Сели за стол. Наперебой стали рассказывать — что в Москве и что здесь. Оказалось — меня почему-то это удивило, — что они даже не знают, кто приезжал к Президенту с ультиматумом и что вообще был этот ультиматум.
«Известия», 1.10
ТВ «БЕЛОГО ДОМА»
21 августа вдруг ожило Российское телевидение, вышли «Вести» — в «Белом доме» заработал свой телецентр! В осажденной крепости фантастическим образом возник, стал действовать телепередатчик — откуда? Как?.. Просьбу обеспечить телерадиосвязь российского Дома правительства воронежская фирма «Синтез» (создана год назад специалистами НПО «Заря» и училища радиоэлектроники) получила из Москвы утром 19 августа. Специалисты фирмы ситуацию поняли с полуслова и, можно сказать, ушли в подполье. Они заперли двери и более суток, не выходя из помещения, выполняли заказ.
Вечером двадцатого погрузили телепередатчик в машину замдиректора фирмы Николая Хохлова и помчались в Москву. Кроме Хохлова, в машине было еще три специалиста: Андрей Камшилин, Олег Паргачевский, Сергей Бряков. Сам груз занимал обычную дорожную сумку — телепередатчики, производимые фирмой, компактны — действующие на наших телецентрах занимают почти комнату. Они, конечно, представляли, что им грозит, если обнаружится, что везет в Москву обычная легковушка. Обошлось. В условленном месте их ждали. Ну, а затем «Белый дом» и знакомое дело — монтаж телепередатчика. Там с крыши дома они видели все: и снайперов в окнах напротив, и безоружных защитников внизу, и военную технику на подступах к баррикадам. Их охраняли. И свой снайпер, и омоновцы… Иностранные журналисты, наблюдавшие за монтажом, пришли в восторг, когда телепередатчик заработал с самодельной антенной — под нее приспособили железную лестницу.
«Известия», 9.09
ПРЯМОЙ ЭФИР
«Эхо Москвы», 20.20.
…Точное число жертв пока неизвестно и, вероятно, не очень велико. Но мера измерения жизни — отнюдь не десятки, сотни или миллионы, как это было принято у нас, а единица. Одна единица. Разухабистые московские мостовые приобщились к красному цвету коммунистических знамен. С первой кровью вас, товарищи. Когда-то драка до первой крови один на один была честным способом разрешения неразрешимых противоречий. После этого расходились. Дай Бог, чтобы отрезвление наступило после первой московской крови, но почему-то в это не слишком верится и прежде всего не верится в честность стороны, начавшей драку, — в честность «товарищей».
Тот государственный переворот, который абсолютным большинством наблюдателей был воспринят как театрально-опереточный, в результате осознанных действий режиссера перешел в кровавую трагедию. Пройден не просто Рубикон, вновь, как в Тбилиси, Баку, Вильнюсе, Риге и во многих других местах, пройдена пропасть, отделяющая «Они не смогут» от «Да, это случилось». Следствий несколько. Первое — внутреннее: стало ясно, что дело ведется всерьез, до полного подчинения армейской логике самозваного госкомитета, создавшего чрезвычайное положение и заявившего о своих претензиях его контролировать. Дело ведется до полного претворения в жизнь псевдокоммунистической уравниловки для низов ради всевластия для верхов. И поскольку дело товарищами ведется всерьез, всерьез станут отвечать и граждане. Кончилось время зубоскальства. Не обязательно и вооружать народ. Человечество выработало иные способы эффективного воздействия на зарвавшееся начальство. И всеобщая забастовка может быть сильнее, чем всеобщая гражданская война.
Второе следствие — внешнее. Как бы ни уверяли нас генералы в форме и без нее, что кредиты и помощи от Запада принимать стыдно, проведение в жизнь их политики не может привести ни к чему иному, как к состоянию сегодняшней Албании. Международное сообщество совершенно однозначно выразило свое отношение к происходящему. Если дружба полковника Каддафи есть высшая мера международного признания, то упаси нас Бог быть приговоренными к этой «высшей мере». Новый посол Соединенных Штатов приезжает сегодня в Москву, однако не собирается вручать верительные грамоты, поскольку по заявлению президента Буша администрация не желает узаконивать нынешний режим. В этом тоже наша надежда. Несмотря ни на что, нас считают по-прежнему людьми, несмотря ни на что, хотят, чтобы снами и обращались как с людьми.
Следствие третье — личное, то есть относящееся к радиостанции. Тот факт, что совместных усилий оказалось достаточно, чтобы и один, и второй, и третий раз обойти Комитет госбезопасности на повороте, снова и снова находить пути выхода в прямой и неподконтрольный эфир, говорит и об очевидной слабости комитета, и об очевидной солидарности, простирающейся гораздо дальше, чем просто солидарность граждан против начальства. Непрочное и до конца еще не понятое соотношение сил готово измениться в любой момент. Информация о событиях — залог осторожности для тех, кто выстрелил бы в темноте, но не осмелится сделать это при ярком свете. Первая кровь, пролитая в Москве «товарищами», в конечном счете не может не перевесить все усилия путчистов. Отныне они обречены безусловно. И простите, если сквозь оскомину ночного кофе с сигаретами плохо проговариваются слова. Уже пришел Андрей Черкизов, он доскажет.
Комментарий С. Корзуна
ГАЗЕТЫ МОГУТ ВЫХОДИТЬ
ТАСС информирует о том, что ограничения, установленные решением бывшего ГКЧП от 19 августа с.г. по выпуску центральных, московских, городских и областных общественно-политических изданий, снимаются.
