На плацу нас встречает командир группы – девушка-третьекурсница. Чувствовалось, что девчонка может и умеет внушить к себе уважение. Новобранцы слушаются ее беспрекословно, а уж она им спуску не дает. Два курсанта положили свои автоматы и отошли на пару шагов. Все, оружие – святое, из рук нельзя выпускать. Отчитав ребят и заставив их во все горло проорать несколько раз, что «ОРУЖИЕ – ЭТО ЖИЗНЬ!!!», девушка-командир дает наказание – 100 метров гусиным шагом. Краем глаза замечаю, как другая группа стала как один приседать под отрывистый счет старшекурсника. Эти тоже что-то не так сделали.
Майор Ли подходит и говорит: «Вот и все наши наказания. Отжимания, приседания, гусиный шаг, можем еще заставить побегать. Так убиваем двух зайцев – и наказываем, и физическую форму укрепляем».
Начальник КМБ подполковник Ли сказал, что по его опыту самыми трудными для новичков являются вторая-третья недели. Тогда больше всего и подают заявления об уходе те, кто попал случайно, либо понял, что карьера военного не его удел. К концу пятой недели я полюбопытствовал, сколько же все-таки отчислились. Из 240 новобранцев – 14 человек. Чуть меньше шести процентов. Не так уж и много. Всего же из академии за все 4 года обучения уходят примерно десять процентов от числа новобранцев. Больше всего отсеиваются как раз в период КМБ.
Мне потом дали возможность поговорить с новобранцами без офицеров. Интересуюсь, в чем для них основные трудности: физическая нагрузка? Еда? Что-то еще? Говорят, что нелегко поначалу бегать с полной выкладкой, но потом привыкают. Есть периодически хочется, но если не хватает в столовой еды, то можно добрать калорий в магазине, расположенном на территории академии. В итоге новобранцы сошлись в том, что труднее всего привыкнуть планировать свой день до минут, четко соблюдать насыщенный график занятий и практически каждый день готовиться к экзаменам.
«Больше всего уходят не столько из-за физических трудностей, а из-за осознания, что быть военным – не для них. В ходе КМБ у нас достаточно интенсивная программа, но не непосильная. Честно говоря, не припомню, чтобы у нас валились от физического перенапряжения и подавали рапорты об отчислении из-за того, что не выдерживают, допустим, бега. У нас в конце курса есть марш-бросок с полной выкладкой на 30 км, но к этому времени ребята уже подготовлены, да у них самих в глазах появляется азарт. Те, кто уходит, просто понимают, что ошиблись с выбором профессии».
В конце пятой недели был марш-бросок на 30 км. Побывать там не удалось, но, как оказалось, после него никто рапорт об отчислении не подал. Да и сами новобранцы за пять недель – небольшой в принципе срок – сильно преобразились, стали подтянутей, появилась военная выправка, про физическую подготовку и говорить нечего – все окрепли.
Наконец наступила шестая и последняя неделя КМБ. Всю неделю новобранцев знакомили с учебными аудиториями, классами, библиотеками, лабораториями, тренажерными комплексами и прочим. Сами будущие курсанты уже заметно освоились, из глаз исчезла растерянность первых двух-трех недель, когда они привыкали к военной жизни.
С другой стороны, командиры в часы подготовки снова и снова напоминают им, что «все теперь зависит только от вас, от вашей собранности, мы требуем многого, но и даем немало». Стоп! Вспоминаю, что подполковник Ли говорил те же самые слова. Что же дают-то в конце концов?
Мы заходим в корпус курсантов, а не новобранцев. Да, это не казарма в привычном для меня понимании. Курсанты живут в помещении по два-три человека, в двух комнатах – в одной учатся, в другой – спят. В спальной комнате вижу сильное отличие от нас: тут же за стеклом стоит свое личное оружие каждого курсанта – автомат и штык-нож. Кровати, кстати, заправлены весьма вольно – просто положено покрывало. Аккуратно, но наши сержанты точно дали бы пару нарядов за такую заправку.
Но самое большое удивление ждало в другом. Как оказалось, за четыре года учебы в АСВ РК курсантов на деньги службы несколько раз отправляют на несколько дней за рубеж, также выделяются деньги, чтобы ребята могли на каникулах съездить покататься на горных лыжах на местных курортах. А если захотят получить дополнительное образование, пройти какие-либо курсы в других университетах – милости просим, АСВ оплатит. Есть шанс поехать учиться и в военных академиях других стран – США, Японии, Турции и пр.
Оборудование в академии просто на зависть. Курсанты могут заниматься в десятках спортивных секций и кружков, в том числе подводного плавания, гольфа, боулинга, танцев и прочих, что, надо сказать, весьма недешевое удовольствие «на гражданке». В общем, «мы требуем много, но и даем немало».
Под конец КМБ была церемония посвящения в курсанты. В чем-то такие мероприятия схожи в любой стране: толпы родителей и родственников, плачущие мамы, увидевшие внезапно повзрослевших своих чад, да еще в красивой парадной форме, приветственные речи, поздравления, ответные речи первокурсников, небольшой салют, парад. И под конец напутствие старших курсов новичкам: «Что бы ни было – терпите!» Такова традиция.
