— Я не знаю…
— Хорошо, к этой теме мы вернемся позже. Ты по прежнему не хочешь нарисовать мне схему захоронения?..
— Давай блокнот, черт с тобой!..
— Пожалуйста! Знаешь, мне нравиться говорить по-испански: на английском языке проклятия звучат как-то слишком пресно…
Анджеда вернула блокнот. Боксон рассмотрел схему и присвистнул:
— Да вы сдурели, здесь же шоссе в двухстах метрах!
— Мы вылили на могилу канистру мазута, собак должен отпугнуть его запах…
— Будем надеяться!.. Ты мне не назовешь имя вашего французского приятеля?
— Нет. Тебя действительно могут обвинить в убийстве и тогда сдашь всех. Анджела печально посмотрела на Боксона. — Ты уж прости меня, Чарли, но я не верю в благородство наемников…
— Я сам себе не верю, сестренка, но мое стремление сохранить свою шкуру не вызывает сомнения, поэтому будем исходить из этой данности…
— Так выражаться ты научился в Иностранном Легионе?
— Нет, в Парижском университете…
— Тогда поехали, а то без движения в машине слишком душно… — Анджела полностью оправилась от потрясения и теперь мыслила уверенно и четко. — Ты говорил, за тобой могут следить, так?
Желтый «датсун» двигался вдоль улицы неторопливо, в зеркало заднего вида Боксон смотрел за возможными преследователями, ничего подозрительного не замечал.
— Да, могут! Я не проверялся, но нашел пару интересных переулков и один проходной двор, а также один длинный коридор с несколькими выходами. У тебя есть на примете пустующий дом где-нибудь в пригороде?..
— Есть один, только там ничего нет, даже телефона…
— Избалованные вы люди, американцы! В Африке я видел дома, считающиеся богатыми только потому, что у хозяина в качестве мебели были деревянные ящики из-под снарядов. В пустыне, между прочим, любая деревяшка — ценность…
— Мы не в Африке и не в пустыне… Как ты собираешься мне помочь?
— Своим молчанием! Кроме меня, нет никаких других свидетелей. Все остальные улики против тебя чересчур косвенные, хотя суд присяжных, конечно, может принять их во внимание…
— И примет, будь уверен! В состав присяжных включат домохозяек, фермеров и лавочников, и ошалевшие от серой тягомотины своей жизни граждане влепят неприлично сексуальной латинос по всей строгости закона!.. Придумай-ка что-нибудь получше, или отпусти меня — мне надо успеть на самолет до Сан-Диего!..
— Вот ты сама и подсказала! Чем быстрее ты расскажешь мне про оставшихся на свободе друзей Пеллареса, тем быстрее я тебя отпущу. Только не ври мне, иначе я сдам тебя твоим коллегам по борьбе, а предателей они не прощают…
— Не прощают! — подтвердила Анджела. — Но и ты живым от них не уйдешь!..
— А я и не собираюсь от них уходить! Более того — я хочу у них остаться!
— Ого! Да кому ты там нужен!
— Там — это где?
Анджела не ответила. Боксон сделал несколько резких поворотов по переулкам и «датсун» выехал на окраину Майами. На шоссе Боксон вел машину так же медленно, и смог точно определить — за ними никто не следит, все другие автомобили быстро проезжали мимо.
— Считай, что мы выехали из города, — сказал англичанин. — Может быть, тебе следует вернуться домой, взять какие-нибудь вещи?..
— Ты слишком заботлив, — съехидничала Анджела, — это не к добру!..
— А почему я не могу быть заботливым?
— Потому что ты — враг! Бойся данайцев, дары приносящих…
— Ага, я что-то слыхал о троянской войне… — кивнул головой Боксон. Только я — не Одиссей. Я несколько изменю вопрос: кто послал Пеллареса в Европу?
Анджела недоуменно посмотрела на Боксона:
— Ты совсем тупой? Я не собираюсь тебе ничего рассказывать…
— Весьма смелое заявление! Но мне наплевать, перспектива венчания с гильотиной меня не вдохновляет.
Какое-то короткое время в автомобиле стояла тишина, и вдруг Боксон закричал:
— Кукла безмозглая! Совсем уже не соображаешь!? Или ты сейчас же отвечаешь на мои вопросы и вместе ищем реальный путь спасения, или я отвожу тебя в полицию и получаю премию! А с французским правосудием договорюсь сам! Даю тебе полминуты, решай!
Вздрогнувшая от неожиданного крика Анджела испуганно втянула голову в плечи, попыталась открыть дверь, но Боксон шлепнул её по руке:
— Даже не мечтай, назад пути нет!
Она закрыла глаза, расслабленно откинувшись на спинку кресла, несколько минут тянулось молчание, потом она сказала:
— Я согласна. С чего начнем?
— С самого начала, Анджела, — тихим и спокойным голосом отозвался Боксон, — с самого что ни на есть начала…
— Будем разговаривать в машине или куда-нибудь проедем? — спросил Боксон Анджелу.
— В машине душно, мог бы выбрать тачку с кондиционером…
— Я не состою на государственной службе, а мои личные сбережения крайне ограничены. В багажнике лежит брезент, можем посидеть на какой-нибудь полянке…
— Лучше на пляже, подъезжай поближе к морю, там прохладнее…
Они не стали расстилать брезент, просто открыли широко двери автомобиля, небольшой ветерок с океана действительно приносил некоторое облегчение.
