Сталин, возвращая начальнику Генштаба лист бумаги с наброском будущих наступательных операций, – работайте дальше, товарищ Василевский. Замысел дерзкий, и нам это нравится.
15 августа 1942 года. 10:15. Гавайские острова, бухта Перл-Харбор, остров Оаху. Штаб Японского Объединенного Императорского флота
Захватив Гавайский архипелаг и уничтожив американский флот на Тихом океане, а также вычистив американскую авиацию с Мидуэя, за последние два месяца Объединенный Императорский флот занимался подчисткой хвостов на островах Тихого океана, а также накоплением материальных ресурсов для последующих наступательных операций. При этом исключалось нападение на Австралию и Новую Зеландию, поскольку Госпожа Армия была не в состоянии выделить достаточных сил, необходимых для оккупации территорий с враждебным населением. Японцы могли, конечно, обращаться с новозеландцами и австралийцами не лучше, чем с китайцами или корейцами, но адмирал Ямамото хорошо помнил, что геополитический перевес не на стороне японской нации, и такое отношение к англосаксам ей может дорого стоить. А тут еще и немецкий союзник начал терпеть одно поражение за другим.
Исходя из этих соображений, Австралию и Новую Зеландию было решено просто блокировать, ожидая, что в случае победы держав «Оси» в мировой войне они мирным путем присоединятся к метрополии, которая не так давно вступила в Антикоминтерновский пакт. А если этого и не случится, то, отрезанные от связи с Америкой, они не будут особо беспокоить сражающуюся на Тихом океане Империю восходящего солнца. Никаких иных вариантов действий у японской империи не оставалось, ибо не утихающие ни на час кровопролитные сражения в джунглях Бирмы поглощали все людские резервы. Индия, как и остальные доминионы, осталась верной королю Георгу, а снабжение британских войск на ее территории на паритетных началах взяли на себя русские и американцы.