Корр. Итак, самолет, в том числе и с вашими товарищами на борту, взял курс на Форос.
В. Малышев. Вдруг поступает команда — срочно 50 человек на выполнение задания. Наш путь лежал во Внуково-2. Мы поняли, что предстоит встреча Президента страны. О том, что из Фороса прилетит еще один самолет, мы тогда еще не знали…
Уже там, на аэродроме, от министра МВД тогда России, а теперь Союза В. П. Баранникова я узнал, что из Фороса летят путчисты и нам предстоит их затем, после ареста, сопровождать к месту назначения.
Самолет, на котором прилетел М. С. Горбачев, приземлился. Тут же — импровизированная пресс-конференция. Но ведь на этом же самолете прилетел и Крючков. Его арестовали при выходе из самолета. Со следующим самолетом прилетели Язов и Тизяков, которых так же спокойно взяли под арест.
A. Черносвистов. Арестованных посадили в машины. Началось формирование колонны. Потом мы тронулись. Очень долго ехали куда-то. То по асфальту, то по проселочным дорогам. Уже стало рассветать, когда мы подъехали к каким-то дачам. Потом выяснилось, что это был дом отдыха в Подмосковье.
B. Малышев. Арестованных поочередно мы поселили в два домика. Это были довольно комфортабельные одноэтажные дачи. В одну — Язова и Тизякова, в другую — Крючкова.В домиках за арестованными присматривали наши офицеры. Мы общались с ними. Путчисты зондировали наше отношение к тому, что они сделали.
Язов обо всем сожалел. Вообще он произвел неплохое впечатление: спокойный, корректный, непривередливый, чего не скажешь о других.
Крючков — более сложная личность: хладнокровный, расчетливый. Достаточно сказать, что у него оказались с собой и туалетные принадлежности, и спортивный костюм. Он зарядочку делал по утрам. И на прогулку стал первым проситься.
Тизяков сначала вел себя спокойно, а потом начал нервничать. Воля у него была подавлена в большей степени, чем у Крючкова и Язова. Пришлось врачам делать успокоительный укол. Все говорил: не знал, что его записали в этот комитет.
Сразу же по прибытии начали работать следователи, вели допрос. Наши товарищи обеспечивали этот процесс. Были расставлены посты и в домиках, и за их пределами.
A. Черносвистов. Мы прекрасно понимали, что в любой момент могла быть предпринята попытка освободить арестованных. Такое предположение не радовало, но ребята были готовы ко всему.
B. Малышев. Вместе с нами сначала был А. Ф. Дунаев, потом приехали начальник отдела службы безопасности Александров Виктор Алексеевич и первый заместитель министра МВД РСФСР Аникиев Анатолий Васильевич…
Поздно вечером я обошел посты. Ребята сидели тихо, как мышки. Я просил их понять всю серьезность положения и.ни в коем случае не расслабляться…
Через некоторое время меня нашел посыльный: «Поступило указание — срочно сниматься и двигаться в Тверскую область». Мы быстро расставили машины, определили, кто в какой поедет, кто кого будет сопровождать. Посадили арестованных скрытым образом и в 00.30 минут двинулись в путь.
A. Черносвистов. И снова ехали долго-долго. Как потом выяснилось, преодолели примерно 300 километров. Когда подъезжали к месту назначения, уже светало.
B. Малышев. Когда мы подъезжали к населенному пункту, где располагался следственный изолятор, я посоветовался с Анатолием Васильевичем Аникиевым по рации, потом остановил колонну, подошел к Язову и предложил ему накинуть на маршальский мундир накидку. Он удивился: зачем? И спрашивает: «Товарищ полковник, куда же вы нас везете, что-то очень долго мы едем?» Я ответил, что не знаю, но там как-то будет неудобно, если вас будут выводить в маршальском мундире. Он говорит: «А, понял. Накидку я не буду надевать, лучше сниму китель». Через несколько минут мы прибыли на место. И всех троих скрытно развели по камерам.
А накануне, ночью, туда уже был доставлен Янаев, арестованный в своем кабинете. Он отказался от ужина и завалился спать. Позже туда же доставили Стародубцева, Павлова.
Корр. Виктор Александрович, миссия вам выпала тяжелая от начала до конца. И все-таки, скажите, что было самым психологически трудным?
В. Малышев. Вы знаете, не только я, но и все руководители этой операции испытали глубочайший стресс совершенно неожиданно. Когда мы прибыли в следственный изолятор и всех разместили, собрались у начальника изолятора. Впервые за долгие часы выпили по стакану чая. Начали обсуждать дальнейшие действия. А через некоторое время приходит полковник. В руках у него скомканные брюки, рубашка и маршальский мундир Язова. Он положил одежду на стул. Мы все сразу замолчали. Этот момент нас всех просто потряс. Тягостное молчание продолжалось, наверное, минуту, а может, и больше.
«Коммунар» (Тула), 21.09
В ЧЕМ ГОРБАЧЕВ ОКАЗАЛСЯ ПРАВ
По сообщениям информационных агентств, Саддам Хусейн, узнав о путче в Москве, назвал его «хорошо сделанным делом». По словам народного депутата РСФСР Владимира Лысенко, Горбачев вечером 18 августа закончил беседу с Крючковым, Баклановым и генералом Варенниковым словами: «Ну и мудаки же вы!»
