– А на вершину-то нельзя. Пожароопасный период, – строго сказал он.
– А я просто прогуляться вдоль ручья, вдоль ручья ведь можно? – стал строить из себя я полного «дурачка».
– Вдоль ручья можно, тропинка минут 20 в одну сторону, но вверх нельзя. В местах, куда запрещено подниматься, стоят таблички, будьте внимательны, – провел короткий инструктаж он и добавил: – Кстати, если есть спички или зажигалка, не берите с собой, пожалуйста, это тоже запрещено.
– Спичек с собой нет, – клятвенно заверил я.
– Кстати, корейский вы где учили?
Дальше мы, как говорится, «зацепились языками» минут на двадцать. Мой собеседник рассказал, что подрабатывает здесь, а сам учится на инженера- судостроителя. Сам тоже очень любит ходить в горы. Я рассказал про себя, пару слов про Россию. В общем, в итоге он стал мне рекламировать местную гору, рассказал, что ее очень почитают буддисты и шаманы. Считается, что на вершине есть мощный источник жизненной энергии. В конце концов он мне на прощание сказал:
– Прошу, только костры не разводите. Тут как полыхнет, гектар за гектаром будет гореть. Это кажется, что снегу много, все же сухое стоит. Мы уже несколько раз сильно горели.
Мы поняли друг друга. Он по-человечески попросил меня отнестись ответственно, разрешив по сути идти наверх. Я вновь пообещал, что проблем не создам, и пошел.
Дорожка, бегущая вдоль горного ручья, оказалась очень удобной, а само ущелье очень живописным. То здесь, то там попадались выходы скальных пород, которые по своему виду напоминали узкие и длинные кирпичи. Чуть дальше попался и лагерь: несколько больших домов из оцилиндрованного бруса, что большая редкость для Южной Кореи. Среди деревьев такие строения выглядели очень естественно. Казалось, что попал куда-то на Алтай, а не находишься в Корее.
Вообще долина оказалась очень приятной: пейзажи – красивые, рядом горная речка журчит, горы, свежий воздух и многочисленные тропинки для неспешных прогулок. Рай для семейного отдыха.
Но мне было надо что-то побольше «неспешных прогулок», а потому я перемахнул через шлагбаум, который преграждал путь в сторону вершины и быстро пошел вверх. В отличие от вчерашних гонок все прошло очень спокойно и буднично – путь наверх был открыт.
Рядом с плакатом о штрафах за незаконный вход на запрещенную территорию стоял еще один любопытный стенд. Оказалось, что именно в этих местах в 1968 году высаживались северокорейские коммандос, которые пытались поднять народную революцию. На стенде был призыв «в случае обнаружения подозрительных явлений», а также «во имя национальной безопасности» сообщать обо всех непонятных происшествиях и тем более о северокорейских шпионах в отделение местной военной контрразведки.
Мне оставалось надеяться, что корейцы меня не примут за «подозрительное явление» или за «шпиона из КНДР», и я продолжил свой путь. Тропинка довольно круто пошла вверх, но постоянно шла через лес. Я сразу стал ощущать, что походы предыдущих дней не прошли даром: с одной стороны, я уже каким-то шестым чувством стал угадывать, как будет идти тропа и какие сюрпризы в виде скользких камней или прикрытых листвой ям меня могут поджидать, а с другой – сказывалась накопившаяся усталость.
Но торопиться было некуда, а потому я пошел просто в свое удовольствие. Прямо возле пика лес внезапно закончился, и я выскочил на плоскогорье, покрытое глубоким снегом. Дул сильный и холодный ветер, стало зябко. Это заставило забыть про усталость. С вершины открывался хороший вид на окрестности. Благодаря прекрасному солнечному дню и прозрачному воздуху вдали было видно Восточное (Японское) море. Вокруг самой вершины стояли несколько алтарей, где в некоторых стояли небольшие фигурки Будды, а по другим было заметно, что в них свои обряды проводили местные шаманы.
Сделав пару снимков, я поспешил дальше – слишком было холодно наверху. Примерно через полчаса идущая по плоскогорью тропинка резко нырнула вниз. К ручью спустился без происшествий, примерно в том же месте, откуда и начинал подъем наверх.
Я порадовался, что отправился на Каривансан рано с утра. По дорожкам уже бродили выехавшие на природу семьи. Особо смелые корейские детишки время от времени со смехом кричали мне «Хай!», но тут же убегали в смущении, стоило мне что-то ответить.
У выхода я остановился перекинуться парой слов с моим утренним собеседником.
– Как гора? Понравилась? – спросил он.
– Наверное, красивая. Вы же запретили ходить наверх. Но благодаря вашим рассказам как будто действительно там побывал, – посмеялся я.
– Это вы правильно сделали. А пять часов вы просто вдоль ручья гуляли, причем так, что с вас пот градом валит, ведь правда? – засмеялся он.
– Вы абсолютно правы, – согласился я, принимая правила игры.
– Приезжайте осенью, здесь листопад очень красивый, – пригласил на прощание гостеприимный кореец.
