Семейные деньги кончились катастрофически быстро — мать, бывшая танцовщица из дансинга, оказалась совершенно неприспособленной к самостоятельной жизни, а открыто проявившаяся давняя любовь к умопомрачительным коктейлям на основе настоящего кубинского рома безнадежно усугубила ситуацию. Земляки устроили Хосе-Рауля в авторемонтную мастерскую, и избалованному парню с непривычки пришлось тяжко. Но вскоре среди клиентов мастерской оказался один из давних партнеров отца по бизнесу, Хосе-Рауля сначала пригласили на беседу, потом дали мелкое поручение, потом ещё одно, и вскоре он смог уволиться из мастерской и купить белый шелковый костюм. А летом 66-го его арестовали с пакетом высококачественной марихуаны в багажнике собственного «доджа». Хосе-Рауль Мартино вышел из тюрьмы через три года.
За время его отсутствия мать окончательно и молниеносно спилась, и однажды, к великому облегчению близких, не поделила дорогу с пятитонным грузовиком. Грузовик в споре победил. На кладбище священник призвал присутствующих помолиться «за безвременно ушедшую сестру нашу» и три пожилые соседки, представитель похоронного бюро и агент страховой компании молча склонили головы. Больше на похороны никто не пришел.
Хосе-Рауль получил от домовладельца наследство, уместившееся в одном пластиковом пакете — все остальное ушло на оплату долгов или было разворовано собутыльниками. Кубинец подарил содержимое пакета соседке, угостившей его кофе и рассказавшей о последних днях покойной.
В тот же день он зашел в бар, где целыми днями сидел один из ветеранов подпольного бизнеса — Карлос Ираола. Старик помнил отца Моранто, много лет назад они часто бывали на морской рыбалке, а потом рассказывали разные небылицы бородатому американцу Эрнесто, который впоследствии оказался писателем и даже получил Нобелевскую премию. Карлос Ираола выслушал Хосе-Рауля, и вечером того же дня познакомил его с Эухенио Пелларесом. Предложенное дело сначала так напугало только что отмотавшего срок кубинца, что он попробовал немедленно отказаться, но Пелларес порекомендовал оглянуться вокруг и вспомнить работу в автомастерской. Хосе-Рауль от такой рекомендации сразу поскучнел, потом взглянул в глаза гватемальца, увидел нечто и согласился. Через неделю кубинец получил деньги, арендовал дом в Орландо, купил трехтонный грузовик и начал изучать сеть автомобильных дорог штата Флорида. Ещё через месяц на этом грузовике он и Пелларес проехали по университетским центрам Соединенных Штатов. Гарвард, Йель и Стэнфорд они изучали особенно тщательно — дети богатых родителей учились именно там. Потом Пелларес уехал в Гватемалу и вернулся через три месяца с Хорхе Латтани, у которого в том году был колумбийский паспорт. Хорхе рассказывал Хосе-Раулю о партизанской войне в гватемальских департаментах Сан-Маркос и Петен, о лихом налете на резиденцию замминистра внутренних дел, о многочисленных нападениях на латифундии, о похищении и убийстве западногерманского посла фон Шпрети. Однажды Мартино заметил, что Хорхе с любопытством прислушивается к разговору итальянских официантов в пиццерии, и сделал правильный вывод — сомнительный колумбиец отлично понимает по-итальянски. Ещё до тюрьмы кубинца научили искусству не задавать лишних вопросов, поэтому он не стал уточнять у Хорхе подробности, и о своем открытии никому не рассказал.
Через некоторое время заработала система, получившая название «Фронт пролетарского освобождения». Хосе-Рауля не привлекали к налетам на банки — для такой малоквалифицированной работы нашлись исполнители попроще: отчаявшиеся мексиканцы-поденщики с калифорнийских плантаций, слабоумные выпускники школ, начитавшиеся всякой глупости о всеобщем коммунистическом братстве, исключенные за неуспеваемость студенты колледжей, наслушавшиеся лекций о насквозь прогнившем капиталистическом обществе. Все эти болваны энергично стреляли в полицейских, подкладывали бомбы в мусорные урны у правительственных офисов, охраняли своих похищенных однокурсников (которых сами и выбирали для похищения, исходя из благосостояния их родителей), героически молчали при арестах, и на суде брали всю вину на себя. Отведенную им роль эти марионетки отплясывали успешно — слухи о мощной революционной группировке не сходили с газетных страниц, и даже самые талантливые детективы и самые пронырливые журналисты не догадывались об истинной цели всех её якобы революционных действий. Вообще, в мире мало кто понимает, что любая революция — это бизнес, не более того!
…Уже поздно вечером Боксон оставил прокатный «датсун» в паре кварталов от дома Мартино, достал из багажника канистру с бензином, пошел с ней пешком, стараясь держаться в тени; приблизившись к дому, обошел его вокруг; обратил внимание на грузовик, на единственное светящееся окно; несколько минут, затаив дыхание, прислушивался к происходящему в доме. Слышались только два голоса мужской и женский, играла музыка. Еще через несколько минут Боксон решительно постучал в дверь.
— Кто там? — спросил недовольный Хосе-Рауль.
— Сеньору Мартино пакет от сеньоры Альворанте! — по-испански отозвался Боксон.