Что ж, весьма по-военному. Да и опять же вспомнилось: «мы требуем много, но и даем немало». Судя по тому, что я видел, так оно тут и есть. Кстати, итоговый счет отчислившихся остался без изменения: из 240 прибывших в первый день не дошли до церемонии посвящения 14 человек. Курс молодого бойца Академии сухопутных войск Республики Корея окончен. АСВ приняла к себе 226 новых курсантов.
«Северные территории» Южной Кореи: архипелаг Токто
Признаюсь: люблю путешествовать. Да и журналистская профессия к этому обязывает. По Корее довелось поездить довольно много, однако было место, которое, несмотря на все попытки, никак не хотело «показывать свое личико». Это крошечный архипелаг Токто, расположенный в Восточном (Японском) море примерно в 200 км от восточного побережья Кореи. В свое время на попытку как-то добраться туда корейские, как их принято называть, «официальные лица» вежливо, но твердо отвечали: «Остров для посещения обычными гражданами закрыт». «А для журналистов?» – «Тем более». Как оказалось, причина не в наличии суперсекретных военных баз. Все гораздо проще или, может быть, наоборот – сложнее.
Токто является, если проводить параллели с Россией, своеобразными корейскими «Южными Курилами» – на них тоже претендует Япония, которая называет спорный кусочек земли «Такэсима». Обе стороны считают, приводя разные доводы и старинные карты, что «исторически Токто был исконно их территорией».
Вплоть до 2005 года Сеул и Токио не особо конфликтовали, предпочитая оставаться при своем мнении, но без какой-то серьезной шумихи. Однако в феврале 2005 года посол Японии в Корее публично заявил, что «Токто-Такэсима исторически и географически является японской территорией». Масла в огонь подлило решение законодательного собрания японской префектуры Симане отмечать каждый год 22 февраля «День Такэсима» и добиваться возвращения «незаконно оккупированных японских земель». Корейцы ответили жесткими заявлениями от президента и многочисленными демонстрациями протеста перед посольством Японии. Министр иностранных дел Кореи пригрозил, что ради Токто Сеул готов пойти на любые шаги, вплоть до существенного ухудшения отношений с Японией, так как это «является вопросом государственного суверенитета».
Для меня же самым важным стало то, что правительство Кореи, реагируя на позицию Токио, открыло архипелаг для посещения и стало, наоборот, поощрять такие поездки. Как посчитали в Сеуле, знакомство сограждан с островом поможет сделать его еще больше корейским. Вскоре местные власти предложили и иностранным журналистам посетить архипелаг, выделив корабль Корейской службы береговой охраны (КСБО). Подавляющее большинство репортеров с радостью согласились, тем более что это позволяло подготовить интересные материалы о «некогда недоступном Токто».
Как оказалось, далеко не всем аккредитованным в Корее иностранным журналистам Токто стал доступен. Для японских граждан такая поездка чревата проблемами у себя на родине, так как, с точки зрения японского правительства, это означает, что японец побывал на территории своей страны, не пройдя установленных формальностей – таможенного и паспортного контроля и т. п. Сложилась несколько щекотливая ситуация. В итоге корейские власти дали понять, что японцы не очень желанны в этой поездке, да и представители «пишущей братии» Страны восходящего солнца на своем «общем партсобрании» решили, что им на Токто лучше не пытаться ездить.
Таким образом, нас набралось около трех десятков человек. Из Сеула мы сначала были должны доехать до порта Тонхэ на восточном побережье, а потом пересесть на корабль. В автобусе в Сеуле к нам присоединился пресс-секретарь КСБО Ю Иль Су, который своим веселым нравом, постоянной улыбкой и шутками сумел сразу же вписаться в нашу компанию. Господин Ю, узнав, что я из России, оживился и с воодушевлением принялся рассказывать мне о прошедших пару лет назад совместных учениях, сказав, что в скором времени сам поедет в Россию. За разговорами Ю не забывал о своих прямых обязанностях – раздал нам красочные буклеты, повествующие о «нелегкой, но почетной и нужной» деятельности КСБО.
Три часа в автобусе пролетели незаметно, после чего последовал обед в порту Тонхэ. Комментируя это, Ю пошутил: «Даже красотами великолепных гор Кымган надо наслаждаться на сытый желудок», что было корейским аналогом российской пословицы «война – войной, а обед по расписанию».
Для поездки на Токто нам выделили самое большое и мощное судно КСБО «Самбон». Капитан Ким Ги Су на правах хозяина поведал нам, что на судне несут службу 83 матроса и офицера. Учитывая, что «случаи бывают разные», на корабле установлены две скорострельные пушки, шесть пулеметов, несколько автоматических винтовок, а также собственный вертолет. На нем собирались нас высаживать на остров, если волнение не позволит подойти к причалу на небольшой шлюпке. Сам же «Самбон» не может подойти к острову, так как там слишком мелко.