Я же поехал к следующей горе, но решил встретить восход солнца на горном перевале Мисирён, откуда открывается красивый вид на море. Заночевал опять в машине на одной из парковок.
С погодой мне повезло. На пока еще темном небе ярко горели звезды, что обещало великолепный восход. По рассветному скоростному шоссе машина пронеслась без проблем, затем несколько колец горного серпантина и вот я уже паркуюсь на перевале Мисирён.
Идея полюбоваться восходом отсюда пришла не только мне. На самой окраине обзорной площадки перевала стояли уже несколько машин с включенными двигателями. Я встал в общий ряд и посмотрел вперед. Внизу открывалась роскошная панорама города Сокчхо и замечательный вид на бесконечные просторы моря.
Я попытался было выйти из машины, чтобы постоять на воздухе, но сразу понял, почему никто из пассажиров соседних машин не горел желанием выходить из комфорта нагретых автомобильных салонов. Стоило мне попытаться открыть дверь, как ветер ее тут же вырвал, а сама машина стала ощутимо покачиваться под порывами воздушного потока. Из-за такого сильного ветра на улице была обстановка, которую лучше всего характеризует не самое дипломатичное, но весьма емкое выражение – «собачий холод». Я понял, почему в корейских прогнозах погоды сообщения о температуре на перевале Мисирён часто идут отдельной строкой. По меркам Южной Кореи, это полюс холода, вполне может быть, даже самое холодное место в стране, хотя и весьма живописное.
Вскоре часть горизонта над морем стала заметно светлеть, и вот на морскую гладь брызнули солнечные лучи. Горы по бокам, внизу панорама города, впереди море и быстро увеличивающийся диск солнца. Восход в этом месте – незабываемое зрелище. Корейцы проявили чудеса героизма и повыскакивали из машин, делая снимки светила. Я тоже сделал несколько кадров и поспешил к следующей точке маршрута – горе Тхэбэксан.
По пути с перевала к горе я заехал к морю, посмотрел пару достопримечательностей. А потому к подножию горы я добрался уже в начале шестого часа вечера, когда начинало смеркаться. Корейцы хорошо знают эту вершину. Она не самая высокая, но входит в число трех самых священных гор всего Корейского полуострова. Корейцы верят, что оттуда исходит невидимая жизненная сила, без которой корейская нация прожить не сможет.
На входе меня предупредили, что скоро будет темно и на вершину идти нельзя. Естественно, я привычно заверил, что «только прогуляюсь буквально пару сотен метров и вернусь». Здесь я бывал уже раз десять, дорожки были хорошо обозначены, поэтому заблудиться не боялся и быстро пошел вперед. Постепенно количество попадавшихся навстречу корейцев, которые возвращались с вершины, стало уменьшаться, быстро начало темнеть. Взошла луна.
В одном месте я заметил большую кучу камней, возле которой остановился передохнуть. Перед этим сооружением обнаружилась табличка, которая гласила, что «буквально еще сотню лет назад в окрестностях этой горы жило много тигров». Кучей камней отметили могилу одного из загрызенных хищником человека. Хотя все это было около века назад, тигры, насколько известно, если где-то и остались в Южной Корее, то только в зоопарках, но в темноте все равно стало как-то не по себе от таких рассказов.
Чтобы отвлечься от зловещих мыслей, пришлось прибавить ходу, благо дорога позволяла. Вскоре показался небольшой буддийский монастырь, который стоял в нескольких сотнях метров от вершины. Во дворе горела только пара лампочек, да был подсвечен алтарь. Стояла тишина, на улице не было видно ни души.
Подъем от храма к вершине был выложен красивыми ступеньками. Проскочив его на одном дыхании, я оказался на большой плоской площадке, в середине которой высилось солидное конусообразное сооружение, окружавшее стоявший на небольшом возвышении алтарь. Оттуда доносились какие-то ритмические распевные звуки, и я решил подо, напоминала сцену из какого-то мистического фильма. По всему периметру внутри конусообразного сооружения были зажжены свечи, на небольшой каменной плите лежали какие-то фрукты и открытая бутылка корейской водки. Перед плитой сидела женщина средних лет, одетая в красочные одежды и что-то монотонно пела, при этом достаточно энергично раскачиваясь из стороны в сторону. Если добавить, что в небе стояла полная луна, заливавшая серебряным светом все вокруг, то общая атмосфера располагала к тому, чтобы поверить и в духов, и в привидений, и во что угодно. Это был знаменитый алтарь горы Тхэбэксан. На нем делались подношения духу горы, а заодно тем самым жизненным силам, которые выходили через вершину и питали энергией всю корейскую нацию. А внутри алтаря мне посчастливилось увидеть шамана – в Корее это всегда женщины – во время ритуала.
Тихо понаблюдав немного за обрядом, я решил пойти дальше. Гора Тхэбэксан мне нравилась потому, что позволяла подняться и спуститься, не возвращаясь по тому же пути, по которому шел вверх. Для этого надо было пройти через две оставшиеся вершины и спуститься по дальней тропе. Она была менее протоптанной и про нее знали немногие, но побывав там неоднократно, я был уверен, что и в темноте легко ее найду.