– Что ж, наши артиллеристы расчистили дорогу к свозу десанта. Давайте сигнал: «Готовиться к свозу десанта!» – распорядился командующий эскадрой.
– Грузиться в шлюпки! – кричали на кораблях и фрегатах офицеры морских батальонов. – Веселей, ребятушки, работы предстоит много!
Перекинув за спины ружья, солдаты вереницами потянулись к шторм-трапам, под которыми плясали на волнах шлюпки и барказы.
– Веселей, не задерживай! – покрикивали седоусые капралы, помнившие еще Измаил и Очаков.
Первые шлюпки с десантом подошли к берегу между батареями № 1 и № 2 под началом капитана Сытина. Там противник более всего потерпел и огня почти не вел. Следующая группа шлюпок высадила солдат уже между двумя другими батареями. В первом броске на берегу оказались полторы тысячи солдат полковника Скипора. Вторым рейсом на берег высадили и пестрое воинство турок с албанцами. Албанцы, по своему обыкновению, обматывали левую руку плащами, чтобы те служили защитой от штыков, а сами с саблями наголо бросались в бой, крича во всю мощь своих глоток:
– Пора! Пора! Пора!
Когда шлюпки подошли к берегу, выстрелы с кораблей смолкли, чтобы не задеть своих. Этих нескольких минут хватило французам, чтобы вернуться на позиции. Взбираться по прибрежным кручам Видо нашим солдатам пришлось под яростным оружейным огнем гренадер Пиврона. Но они взобрались и ударили в штыки. Началась отчаянная рукопашная. Как оказалось, вокруг батарей французы понаделали волчьих ям и завалов. Выбираясь из них и матерясь, на чем свет стоит, наши продолжали тяжелый бой. Подоспевшие турки и албанцы также с ходу полезли в драку. Медленно, но упрямо все они сообща начали теснить французов. История сохранила имена наиболее отличившихся в этой кровавой круговерти: мичман Тросевич, унтер-офицеры Тимченков, Кудрицкий, Анисимов, Коломейцев, Линев…
– В глубь острова пока не наступать, а ломить на батареи! Собьем их, дальше все само пойдет! – кричал своим офицерам пропахший порохом и потом полковник Скипор.
В словах полковника был большой резон. Если в неразберихе рукопашной наши ворвутся с тыла на батареи, сразу рухнет вся оборона Видо, и дело будет сделано. Вскоре все батареи уже дрались в полном окружении, а еще через какие-то полчаса над ними стали подниматься Андреевские флаги. Первой сдалась батарея № 3. На нее первым ворвался крымский татарин Кая-бей.
Затем наступил черед и батареи № 2. Так, постепенно шаг за шагом французы были выбиты с берега в глубь острова. Там дело пошло уже гораздо веселее. Видо – островок небольшой, поэтому корабли союзной эскадры простреливали его буквально насквозь. Укрыться от ядер и картечи было непросто. Выбивая противника из зарослей, наши солдаты пробились к центральному редуту. Там, после трехчасового боя, они окончательно сломили сопротивление французов.
Вяло отстреливаясь, французы быстро откатывались к южному берегу Видо, чтобы попытаться переправиться через пролив на Корфу. Но было уже поздно, прикрывавший берег «Леандр» к этому времени ушел под стены Старой крепости и выбежавших на пляж французских солдат тут же накрыла картечь со «Святого Петра» и «Богоявления Господне». От Корфу к ждущим спасения пытались было прорваться гребные суда, но тоже были отогнаны пушками фрегата «Навархия». Несколько шлюпок с беглецами с Видо, которым все же удалось отойти от берега, были потоплены ядрами той же бдительной «Навархии». Видя безвыходность своего положения, французы побросали ружья.
Увы, победа была омрачена резней, которую устроили турки и албанцы. Если во время сражения они предпочитали держаться позади наших солдат, то теперь, поняв, что бояться нечего, начали добивать раненых и резать головы пленным. Кричащие французы из последних сил бежали под защиту наших солдат, которые отгоняли озверевших союзников штыками.
Спасая пленных французов, матросы и солдаты окружили их стеной.
Полковник Скипор, кряжистый и краснолицый, кричал:
– Палить в каждого, кто дерзнет на пленных покуситься!
– А ежели скопом полезут, ваше высокоблагородь? – уточняли седоусые сержанты.
– А скопом и валите, чего тут миндальничать! – закончил инструктаж Скипор.
«Сия решительная мера спасла жизнь всех, может быть, французов, – турки не пощадили бы, конечно, ни одного».
В полдень на милость победителей сдалась последняя из французских батарей № 1. Там был взят в плен комендант Пиврон. Французский генерал молча передал свою шпагу русскому мичману Ивану Тросевичу.
Полчаса спустя к трапу «Святого Павла» подошла шлюпка с первой партией пленных, среди которых был и Пиврон. В 2 часа дня на Видо замолкли последние выстрелы.
Падение Видо во многом предрешало исход битвы за Корфу. Отныне господствующие позиции для атаки главной крепости, а также контроль за проливом находились в наших руках.
