Василий Михайлович Головнин
19 августа был день, назначенный вице-адмиралом Митчелем для нападения на неприятеля, и союзная эскадра в 5 часов утра, при попутном ветре и течении, пошла, так называемым, большим проходом к острову Тексель. Но так как в этом проходе голландцами сняты были все баканы и направление течения между мелями англичанам неизвестно, то путь сей подвергал эскадру большой опасности. Передовым кораблем в боевой линии был “Глатон”, который при одном изгибе прохода коснулся мели, но, по малому своему углублению, прочертил только по ней килем и избежал опасности, а корабль “Ретвизан”, второй по линии, шедший непосредственно за “Глатоном”, будучи грузнее его, стал плотно на мель; прочие же корабли, увидев опасность, легко могли уже миновать ее, вышедши на настоящий фарватер, кроме корабля “Америка” и фрегата “Латон”, которые поблизости “Ретвизана” также стали на мель. В следующую ночь ветер усилился, и “Ретвизан” находился на краю гибели… Я тогда находился флаг-офицером при вице-адмирале Макарове, следовательно, имел случай знать состояние каждого корабля, бывшего во вспомогательной эскадре, а будучи употребляем к переводам и в сношениях главнокомандующего с английскими адмиралами, я знал также хорошо и их мнение о каждом из наших кораблей и капитанов. И я к тому могу утвердительно присовокупить, что корабль “Ретвизан” обязан своим спасением присутствию духа и искусству своего начальника, твердости и непоколебимому усердию офицеров, расторопности нижних чинов и вообще, редкому порядку и дисциплине, существовавших на сем корабле во всю кампанию. При сем случае особенно содействовали капитану Грейгу и отличились: капитан-лейтенант Быченский, первый лейтенант Миницкий и лейтенант Хвостов».
Пройдут годы, и Алексей Грейг возглавит Черноморский флот, капитан I ранга Быченский станет героем Дарданелльского и Афонского сражений, а лейтенант Хвостов прославится своими подвигами в Америке, командуя легендарными «Юноной» и «Авось».
Высадка десанта прошла успешно. Вскоре были захвачены береговые батареи и союзные эскадры смогли уже безопасно идти фарватером в глубину Тексельской бухты, где их ждал готовый к бою голландский флот.
Успех десанта деморализовал голландский флот. Стоявшие в северном проходе у Текселя голландские корабли сразу же спрятались за возвышенность мыса Какдоун. Тем временем союзные корабли протиснулись в глубь Тексельской бухты и вышли на дистанцию огня. Но голландцы молчали, не открывали первыми огня и наши с англичанами. Как оказалось, прокламации с призывом восстановить власть штатгальтера и флаги принца Оранского на мачтах союзных кораблей и известие, что на одном из английских кораблей находится сам принц, сделали свое дело. Голландские матросы отказались драться, побросав пороховые картузы в море. Так все восемь линкоров и три фрегата сдались на милость союзников. Лейтенант В. Головнин писал: «…Начальник голландской эскадры контр-адмирал Сторн принужден был отдать ее англичанам, не сделав ни одного выстрела, потому что, кроме него самого и офицеров, все служители целой эскадры признали единодушно прежнее правительство и не хотели сражаться против союзников принца Оранского».
«Ретвизан» и «Мстислав» пленили два линейных корабля, в том числе флагманский «Вашингтон». Флаги и вымпелы с них как трофеи были отправлены в Петербург, где долгие годы хранились в Петропавловской крепости.
В этот день адмирал Дункан вызвал к себе флаг-офицера вице-адмирала Макарова. Вернувшись, тот доложился вице-адмиралу:
– Адмирал Дункан распорядился отрядить эскадру вице-адмирала Тета для прикрытия войск. Сам же он немедля отправляется в Англию, конвоируя захваченный флот, а вас просит следовать вместе с ним.
Помимо этого, флаг-офицер привез и письмо Дункана, в котором тот выражал признательность за совместную боевую работу.
Макаров текст письма выслушал молча.
– Ну, а теперь снова вернемся к делам нашим скорбным! – сказал потом, когда Головнин закончил свой перевод. – Дуй немедленно шлюпкой к Тету. При нем остаются «Всеволод», «Северный Орел», «Болеслав», «Европа» и «Счастливый». Остальные ведут со мной голландцев в Англию!
31 августа голландский флот под конвоем союзников направился в Англию. По пути и конвоиры, и конвоируемые попали в жестокий шторм, но справились, и все закончилось благополучно.
В начале 1799 года Петербург шумел о неудачной женитьбе контр-адмирала Павла Чичагова. Карьеру Павлу Чичагову сделал его отец, знаменитый адмирал Василий Чичагов, который, пользуясь властью, назначал сына на высокие должности и щедро награждал. Чичагов-младший был не глуп, но на флоте его не любили, считая выскочкой.
Будучи на корабле в Англии, Чичагов-младший влюбился в дочь британского капитана Проби, с которой и обручился. Вернувшись же, стал хлопотать о выезде в Англию для женитьбы. Император Павел, узнав об этом, вдруг обиделся.
