— Не считаю! Но причина — именно в этом. В ближайшее десятилетие во многих тропических странах предстоят разномасштабные вооруженные конфликты. Я хочу в них поучаствовать. Звание лейтенанта Иностранного Легиона дает мне возможность претендовать на офицерскую должность, но отсутствие более-менее продолжительного боевого опыта лишает меня главного достоинства наемного командира — личного авторитета. Гватемала — наиболее подходящая стартовая площадка — реальные боевые действия, отсутствие серьезного противника, возможность получить известность через журналистов популярной нынче левой направленности…
— Жаль, что я ранен, я бы поехал с тобой — ты так убедительно говоришь, что хочется крикнуть: покупаю! — сказал Трэйтол и закашлялся — побежденная пневмония ещё давала о себе знать.
— Действительно, — сказал Сэргиссон, — вы очень точно подметили особенности гражданской войны в Центральной Америке. Но почему вы считаете, что у партизан там нет серьёзного противника?
— Потому что активная партизанская война продолжается там уже много лет, если бы правительственные войска воевали с партизанами, а не грабили бы и без того нищие деревни, то война бы уже закончилась. Не забывайте, что антикоммунистическое вооруженное подполье в Восточной Европе было все-таки реально уничтожено. Коммунисты учли ошибки своих врагов — надо воевать с партизанами, а не с населением.
— А если это — одно и то же? — спросил Сэргиссон.
— Партизаны и население — это далеко не одно и то же, не следует обманывать себя, мистер Сэргиссон. В конце концов, афро-американцы вообще и «Черные пантеры» Малькольма Экса — разные понятия…
— Вы правы! — произнес Сэргиссон. — Мой учитель, Аллен Даллес, когда-то предпочитал набирать в фирму неординарно мыслящих людей. Вы не желаете сотрудничать с нами на постоянной основе?
— Нет, мистер Сэргиссон, мне больше по душе одноразовые контракты. Когда я вернусь из Гватемалы, я позвоню Эдварду и с интересом выслушаю все ваши предложения…
— Вы уверены в безопасности вашей, простите, авантюры?
— Нет, конечно! Но, начиная любое дело, следует видеть конечную цель… Пока что моя цель мне видна.
— Ваша целеустремленность похвальна, уверен, в ней залог вашего успеха! Как вы предполагаете присоединиться к гватемальской герилье, ведь нынче с британским паспортом в Гватемале крайне неуютно?..
— Через Мексику. Наш друг Мартин Ренье имеет там некоторое подобие представительства, я обращусь к его агентам в Майами, думаю, они предоставят мне необходимую информацию.
— Вероятно… Что ж, могу только пожелать вам удачи! А заодно могу подвезти вас до Ричмонда.
— Предложения такого рода от человека вашего уровня не отвергают… Когда поедем?
— Сейчас, вот только попрощаемся с гостеприимными хозяевами.
Так как визиты Боксона и Сэргиссона носили исключительно деловой характер, то церемония прощания затянулась ненадолго. Старший мистер Трэйтол пригласил джентльменов на лисью охоту, а Аделина Трэйтол успела тайком подмигнуть Боксону и вручить визитную карточку со своим телефоном. Слуги по ранжиру не выстраивались, но, когда Боксон оглянулся взглянуть на роскошный дом в последний раз, то за окнами заметил много чернокожих лиц — очень часто прислуга знает о хозяевах больше, чем сами хозяева о себе…
В автомобиле Сэргиссон спросил:
— Как вам понравились действия Трэйтола во время операции?
— Он вел себя достойно — если вас интересует именно это. Но больше всего мне понравилось, как он полчаса назад выписывал мне чек на двадцать пять тысяч баксов.
— Уклончивый ответ, Боксон, не всегда самый лучший, но я уже привык к вашей манере красноречивого молчания.
Через несколько километров Сэргиссон спросил:
— Трэйтол рассказал мне о вашей проблеме с французской полицией, как думаете её разрешить?
— Никак, пусть идет своим путем! Реально воздействовать на расследование я не могу, они тоже не могут предъявить мне реальное обвинение, так что весь вопрос сводится ко времени… Через определенный срок дело будет признано бесперспективным и сдано в архив. Я же постараюсь в течении ближайшего года не появляться во Франции, что очень жаль — я люблю эту страну…
— Ваше мнение о латиноамериканской мафии?
— Опасна, как и любая мафия! Латинос не считают Штаты своей страной, презирают американцев и ненавидят американское правительство, поэтому свою преступную деятельность считают благородным делом… Во Франции точно такая же проблема — арабы и африканцы живут в Париже десятилетиями и десятилетиями изо всех сил вредят этому прекрасному городу! Кончится это плохо… Поэтому вся болтовня о бесперспективности ку-клукс-клана — благие намерения, не более того, клан будет жить ещё очень долго…
— Вы — расист?
— Я — реалист, точнее, стараюсь им быть! Нельзя врать самому себе, даже если ложь звучит глубокомысленно и благопристойно…
— Как собираетесь отметить Рождество?
