— Нам нужно оружие. Боюсь, что наш друг Пелларес таскает с собой не только чемодан наличных, но и пару стволов. Не удивлюсь, если у него имеются вооруженные помощники. Ломиться с кулаками против любого калибра безрассудно.
— Согласен! Твои предложения?
— Автомобиль возьмем напрокат. Что-нибудь неброское: «опель», «фольксваген», «фиат»… Пару пистолетов я найду, в Амстердаме есть парни из Легиона. Оружие тщательно протрем, чтоб без отпечатков пальцев, спрячем в сиденья или под коврик в багажнике. Если полиция их обнаружит — ничего не знаем, машина не наша, о тайнике не подозревали… Твоя оценка?
— Если по десятибалльной — около нуля, я даже в Чили не носил оружия…
— Мы — не в Чили, ты разве не заметил?..
— Разница бросается в глаза! Хорошо, действуем…
…Поздно вечером Боксон вошел в припортовый бар «Морской мустанг». Вульгарное сочетание морской романтики и атрибутов из кинематографических вестернов завсегдатаев не смущало — они просто не обращали на это внимания. Напитки и закуски в «Морском мустанге» подавались бесхитростные и недорогие. Публика соответствовала общему образу — работяги из порта, дешевые проститутки, поиздержавшиеся моряки. Боксон подошел к бармену, заказал пива и спросил Яна Розенбурга. Бармен сосредоточенно наморщил лоб, изображая напряженную работу памяти. Боксон протянул ему купюру:
— Это за пиво. Сдачи не надо.
— Ян на складе, — сказал бармен, пряча деньги в карман и игнорируя кассовый аппарат. — Сейчас я его позову.
Весь разговор происходил на английском — в припортовых заведениях работники могут объясняться на многих языках.
Ян Розенбург, бывший парашютист Иностранного Легиона, хлопнул Боксона по плечу:
— Привет, лейтенант! Каким ветром?
— Попутным! Где мы можем поговорить?
— Только на улице, в этом бункере из всех стен торчат уши.
Они прошли через внутренние помещения и вышли в замусоренный переулок, слабо освещаемый висевшей над дверью лампой. Снег продолжал падать, а близость к морю делала холодный ветер ещё более пронизывающим.
— Мне нужны два пистолета и по пять обойм к каждому, — шепотом сказал Боксон. — Что-нибудь небольшое, чтобы удобно спрятать. Револьверы нежелательны.
— Когда? — так же шепотом спросил Розенбург.
— Крайний срок — завтра в полдень. Но лучше всего — сейчас.
— По пять обойм к каждому стволу, говоришь?.. Никогда такого не встречал, всегда бывает только по две. Срочность повышает цену, лейтенант…
— Без проблем.
— Здесь хорошее пиво, а ветчину привозят из деревни… Посидите пару часов, попробую поискать…
Боксон вернулся в бар, заказал ещё пива. Он успел сделать только первый глоток, как к нему подошла женщина и спросила что-то по-голландски.
— Я не понимаю, извините, — по-английски ответил Боксон.
— А по тебе и так заметно, что ты не местный, — сказала женщина на неплохом английском. — Сигареты не найдется?
— Пожалуйста! — Боксон протянул ей пачку «Лаки Страйк», потом щелкнул зажигалкой.
Точный возраст женщины определить было затруднительно: от двадцати пяти до сорока. Белый нейлоновый свитер, красная короткая юбка, черные чулки. Туфли на высоком каблуке, яркая помада. Слишком яркая. Где-нибудь в африканском гарнизоне она могла бы быть королевой.
— Кого-то ждешь? — спросила женщина.
— Да, вероятно, — ответил Боксон и спросил: — Тебя чем-нибудь угостить?
— Да, вероятно, — с той же интонацией сказала женщина. — Возьми мне джин с тоником…
Боксон кивнул стоявшему неподалеку бармену, тот смешал примитивный коктейль, поставил перед дамой.
— Меня зовут Трэйси, — сказала она Боксону. — Могу обслужить по быстрому за десятку. Пойдем в туалет…
Боксон невесело усмехнулся:
— В следующий раз, сестренка. Вероятно, я ещё зайду сюда…
— Когда?..
— Когда-нибудь…
Она ещё несколько минут молча посидела около Боксона, потом попросила разрешения взять с собой пару сигарет, поблагодарила за коктейль, накинула ярко-красное пальто, вышла за дверь. Через час появился Розенбург. Боксон снова прошел за ним в переулок, там Розенбург распаковал сверток.
Боксон взглянул на черненую сталь двух пистолетов, спросил:
— А патроны?
— Я принес одну пачку, в ней пятьдесят штук, больше не было.
— Достаточно! Цена?
Когда Розенбург назвал сумму, Боксон удивленно вскинул брови, но ничего не сказал, вынул бумажник, отсчитал деньги. Когда бывший легионер, деловито пересчитав купюры, положил их в карман, Боксон протянул ему ещё одну:
— Я тороплюсь, Ян! Выпей с парнями за мое здоровье…
— Удачи тебе, лейтенант!.. — сказал на прощанье Розенбург.
Боксон вернулся в отель далеко за полночь, стучаться в номер к Трэйтолу не счел нужным, утром встал пораньше, умело разобрал пистолеты, визуально проверил целостность всех деталей, тщательно протер все как снаружи, так и внутри, зарядил обоймы — по две на пистолет, потом проверил работу механизмов в сборе. Обычно рекомендуется произвести пристрелку незнакомого оружия, но искать надежный тир времени не было. С Трэйтолом они встретились за завтраком.