— Почему ты уехала из Лос-Анджелеса? — спросил Боксон.
— Выключи магнитофон, — ответила Анджела.
Боксон вытянул из рукава микрофончик с обрезанным проводом:
— У меня нет магнитофона…
— Чтоб ты сдох, лейтенант!
— Вероятно! Отвечай на вопрос, Анджела, не тяни время.
— У меня были свои причины переехать в Майами, я нашла работу в местной испаноязычной газете…
— В «Американской свободе»? В Лос-Анджелесе у тебя была более приличная должность…
— Тебя это не касается!
— Конечно не касается, пуля ведь попала в Эдди Трэйтола! Когда ты познакомилась с Пелларесом?
— В прошлом году. Он принес статью о гватемальском революционном движении…
— Он сам написал эту статью?
— Нет, его сестра. Статью мы напечатали, хотя там было больше трескучих фраз, чем разумной аналитики…
— Когда ты примкнула к «Фронту пролетарского освобождения»?
— После… — она задумалась, подбирая фразу. — Ну, когда понадобился человек с настоящим американским паспортом для поездки в Европу. Пелларес пригласил меня, сказал, что гватемальские парни без надежного переводчика будут чувствовать себя неуютно. Я всегда хотела побывать в Европе…
— Да, твоя поездка была нескучной!.. — невесело усмехнулся Боксон. Тогда, в Брюсселе, кого вы ждали около офиса Мартина Ренье?
— Двух агентов ФБР… Ренье рассказал Пелларесу ваши приметы…
— И что вы должны были с нами сделать?
— Проследить и нейтрализовать…
— Нейтрализовать — это как? Заряд картечи в голову?
— По обстоятельствам. — Анджела отвернулась.
— Мне нравится, что ты не пытаешься оправдаться. Перейдем к Франции. Как Пелларес вычислил нас?
— Он догадался, что я каким-то образом засветилась. Предположил, что меня будут искать на пограничных пунктах. Ваши приметы были известны, остальное дело терпения…
— Где вы прятались во Франции?
— На одной ферме… Адрес я не скажу.
— В то воскресенье, на дороге, где была ты?
— Примерно километра на полтора дальше по шоссе. Когда после выстрелов прошло двадцать минут, и никто не показался, мы поехали туда…
— И что увидели?
— А ты уже не помнишь? Как ты обшарил их карманы и забрал бумажники?.. И как бросил раненого Пеллареса на асфальте?..
— Во-первых, у меня был свой раненый, во-вторых, я думал, что Пелларес убит. Что касается денег, то не мог же я преследовать «Фронт пролетарского освобождения» за свой личный счет! Кстати, из тех денег могу дать тебе тысячу баксов, они твои по праву…
— Давай, я не верю, что ты сумеешь мне помочь… Говорят, что в Иностранный Легион идут одни подонки…
— Спасибо за комплимент! В Иностранном Легионе я встречал много очень даже порядочных людей, но к сегодняшней теме это не относится. Когда будем где-нибудь в Сан-Паулу, я тебе расскажу подробности…
— Почему в Сан-Паулу?
— Я ведь уже говорил: Бразилия не выдает преступников. Мы родим ребенка и станем родителями бразильского гражданина — и нас не выдадут никогда!.. У тебя как с португальским языком?
— Никак.
— Сегодня же купи самоучитель!
Они засмеялись, но в этом смехе было больше горькой иронии, чем искреннего веселья.
— Что ты смеёшься!? — возмущенно заговорил Боксон. — На тебе висит соучастие в похищении и терроризме, на мне — два трупа, даже если смотреть на нас со стороны — мы идеальная пара! У тебя имеется какая-нибудь настоящая профессия, кроме журналистики?
— Ну, однажды я закончила кулинарные курсы, а потом прослушала краткий курс ресторанного менеджмента, а что?
— Боюсь, что в Бразилии мексиканская кухня не вызовет ажиотажа… Я могу работать шофером, инструктором по рукопашному бою, ещё у меня есть диплом юриста, но в адвокатской конторе я бывал только на стажировке… Ага, у нас ведь ещё есть знание английского и испанского языков! Знаешь, сестренка, вместе мы не пропадем даже в Бразилии!
Анждела только грустно улыбнулась. Боксону захотелось высказать какую-нибудь шутку, но, глянув на её лицо, он вздохнул и сказал:
— Продолжим, Анджела, как говориться, «время не ждет»… Вы с тем французом видели меня на дороге или вы приехали позже?
— Конечно, позже!.. Хорхе лежал мертвый, а Пелларес ещё дышал… Мы его кое-как перевязали, потом погрузили обоих в грузовик, я села за руль «форда» и двинулись на ферму. По дороге француз остановился, сказал мне, чтобы я отогнала «форд» в лес и забросала снегом. Я так и сделала, на ферму пришла уже пешком… Мертвого Хорхе положили в амбаре, а Пеллареса отнесли в дом… Нужен был врач, француз пошел за каким-то старым хирургом…
— За хирургом Банлу?
— Я не буду называть фамилий!..
— Хорошо, продолжай!
— Хирург пришел, но с похмелья у него так тряслись руки, что он все равно ничего не смог бы сделать… К вечеру Пелларес умер.
— А где была семья вашего француза? Или он жил один?
— Семья была в городе. Я видела на стенах фотографии — жена, трое детей…