Хосе-Рауль щелкнул замком и повалился от удара дверью. В следующее мгновение он смотрел в ствол револьвера.
— Лежать лицом вниз! — шепотом скомандовал Боксон, и для убедительности своих слов схватил кубинца за волосы и ткнул лицом в пол. Остальные действия Боксона были многократно отработаны на тренировках во взводе полковой разведки: англичанин ловко и бесшумно связал Мартино принесенной бельевой веревкой и упакованный по всем правилам ошеломленный Хосе-Рауль выгнулся дугой — руки были привязаны к ногам, во рту торчал кляп из занавески.
— Лежи тихо, я сейчас вернусь! — прошептал Боксон и зашел в спальню, откуда звучала мелодия румбы.
Голая девушка на кровати испуганно вытаращила глаза, Боксон молча показал её револьвер, также за волосы перевернул лицом вниз, связал, заткнул рот салфеткой. Потом перетащил в спальню мычащего Хосе-Рауля, занес в дом оставленную на крыльце канистру, выдернул изо рта Мартино кляп.
— Деньги в бумажнике, в брюках! — прохрипел кубинец. — Забери все и уходи…
— Непременно! — ответил Боксон, достал бумажник кубинца, обнаруженную небольшую пачку купюр переложил себе в карман. Подошел к кубинцу и пнул его в живот. Хосе-Рауль взвыл от боли, которая из-за невозможности согнуться была невыносима, на его глазах показались слезы. Боксон подождал немного, потом снова пнул кубинца в живот.
— Да что тебе надо!? — простонал Хосе-Рауль.
— Кто такая Анджела Альворанте? — спросил Боксон.
— Я не знаю! — проговорил кубинец.
— Мне продолжить? — спросил Боксон.
— Она журналистка из Майами, работает в газете «Американская свобода»… ответил Мартино.
— Отлично! — подбодрил его Боксон. — Если ты откажешься отвечать на другие вопросы, то лучше сейчас откуси себе язык и выплюнь на пол — тебя спасет только его отсутствие…
С этими словами Боксон заткнул ему рот, открыл канистру и начал поливать Хосе-Рауля бензином. В глазах кубинца заметался ужас, он громко замычал, мотая головой. Боксон достал из кармана зажигалку, поднес её к глазам связанного.
— Если ты не будешь отвечать, то догадайся о последствиях…
Боксон бросил взгляд на связанную девушку. Её трясло от страха, тело покрылось холодным потом.
— Где Хорхе Латтани? — спросил Боксон и выдернул изо рта кубинца кляп.
— Его убили… — прошептал Хосе-Рауль, не отводя глаз от исчерченного кремнем ребристого колесика зажигалки.
— Где убили?
— Во Франции…
— А где Пелларес?
— Я не знаю…
— Когда он прибыл из Европы? С кем он приехал?
— Он не приезжал… Он все ещё там…
— Но он жив? Или нет?
— Анджела привезла от него записку, он был ранен, но за последние недели вестей не подавал…
— Кто командует всеми делами здесь?
Хосе-Рауль отвечал односложно, Боксону постоянно приходилось уточнять, задавать наводящие вопросы, несколько раз он записывал адреса и все время прислушивался к ночной тишине: не идут ли спасать кубинского гангстера его коллеги.
Через полтора часа Хосе-Рауль рассказал все. Боксон выдернул кляп изо рта девушки, она запричитала:
— Я ничего не знаю, я здесь первый раз, не убивайте меня, я сделаю, что захотите, я все умею…
— Если хочешь жить — молчи! — сказал её Боксон. — А ещё лучше — беги отсюда подальше, в живых тебя не оставят, ты сегодня узнала слишком много…
Он вытащил связанную девушку из спальни, на маленькой кухне нашел нож, разрезал на девушке одну веревку.
— Дальше распутывайся сама! Потом оденься и развяжи парня. Пока он не очухался, беги из этого дома…
Боксон вернулся в спальню. Связанный Хосе-Рауль посмотрел на него с испуганным ожиданием.
— Тебе никогда не простят разговора со мной, — склонился над ним Боксон. Поэтому немедленно заболей и исчезни куда-нибудь на длительное лечение. Где лежит пистолет?
— Под матрасом…
Боксон поднял матрас и взял в руки сверкающее никелировкой оружие. Как обычно — армейский «кольт», калибр 45. «Никакой фантазии!» — сокрушенно подумал Боксон.
— Где патроны?
— Коробка под кроватью…
— Не пытайся меня искать, — снова посоветовал Боксон кубинцу, раскладывая по карманам найденное оружие и боеприпасы, — сейчас же беги из города…
Когда Боксон выходил из дома, девушка уже распутала себе руки и тупым ножом пилила веревки на ногах. Англичанин на несколько секунд остановил взгляд на её обнаженном теле. «Любой парень из Легиона задержался бы ещё на пять минут…» — подумал он, взглянув на напряженно подрагивающие коричневые соски, усмехнулся и закрыл за собой дверь.
Он вернулся в Майами к обеду следующего дня, подъехал к дому Анджелы Альворанте, отметил припарковавшйся невдалеке линяло-коричневый «понтиак» с новенькими колесами, подошел к расслабленно сидящим у входа в подвал колумбийцам, спросил по-испански:
— Парни, за кем следят полицейские вон в том «понтиаке»? За вами или за кем-нибудь ещё?