— Два ствола, — доложил Боксон, — семизарядные, «Беретта», модель 34-го года, 9 миллиметров, Италия, надежные, но у них патроны «корто» — короткие, на грани эффективности, для комнатной перестрелки подойдут, но для боя я бы выбрал помощнее…
— Надеюсь, они нам не понадобятся, — сказал Трэйтол.
— Я тоже на это надеюсь, но почему-то уверен в обратном…
Служащие автопрокатной конторы сначала пытались убедить двух иностранцев в необходимости выбрать себе для путешествия по Европе какой-нибудь солидный автомобиль: в наличии имелись «ягуары», «мерседесы» и даже «порше». При желании к вечеру можно было организовать что-нибудь американское. Трэйтол чуть было не поддался на уговоры, но Боксон настоял на скромном желтом «фольксвагене», но с оформлением международной страховки.
Выехав за город, они свернули с дороги; Боксон зарядил пистолеты и спрятал их под коврик в багажнике.
— Надо их регулярно смазывать, — сказал он Трэйтолу, — а то как бы не заржавели…
Коробку с оставшимися патронами он приклеил скотчем под креслом водителя, сопроводив это действие замечанием:
— Когда будешь за рулем, кресло передвигай осторожно…
— Нам не понадобится его двигать, — отреагировал Трэйтол. — Мы с тобой одного роста.
На голландско-бельгийской границе голландские таможенники пролистали паспорта около машины, подняли шлагбаум. На бельгийской стороне таможенник понес паспорта в стеклянную будку.
— Посмотрите, — он протянул паспорт Трэйтола старшему, — у американца чилийская виза за август-сентябрь и на руке — золотой «Ролекс»…
Таможенник внимательно посмотрел оба паспорта, потом выглянул в окно, рассматривая сидящих в машине.
— Вот дерьмо! — выругался он. — Американец наверняка из ЦРУ. Молодые парни в галстуках и пальто корчат из себя туристов… Машина из прокатной фирмы, значит, везут что-то незаконное. Если мы сейчас это что-то найдем, они запросто докажут свою непричастность, а мы до пенсии будем писать объяснительные! Сволочи! Пусть проезжают!
— Может быть, известить полицию? — спросил подчиненный.
— Да, позвони на пост…
Через полтора километра после таможенного пункта сидевший за рулем «фольксвагена» Боксон остановил машину и попросил у Трэйтола:
— Дай-ка мне посмотреть твой паспорт.
Трэйтол протянул ему документ, Боксон внимательно пролистал страницы, и воскликнул:
— Ну конечно, вот за что они зацепились! У тебя же въезд в Чили — 15 августа, и выезд — 28 сентября. Ты бы ещё вложил сюда фотографию Пиночета с дарственной надписью!
Боксон вышел из машины, потом вытащил из-под сиденья коробку с патронами, из багажника достал пистолеты.
— Я спрячу их вон под той елкой, — сказал он стоявшему рядом Трэйтолу, заметь два ориентира и запиши. Вернемся за ними позже.
Боксон умело надрезал карманным ножом дерн, вырыл ямку (земля ещё не промерзла), зарыл в ней полиэтиленовый пакет с оружием, аккуратно замаскировал все и установил незаметные метки — если бы кто-нибудь проник в тайник, метки были бы нарушены. Возвращаясь к шоссе, он перчатками тщательно заравнивал мокрый тающий снег, в буквальном смысле слова заметая следы (хотя снег в тот день, судя по погоде, все равно стаял бы к полудню).
Трэйтол показал ему запись в блокноте. Тайник был своеобразно, но предельно точно запеленгован по отношению к километровому столбу у дороги и группе из трех сосен.
— Отлично! — похвалил работу Боксон. — Я вернусь за предметами сегодня вечером, придется взять в прокате ещё одну машину…
— Ты рискуешь израсходовать весь свой гонорар ещё до его получения… заметил Трэйтол.
— Эдди, о каком гонораре может идти речь, если у господина Пеллареса с собой наверняка тысяч двадцать наличных баксов на дорожные расходы! Надеюсь, ты не думаешь, что я отдам эти деньги в казну дяди Сэма?
— Не рано ли ты начал делить трофеи, Чарли? — спросил Трэйтол. — Пелларес, наверное, уже заплатил все деньги за искомые винтовки…
— Эдди, если Пелларесу доверены деньги на закуп оружия, значит он может знать и про другие финансовые резервы своего «Фронта пролетарского освобождения». А самое главное, если таких резервов нет, — Пелларес не мог растратить все четыреста тысяч. На винтовки, по моим подсчетам, должно уйти не более двухсот. Оставшиеся двести тысяч — наши с тобой, мой друг Трэйтол! Даже если ты не сразу согласишься с такой постановкой вопроса…
Усиленный полицейский патруль, остановивший «фольксваген» через полкилометра, проверил документы, потом внимательно осмотрел автомобиль, заглянув под сиденья и подняв коврик в багажнике. Ничего противозаконного обнаружено не было. Путешественников отпустили с миром.
— Эдди, они остановили нас по наводке таможенников… — немного позже сказал Боксон.
— Да, Чарли, я это понял…
Когда «фольксваген» достиг пригородов Брюсселя, Трэйтол сказал: