Фердинанд вздыхал и отнекивался, выяснять отношения с французами он явно боялся.
Однако Нельсон был неумолим:
– Гораздо лучше воевать, Ваше Величество, на чужой территории, чем на своей! Если вы не пойдете на французов, то они скоро сами придут к вам и тогда что-либо изменить будет поздно! К тому же вы только что заключили весьма выгодные военные договора!
И в самом деле, Фердинанд только что заключил два договора о совместных действиях против Франции с Австрией и Россией. Император Павел Первый обещал своему неаполитанскому собрату девять батальонов пехоты и несколько казачьих сотен. Это несколько прибавляло уверенности в завтрашнем дне.
– Но как мне нападать? – сдался, в конце концов, король неаполитанский.
– Лучше всего вам двинуть свою армию на Рим. Если вы освободите от якобинцев Святой Престол, то слава Вашего Величества не будет иметь границ! Вы сразу же станете первым из первых европейских монархов! Одновременно я возьму часть ваших войск на борт своих кораблей и произведу их высадку в Ливорно в неприятельском тылу. Это завершит разгром врага!
Король пыхтел (уж очень хотелось стать первым из первых), потел (так как по-прежнему всего боялся).
Нельсон наседал:
– Вам остается либо идти вперед, доверившись Богу и божьему благословлению правого дела, и умереть со шпагой в руке, либо быть вышвырнутым из своих владений!
– Хорошо, – согласился, повздыхав, Фердинанд. – Пусть все будет именно так!
Капитаны нельсоновской эскадры к затее своего командующего отнеслись достаточно скептически:
– Наш Горацио опять суется в сухопутные дела, а значит, успеха там ждать не приходится! Лишь бы сам живой остался!
План Нельсона был в целом не так уж и плох, однако его успеху мешали два обстоятельства. Во-первых, опереточная неаполитанская армия могла сколько угодно поражать воображение обывателей на парадах своими разноцветными перьями, но по-настоящему воевать она никогда не умела. Во-вторых, Нельсону всегда везло в морских сражениях, но ни одно из сухопутных дел, в которых он когда-либо принимал участие, не было успешным. Над британским флотоводцем словно довлел какой-то рок, в какой уже раз предупреждающий его, что не своим делом заниматься не следует. Увы, так случилось на этот раз.
Больше всех, как это не покажется странным, возражала против похода и в особенности против плавания Нельсона в Ливорно Эмма Гамильтон. Секрет ее поведения раскрывался очень просто. Леди Гамильтон прекрасно знала о былом ливорнском увлечении Нельсона тамошней красавицей француженкой Аделаидой Коррелья и страшно боялась, как бы влюбчивый контр-адмирал вновь не вернулся в объятья старой пассии.
Узнав, что Нельсон готовится к отплытию, она слала ему на «Вангард» тревожные записки: «Умоляю, берегите себя ради нас, не сходите на берег в Ливорно, вы не найдете там успокоения… Очень прошу, у вас нет причин бывать на суше в Ливорно».
Гамильтон нервничала зря. У Нельсона просто не было времени для возобновления старого ливорнского романа.
Вскоре в Неаполе появился и австрийский генерал Карл Макк фон Либерих, приглашенный в главнокомандующие армией и произведенный по этому случаю в неаполитанские фельдмаршалы.
– Не вижу никакого сомнения в том, что имя Вашего Величества не потерпит в этой войне ни малейшего ущерба! – заверил короля его новоявленный фельдмаршал и велел выступать в поход.
Всего в поход на Папскую область отправилась 32-тысячная армия. Еще пять тысяч солдат взял на борт своей эскадры и Нельсон. Перед походом в Казернте король Фердинанд, посол Гамильтон с женой и фельдмаршал Макк вместе с Нельсоном произвели смотр неаполитанских войск. Те браво маршировали и лихо вскидывали «на караул» свои тяжеленные ружья.
– Это лучшая армия Европы! – удовлетворенно качал головой Мак. – С этими храбрецами я быстро дойду до самого Парижа!
Петушиные костюмы неаполитанских гвардейцев привели австрийского генерала в полнейший восторг:
– Я словно побывал на венецианском карнавале!
Ему вторил и стоявший рядом Нельсон:
– Насколько я разбираюсь в сухопутных вопросах, лучшей армии нельзя себе и представить!
Фердинанд от таких слов приободрился и выпятил грудь колесом.
Первый удар по Риму был весьма неожиданным для французов и там никто даже не пытался обороняться. Французов было слишком мало и командовавший ими генерал Шампиньоне предпочел оставить город без боя. Со стороны моря армию Макка прикрывал своими 7 линейными кораблями и 2 фрегатами контр-адмирал Нельсон.
Одновременно Нельсон, несмотря на все отчаянные протесты правительства Тосканы, заявляющего о своей нейтральности, высадил десант. Однако первые же стычки неаполитанцев с французами заставили английского контр-адмирала в корне пересмотреть свое отношение к боевым качествам союзников. Бравые неаполитанцы разбегались при первом же выстреле.
– Вы никакие не герои! – кричал Нельсон потерявшим все свое оружие союзным офицерам.