Тем временем, на Корфу также кипел жестокий артиллерийский бой. Наши осадные батареи, стоящие по северную и южную стороны от Старой и Новой крепостей, с самого утра держали их под непрерывным обстрелом. Французы яростно огрызались. Над крепостями и батареями стояли клубы порохового дыма, который не успевал сносить в сторону даже дувший в тот день порывистый ветер.
Из хроники сражения: «“Весьма долгое время с отличной храбростью и мужеством производили действие и поражали неприятеля артиллеристы южной батареи капрал Константинов, фузилер Минаев, сержанты Соколов, Лужевский, Сипачев, Клеменов, Нефедов, Балакирев”; “поступал с неустрашимостью” лейтенант Томашевский; “беспрестанную канонаду по неприятелю вели весьма хорошо” артиллеристы северной батареи Зубков, Козловский, Фомин, которые не покинули своих боевых постов, будучи ранеными осколками вражеских снарядов».
Между тем в примыкавший к крепости с юга залив вошли кильватерной колонной 74-пушечная «Святая Троица», фрегат «Святой Дух», шебеки «Макарий» и «Ирина» под общим началом Ивана Пос-кочина, также начав яростный обстрел крепости.
К сожалению, и здесь не обошлось без сюрпризов. В самый последний момент отказались от участия в штурме корфиоты. Старшины, пряча глаза, извинялись:
– Не верят наши люди в успех, очень уж сильные укрепления!
– Ну что ж, – вздохнул готовивший штурм фортов Скипор. – Насильно мил не будешь!
Вслед за греками отказались от штурма и албанцы, за исключением небольшого числа охотников.
Впрочем, это уже ничего изменить не могло. Штурм был предрешен.
Когда ответный огонь с крепостных верков немного ослабел, из батарейных ретраншементов двинулись на приступ передовых фортов русские и албанские отряды. Первым был захвачен форт Святого Рока. Осадные батареи располагались в непосредственной близости от французских, и, внезапно атаковав, наши солдаты успели добежать до форта прежде, чем французы разобрались, что к чему. Дальше был кровопролитный рукопашный бой и защитники форта, не выдержав русского штыка, бежали под защиту крепостных стен.
Накануне из крепости перебежал местный грек, который объявил, что на подступах к фортам зарыты мины и он может их показать. Благодаря этому удалось достигнуть южного форта Сальвадор почти без потерь. Перед передовым валом завязался новый штыковой бой, некоторые смельчаки даже взобрались наверх. Но французы смелой контратакой отбили приступ. Отстреливаясь, пришлось отойти. Видя эту неудачу, Поскочин, не теряя времени, прокричал в рупор на соседние суда:
– Немедля всех знающих абордажное дело с ружьями в шлюпки и на берег!
Спустя полчаса на берегу были уже несколько сотен матросов. Атака на Сальвадор была немедленно повторена. Хорошо помог с моря и Поскочин, также перенесший огонь на Сальвадор. Этого оказалось достаточно и Сальвадор – главный форт Новой крепости пал. Следом за ним, но уже без такого яростного сопротивления, был захвачен последний из новых фортов Авраам.
«Русские отряды, – вспоминал лейтенант Метакса, – бросились к Святому Року с величайшим стремлением; французы открыли по ним сильный ружейный огонь, кидали гранаты и картечи, но матросы наши успели спуститься в ров и, добежав до самых стен, ставили неустрашимо лестницы; турки и часть албанцев, удивленные мужеством русских, сами последовали за ними. Неприятель, видя тщетными все усилия свои остановить решительное стремление русских, заклепав пушки и подорвав пороховые магазейны, отступил поспешно к Сальвадору; русские охотники на плечах его дошли до другого укрепления, которое французы решили защищать отчаянно, но и тут не могли более часа держаться: твердость, хладнокровная решимость и мужество осаждающих превозмогли отчаяние и пылкость неприятеля – он из сей позиции должен был отступить в беспорядке к новой крепости и с такой поспешностью, что даже не успел заклепать пушки. Монт-Абрамо не устоял также противу храброго нападения русских и вспомогательных войск; таким образом, в полтора часа времени французы лишились всех наружных укреплений».
К вечеру канонада повсеместно стихла. Противники оценивали сложившееся положение, подсчитывали трофеи и потери, прикидывали планы на завтра.
Из записок Егора Метаксы: «Генерал Пиврон был объят таким ужасом, что за обедом адмирал не мог держать ложки от дрожания рук, и признавался, что во всю свою жизнь не видал ужаснейшего дела».
Наши были полны решимости довершить начатое накануне и водрузить Андреевские флаги на стенах Старой крепости. За ночь союзная эскадра перешла от Видо к Корфу и, взяв неприятельские цитадели в тесный полукруг, была готова к началу генеральной бомбардировки.
А с восходом солнца к борту «Святого Павла» неожиданно подошла шлюпка под французским и русским флагами. В ней прибыл адъютант генерала Шабо в сопровождении еще двух офицеров.
– Я уполномочен передать письмо моего генерала лично вашему командующему! – разъяснил он цель своего прибытия вахтенному офицеру.
Тот немедленно пригласил на шканцы адъютанта командующего лейтенанта Балабина.
К этому времени так и не спавший в эту ночь вице-адмирал заканчивал писание последних распоряжений командирам судов на предстоящую бомбардировку.