Хусейн ошибся. Горбачев оказался прав.
«Коммерсантъ», № 35
ПОСЛЕ
ФЕЛИКС, А ТЫ ОКАЗАЛСЯ БРОНЗОВЫМ…
ТАК ВОЗДАТЬ ВСЕМ ПАЛАЧАМ!
РАЗВАЛИНАМИ КОММУНИЗМА УДОВЛЕТВОРЕН. М. ЛАЗАРЕВ. 21 -22.08.91
ПРЯМОЙ ЭФИР «Эхо Москвы», 8.08, 22.08 Кадры прилета Горбачева в Москву. Лица, лица… Счастливое у Силаева, фронтовое у Руцкого, изможденное, потрясенное и одновременно свободное у Горбачева. Лица, лики…
Разные бывали лица у Горбачева. Мы их все помним. Злобно-раздраженное, когда он харчил Ельцина или орал на Андрея Дмитриевича Сахарова, — и мы увидели точно такие же в понедельник, 19-го вечером, во время пресс-конференции путчистов: мурло Янаева, совершенно идиотскую золотозубую рожу Стародубцева, хамскую харю Бакланова. Они — все — к несчастью, были ставленниками Горбачева. Как наш Президент протаскивал Янаева, как оберегал от всенародной ненависти Крючкова, Язова, Пуго. Помните? Они стали изменниками.
Бывало у Горбачева и надменно-дипломатическое лицо, лицо партийного интригана, занятого очередным плетением паутины и озабоченного лишь тем, как бы не перетончить, как бы точно выбрать нужный момент. В эти дни мы видели и такие лица.
Однако мы помним у Горбачева и третье лицо — открытое, свободное… Мы видели эти лица — у тех, кто оборонял снаружи и внутри «Белый дом» и российского Президента, у тех, кто расклеивал в метро, на улицах скромные листовки запрещенных фашистами честных газет, и у тех, кто пошел безоружными навстречу взбесившимся танкам, и у тех, кто нашел в себе мужество подчинить свои танки Президенту России, и у тех, кто часами стоял на митингах, открыто протестуя против самозванцев.
Шекспировская драма происходила в эти три дня: в смертельной схватке сошлись все три лика, три образа, три ипостаси Горбачева.
Победило лицо свободы.
Комментарий Андрея Черкизова
ДОПРОС МАРШАЛА ДМИТРИЯ ЯЗОВА
22 августа.
Следователи. У вас сейчас есть возможность обратиться к Президенту Горбачеву.
Язов. Я был на войне, был дважды ранен, я хотел бы Вас попросить, чтобы Вы не отправляли меня под трибунал, а просто отправили на пенсию. Я осуждаю эту авантюру, остаток моей жизни я буду раскаиваться в том, что я причинил Вам, нашей стране и нашему народу.
У меня несколько иное представление о государственной измене, я не хотел бы этого скрывать. Предательство по отношению к Президенту — это налицо. Но мою Родину, мою страну я не предавал.
Я знаю Горбачева много лет. Мы много работали вместе, мы решили совместно очень многие проблемы: сокращение ракет средней и большей дальности, стратегических наступательных вооружений. Когда решались проблемы военного характера, мы рассматривали их во взаимосвязи с нашей экономикой. Потенциал наших вооруженных сил при этом не мог быть ослаблен.
Вопрос. Мы хотим снова вернуться к этой проблеме. Вы стали министром обороны не без поддержки Горбачева и вы вдруг решились на отстранение его от власти. Вы же присягали — Президенту, парламенту, народу.
Язов. К такому выводу — что Президент должен быть отстранен от власти — я никогда не приходил. Я вижу свою вину в том, что это стало возможно только потому, что я оказал содействие. Я мог бы этому воспрепятствовать. Я, вероятно, был обязан проинформировать Президента. В воскресенье, 18-го, мы решили, что к нему должны полететь пять человек, чтобы поговорить с ним о добровольной отставке с поста Президента, и что вице-президент Янаев должен принять на себя эту функцию. Я, к сожалению, не знал Янаева. Практически я поддержал это, не зная подробностей. Это то, в чем я сейчас очень сильно раскаиваюсь, это была очень грубая ошибка.
«Комсомольская правда», 10.10
КОМПАРТИЯ БЕЗ ИМУЩЕСТВА После событий 19 — 21 августа компартия осталась без имущества, изданий и значительной части своих членов. К настоящему времени о своем выходе из КПСС уже объявили республиканские парторганизации Армении, Грузии, всех 5 республик Средней Азии. В РСФСР, Казахстане, Белорусии, на Украине решением республиканских властей национализировано имущество партии коммунистов. На территории трех республик (РСФСР, Украины, Белорусии) деятельность партии коммунистов временно приостановлена, а в Грузии, Молдове и республиках Прибалтики запрещена вовсе.
«Коммерсантъ», № 35
ВИЛЬНЮС
22 августа. Военнослужащие войск МВД СССР покинули… здания телевидения и радио Литвы. Таким образом, эти здания, занятые войсками в ночь 13 января этого года во время трагических событий в Вильнюсе, возвращены республиканским властям.