— Пока ещё не придумал. Скорее всего, куплю шампанского и жареного гуся, и постучусь со всем комплектом к какой-нибудь мисс в соседний номер отеля… Но сначала надо вернуться в Майами, я ещё успею переговорить с контрагентами господина Ренье. К Новому году мне необходимо быть в Мексике, на гватемальской границе…
— Вы выбрали себе очень трудный путь, осознаете это?
— Стараюсь осознавать…
— Возможно, мои следующие слова покажутся вам менторским нравоучением, но вам придется стать лучшим — или погибнуть!..
— Я понимаю это…
— Рекомендую изучить опыт анти-нацистского подполья в Европе и анти-японского в Азии. По существу, вся современная герилья лишь жалкое подобие той войны: повстанческие колонны — это далеко не русские партизанские дивизии, а «эскадроны смерти» — совсем не спец-команды СС, и пока не появилось принципиально новое поколение пехотного оружия, опыт второй мировой войны бесценен…
— Согласен…
— Позвольте практический совет…
— Буду рад любому совету!..
— Возьмите с собой антибиотики и таблетки от расстройства желудка. Все европейцы, познакомившись с достоинствами центрально-американской кухни, страдают катастрофическим поносом. В Мексике его называют «месть Монтесумы»… В боевых условиях это не смешно…
— Спасибо, я обязательно выполню вашу рекомендацию! Тем более, что подобный инструктаж я проходил в Африке. И очень хорошо помню: главной причиной гибели отряда Че Гевары была дизентерия — партизаны настолько ослабели от болезни, что попав в засаду, не смогли организовать должного сопротивления…
— Не думаю, что мне следует предупреждать вас о крайней осмотрительности и осторожности — как войсковой разведчик, вы знакомы с этими понятиями не хуже меня, а события последних недель доказали вашу компетентность… Но все же постарайтесь вернуться из Гватемалы живым, впереди очень много очень интересных дел!
— Я постараюсь, мистер Сэргиссон!..
Боксон вернулся в Майами поздно вечером, внес дополнительную плату за остающиеся в камере хранения вещи, переночевал в том же самом мотеле, что и несколько дней назад, утром вошел в маленький магазинчик лодочных моторов и запчастей.
— Сеньорита, — по-испански спросил он толстую кубинку, скучающую с сигаретой за прилавком, — где я могу видеть сеньора Филиппа Оланцо?..
— Это я, — раздался голос сзади, — что вам угодно?
Боксон оглянулся и посмотрел на бесшумно появившегося из-за большой надувной резиновой лодки малогабаритного латиноамериканца с каскадом золотых цепочек на волосатой груди.
— Я — Чарльз Боксон, сеньор Мартин Ренье порекомендовал обратиться к вам…
— Сеньор Мартин мне звонил, пройдемте…
Они зашли во внутренние помещения магазина, и Олонцо предложил присесть за маленький письменный стол, со всех сторон окруженный ящиками с маркировкой машиностроительных заводов.
— Какие проблемы, парень? — спросил кубинец.
— Мне нужно встретиться с кем-нибудь из гватемальских партизанских командиров.
— Зачем?
— Хочу записаться в герильеро.
Кубинец недоуменно пожал плечами:
— Партизанам нечего делать в Майами…
— Я знаю, мне нужен мексиканский контакт…
Кубинец достал из кармана сигару, неторопливо проделал все процедуры по прикуриванию, потом сказал:
— Мартин рекомендовал тебе помочь… Я дам тебе адресок на мексикано-гватемальской границе, будешь разговаривать сам… Если этим людям ты не понравишься, тебя убьют… Ты согласен?
— Меня уже предупреждали. Я согласен.
— Запоминай адрес…
— Я лучше запишу…
— Записывать будут в протоколе осмотра твоего трупа! Запоминай…
Филипп Олонцо два раза повторил адрес маленького бара в Тапачуле, что в десяти милях от гватемальской границы.
— Бар называется «Текилито», найдешь там хозяина, Маркоса, скажешь, что от меня. Я ему сегодня позвоню, он будет тебя ждать. Спросишь у него про партизан. Если ты ему покажешься подходящим парнем, он поможет. Если он откажет, не настаивай и немедленно уезжай — не то ночью зарежут. Не удивляйся, ты уже знаешь слишком много, дорога назад идет через кладбище…
— Я помню об этом ежеминутно, сеньор Олонцо…
— И сними свои швейцарские часы! Ребята из Тапачуле могут подумать, что они настоящие, стоят не меньше сотни баксов, за такие деньги заезжего гринго и убить не грех…
С уличного телефона Боксон позвонил Анджеле Альворанте. Журналистка была дома.
— Мисс Альворанте, какого черта вы ещё не уехали из Майами? — с грубой откровенностью спросил Боксон.
— Мистер Боксон, вы полагаете, что начать новую жизнь — это легко? — спросила в ответ Анджела.
— Предлагаю обсудить эту увлекательную тему за совместным рождественским ужином! Вы не могли бы порекомендовать какой-нибудь недорогой, но приличный ресторан?
Анджела несколько секунд раздумывала, потом ответила:
— Есть небольшой ресторанчик «Эрнесто Хем», там свечи на столах и к рождеству привозят из Монтаны еловые веточки… Заходите за мной в восемь.
— Ваше согласие приводит меня в полный восторг! Я приеду в восемь непременно!