– Передайте этому дураку, что и в России полно засидевшихся девиц, – заявил он. – Я не вижу необходимости плавать за невестами в Англию!
За Чичагова вступился первый лорд Адмиралтейства Чарльз Спенсер. Тогда Павел Первый вначале дал Чичагову чин контр-адмирала, а потом снова передумал и велел посадить в тюрьму. С Чичагова сорвали ордена и забрали шпагу. Но уже через неделю ему снова неожиданно объявили:
– Выбирай, что тебе лучше: сгнить в равелине или плыть на эскадре к берегам англицким?
– Выбирать тут нечего! – мотнул головой Чичагов. – Выбираю плыть!
Уже через месяц эскадра Чичагова была у мыса Гельдерн, где высадила на берег пехотную дивизию генерала Эссена – 17 тысяч человек под общим началом корпусного начальника генерал-лейтенанта Германа.
Плавание выдалось тяжелым. Солдаты были измотаны нескончаемой качкой и как дети радовались, добравшись до берега. Если бы они только знали, что ждет их там! Высадившись на берег, дивизия Германа двинулась по сыпучим пескам бесконечных дюн на соединение с англичанами.
Те уже заняли прибрежную полосу, но идти в глубь материка побаивались. Не оправдался и расчет на поддержку голландцев. Население и армия Голландии, в отличие от флота, приняли сторону французов.
– Кажется, голландские джентльмены не желают помогать нашей армии! – жаловались британские офицеры.
Десантный корпус союзников возглавил сын короля герцог Йоркский. К сожалению, помимо титула за душой у герцога ничего больше не было, полководцем он был самым посредственным.
Жизнь королевских сыновей всегда полна чудесных превращений. Уже в шесть месяцев второй сын Георга Третьего герцог Йоркский и Олбани Фредерик стал… епископом германского города Оснабрюка. Но затем отец передумал и решил сделать из епископа полководца, после чего отправил Фредерика учиться военному делу в Берлин под надзор самого короля Фридриха. Несмотря на великого учителя, герцог так ничему толком не научился. В 1793 году ему была поручена защита Нидерландов, но в первом же сражении Фредерик был разбит и бежал в Англию, за что был пожалован… в фельдмаршалы.
– Наш герцог похож на барабан: он шумит, только когда его бьют! – говорили о своем командующем английские офицеры.
И вот теперь герцог снова прибыл на голландские берега, чтобы добыть хоть какую-то славу. Впрочем, король Георг ждал от любимого сына скорой победы. В предвкушении их в Лондоне даже задержали открытие парламентской сессии. Предполагалось, что известие о победах герцога сможет украсить королевскую речь перед членами палаты общин.
Встретившись с герцогом Йоркским, Герман сразу же предупредил, что солдаты очень устали и хорошо бы отстрочить наступление.
– Неужели русские солдаты так быстро устают. Они же целый месяц мяли бока на кораблях! – скривился на это принц Фредерик и объявил, что назначает атаку на завтрашнее утро.
Рано утром, еще в темноте, дивизия Германа двинулся вперед. Идти было трудно. Не было ни проводников, ни материалов для форсирования бесчисленных рек и каналов.
Осторожный Эссен поинтересовался:
– Где же нам остановиться?
– На плечах французов! – был ответ.
Герман был храбр, но, увы, излишне самонадеян.
Герцог Йоркский выступил гораздо позднее и двигался медленно и большою осторожностью, значительно отстав от наших. Дерзость и внезапность удара сделали свое дело.
Первоначально перевес был на нашей стороне. Гренадеры выбили французов из трех ретраншементов, взяли несколько батарей, завладели тремя укрепленными деревнями и захватили в плен до тысячи французов и полтора десятка пушек. Понемногу рассвело. Верстах в трех за последним селением находился в зелени садов и рощ город Берген. В середине города, на правильной квадратной площади, обставленной низкими опрятными домиками, возвышалась старинная кирпичная церковь. Его и предстояло штурмовать. Спустя час павловские гренадеры уже ворвались на улицы городка.
Тем временем командующий французскими войсками генерал Брюн воспользовался медлительностью англичан и ударил нашим во фланг. Герман дважды отбил неприятеля, но потом, не имея возможности одному удержаться в Бергене, начал отход, во время которого был атакован французами. Наши ударили было в штыки, но одолеть противника не смогли. В довершение всего сам Герман с конвоем нарвался на французский пикет. Конвой был разогнан, а Герман взят в плен. Оставшись без начальства, солдаты все же к берегу пробились, но потери убитыми и ранеными достигали трех тысяч. Таких ударов русская армия не получала давно!
– Ваши солдаты дерутся, как львы – говорил генерал Брюн нашим пленным офицерам. – Они скорее лягут все на месте, чем сдадутся в плен!
Но общей ситуации это изменить не могло. Затем насупила передышка. В командование нашими полками вступил генерал Эссен. Противники приходили в себя после первых боев. Непрерывно лили дожди, и солдаты мокли, сидя на прибрежном песке. Спасались только ромом.
Фельдмаршал Фредерик все время клянчил у Эссена дать ему несколько рот русских гренадер.
– Я поставлю их во главе английских колонн, и они своим видом будут устрашать французов!