ИЗ ДНЕВНИКА АНАТОЛИЯ ЧЕРНЯЕВА
Разговор затянулся. Шел уже 10-й час. Вступил в дело Руцкой. Сильный, красивый человек, любо-дорого его наблюдать. На таких земля стоит.
Михаил Сергеевич, говорит, пора обсудить, что будем делать дальше… В самолет (президентский), на котором они (!) явились, мы вас не пустим. Полетим в моем самолете. Он стоит на том же аэродроме, но вдали от вашего. Его надежно охраняют. Я привез с собой 40 подполковников, все вооруженные. Прорвемся.
Об этих подполковниках стоит сказать. Когда М. С. после ложного выхода из машины возле президентского самолета, согласно плану Руцкого, вновь быстро туда сел, и машины рванули дальше — к самолету Руцкого — км в 3-5 от этого места, так вот, когда М. С. в своей шерстяной кофте, которую все увидели на нем по ТВ уже во Внукове, вышел к самолету, эти офицеры взяли с автоматами на караул и так стояли, пока он не поднялся по стремянке в самолет. Я подумал, глядя на эту сцену, — есть еще офицерская честь в нашей армии, неподдельная. Есть и высокая интеллигентность в ее среде: достаточно пообщаться с тем же А. В. Руцким или с полковником Н. С. Стол яровым, который тоже прилетал в группе депутатов спасать своего Президента. В аэропорт мы ехали с ним в одной машине.
Потом был перелет. Распоряжался Руцкой…
М. С. с семьей расположился в маленьком отсеке, позвал меня. Там было настолько тесно, что девочки-внучки улеглись прямо на пол и скоро заснули.
Когда я вошел, спрашивает, веселый: «Ну, ты кто теперь?» А я — «простой советский заключенный», но бывший. Все возбужденно смеялись. Пришли Силаев, Руцкой, Примаков, Бакатин, был тут и доктор Игорь Анатольевич. P.M. рассказывала, что с ней случилось, когда узнали, что путчисты едут выяснять состояние здоровья Михаила Сергеевича, что теперь уже ей лучше, но рукой плохо владеет. Шел бурный разговор: о людях — как они проверяются в таких обстоятельствах, о безнравственности — источнике всех преступлений и бед. Были тосты за продолжение жизни… И впервые тогда М. С. произнес слова: «Летим в новую эпоху».
«Известия», 1.10
ПОЛНОЧЬ. В МОСКВЕ НЕ СПЯТ
00.00 — ограничения по выпуску газет сняты. А «Белый дом» по-прежнему ожидает нападения… Говорят о каком-то секретном приказе, который перед вылетом в Форос «забыл» в Москве Крючков. Страна отошла ко сну, так и не узнав, чем закончился этот остросюжетный детектив. Но если серьезно — люди волнуются и Москва не спит…
«Союз», специальный выпуск, 21.08
АЛЕКСАНДР РУЦКОЙ: МЫ ПРИВЕЗЛИ ПРЕЗИДЕНТА
3.05. Руцкой: Сегодня 22 августа Великая Россия выиграла великую битву над хунтой и подонками, которые пытались поставить нас на колени. Только что я вернулся из Бельбека. Самолетом ТУ-134 привезли Президента Советского Союза Горбачева в здравии и полном рассудке, живого и невредимого и вместе с семьей. Подлец Крючков арестован и направлен в МВД России. Суд еще предстоит. Я обращаюсь к вам с просьбой: вы выдержали за эти дни столько, что и представить невозможно. Не надо расслабляться. До завтрашнего утра надо стоять на тех же позициях. И завтра победа будет за нами. Все подлецы будут арестованы и преданы суду.
«Московский комсомолец», 22.08
ИЗ ДНЕВНИКА АНАТОЛИЯ ЧЕРНЯЕВА
Многие журналы обошла фотография: Ира спускается по трапу (во Внукове), несет завернутую в одеяло дочку. Прошла мимо толпы, окружившей Президента: там, заметил, были и те, кто искренне рад, и те, кто, наверно, чувствовал, что для них лично лучше бы было «по-другому». Иришка пронесла дочку в машину, возле которой я оказался, в стороне от сгрудившихся вокруг М. С. людей. Бросилась на сиденье, и всю ее затрясло в рыданиях. Я наклонился, пытался что-то говорить. Муж ее рядом, обнимал, гладил, стараясь успокоить, — безуспешно. Эта финальная для меня на аэродроме сцена останется символом трагедии, которая произошла не только там, на даче в Крыму, а со всей страной. Иришка, молодая русская женщина, которая перед лицом беды была вся энергия, собранность, решимость и готовность ко всему, здесь, когда «это» кончилось, взорвалась слезами отчаяния и радости.
«Известия», 1.10
АРЕСТ ЗАГОВОРЩИКОВ
Офицеры Рязанской высшей школы МВД РСФСР участвовали в ответственнейшем задании — освобождении Президента страны М. С. Горбачева и его семьи в Форосе и сопровождении его в Москву. Не менее сложное поручение пришлось выполнять второй части рязанцев — они сопровождали некоторых из организаторов путча в следственный изолятор с аэродрома. Об этом мы и беседуем с заместителем начальника школы, полковником внутренней службы В. А. Малышевым и курсантом школы, старшим сержантом, прошедшим школу мужества в Афганистане, Алексеем Черносвистовым.