– Нет, сеньор, вы ошибаетесь! – отвечали те, с трудом переводя дух от быстрого бега. – Мы герои, но… мирного времени!
В письме первому лорду Адмиралтейства от 6 декабря раздраженный Нельсон пишет: «В немногих словах я вам обрисую положение дел. Армия в Риме, Чивитта-Веккия (стратегически важный порт на побережье. – В.Ш.) занята, но в замке Святого Ангела французы оставили еще пятьсот человек. Их главный корпус, насчитывающий 13 тысяч человек, занимает очень сильную позицию в Кастеллане. Генерал Макк идет против них с 20 тысячами. По моему мнению, результат предстоящего сражения сомнителен, а между тем только от него зависит судьба Неаполя. Если Макк будет разбит, то Неаполитанское королевство пропало. Оно само не в состоянии противостоять французам, а австрийцы еще не двинули свои армии… Но нельзя было колебаться. Необходимость требовала, чтобы был принят наступательный образ действий, прежде чем французы успеют собрать значительные силы».
Король Фердинанд, гордый первым успехом, сразу же поспешил в Вечный город, чтобы самолично принять его ключи. Со всей возможной пышностью король Обеих Сицилий въехал в поверженный Рим. Тогда же он велел готовить празднование настоящего триумфа по подобию древнеримских императоров. Но триумфа Фердинанд отпраздновать так и не успел.
Французы (причем это были второсортные резервные части) нанесли столь сильный ответный удар, что карнавальная неаполитанская армия сразу же обратилась в бегство. Все попытки ее остановить ни к чему не привели. Впереди всех на телеге, пере-одевшись в лохмотья нищего ланцорони, удирал сам король. Только на подходах к столице королевства генералу Либериху удалось немного привести в чувство своих храбрецов.
Бегство неаполитанцев заставило Нельсона забрать ставший уже не нужным десант и вернуться в Неаполь.
– Это же надо быть такими трусами, чтобы всей 50 ‑ тысячной армией бежать от 12 тысяч французов, даже не пытаясь вступить с ними в перестрелку! Эти негодяи разбегаются уже при виде заряженной пушки! – ругался Нельсон. – Теперь свержение короля и провозглашение здешней республики вопрос уже решенный!
Никаких угрызений совести, что именно он является одним из виновников краха Королевства Обеих Сицилий, Нельсон совершенно не испытывал. Наоборот, он чувствовал себя обиженным: бестолковые неаполитанцы с позором провалили его гениальный план!
Несчастный Фердинанд тем временем уже запросил помощи у российского императора Павла Первого. Тот не отказал. Фердинанду была обещана присылка в Италию 10-тысячного корпуса генерала Германа и трех батальонов пехоты с артиллеристами под началом генерала Волконского для взятия Мальты. Последнее, однако, не входило в планы англичан.
– Если русские появятся на Мальте, нам их оттуда уже не выковырнуть! Император Павел является гроссмейстером Мальтийского ордена, а потому и сам остров вскоре станет русским! Пусть уж лучше до поры до времени на нем сидят французы! – так или примерно так рассуждали в те дни в Лондоне.
От русской помощи короля Фердинанда вынудили вежливо отказаться. А французы все продолжали стремительно наступать. Минуло еще несколько дней, и положение королевства стало полностью безнадежным. Понимая ситуацию, Нельсон отдал приказ капитанам своих кораблей готовиться покинуть порт. Несколько раз он вместе с Макком пытался вразумить Фердинанда как можно скорее перебраться на Сицилию. Но тот впал в полную депрессию и вообще потерял чувство реальности.
Все дело пришлось взять в руки Марии Королине, и только тогда в столице началась лихорадочная подготовка к перевозке королевской семьи и двора на Сицилию. Золото и драгоценности на общую сумму в 2 миллиона 500 тысяч фунтов стерлингов тайно свезли во дворец Гамильтонов. Там хозяйка лично приклеивала к ящикам яркие ярлыки «Припасы для Нельсона», а затем английские матросы, сгибаясь под непосильной тяжестью, перевозили их на «Вангард».
В Неаполе между тем начались беспорядки, погромы торговых лавок и убийства. Король полностью потерял контроль над своей столицей. Людей резали прямо под окнами его дворца, а он ничего не мог поделать. Впору было думать о собственном спасении.
В ночь отплытия королевская чета организовала во дворце прием. В разгар веселья они с узким кругом избранных тайно бежали в порт, оставив остальной двор веселиться дальше. Вместо себя для организации сопротивления король оставил князя Пиньятелли.
Архиепископ Неаполя кардинал Руффо попытался было уговорить Фердинанда хотя бы еще ненадолго остаться со своим народом.
– Я с удовольствием бы вернулся во дворец, если бы увидел, что мои подданные исполняют свой долг! – заявил Фердинанд и велел кучеру как можно быстрее гнать в порт.
Что хотел сказать своими словами король Фердинанд, так и осталось загадкой, думается, в первую очередь для самого короля.
Король, королева с детьми разместились на борту флагмана Нельсона. Там же, разумеется, обустроились и Гамильтоны.
Перед самым отплытием, несмотря на всю