Подруга о моих самобичеваниях прекрасно знала, как и о чувствах, которые ко мне питает этот самый монах, изначально звавшийся Стефаном. Это уже здесь, устроившись в архив, мужчина переиначил имя, пытаясь хотя бы таким образом порвать с прошлым.
— Наши после тебя там побывали, надо было разузнать, кто из соседей что запомнил или увидел.
— Наши?
— Ну да. Петра и Свен. Начальство их вдвоем отправило, решив, что так быстрей и качественней получится. Ребята сработались теперь стали в отделе первыми напарниками.
А, так вот откуда у необходимого поиска напарника ноги растут. То есть мой дражайший братец тут не замешен?
— Стивен жил отшельником. Какие соседи?
— Лизка, в любой истории найдется тот, кто что-то видел или знает. В общем, оказалось, что твой монах двоеженец.
— Он не мой. И при поступлении в орден, если я правильно помню, все земные связи рвутся.
— А в ордене никто не подозревал о его женах.
— В смысле? Сара, там всех словно сквозь сито просеивают перед вступлением.
— Да, только в орден он вступил под именем Стефана Кляйна.
— И?
— А на самом деле он — Стефан фон Херц, — подруга торжествующе подняла вверх указательный палец.
На несколько секунд я зависла.
— Ты хочешь сказать, что…
— Именно. Он сын того самого фон Херца, которого наши считают Синей Бородой Средневековья.
Какие необычные новости порой узнаешь…
— От какой именно жены, известно?
— От первой.
Ой, как нехорошо-то. То есть Стивен был знаком с остальными пятью женами своего отца. Фамилию он изменил из-за родства или?.. Впрочем, сейчас важен другой вопрос.
— Сара, у меня от недосыпа мозги нечетко работают. Он стал двоеженцем, потом сменил фамилию и сбежал в монастырь, так?
— Так. Но, кроме того, наш архивариус еще и четверых детей оставил на отца, и двух жён.
— Первой группе собраться в портальном зале. Повторяю: первой группе собраться в портальном зале, — механический голос главного роботика вклинился в беседу и заставил подругу подскочить.
— Всё, я убежала. Пишите: Франция, двенадцатый век, Лангедок.
Везет кому-то. Меня почему-то постоянно то в Испанию, то в Италию отправляют. А тут любимые место и время, но мимо агента Елизаветы проплывают…
Тяжело вздохнув из-за такой вселенской несправедливости, я медленно встала со стула и, краем глаза замечая, как втягиваются в подпространство мебель и продукты, нехотя поплелась к рабочему столу. Ау, планетник, я пришла. Усевшись в удобное, вместительное кресло с высокой спинкой и длинными широкими подлокотниками, раскрыла стоявшую на столе небольшую прямоугольную коробочку, нажала на несколько кнопок и, как только появилась виртуальная клавиатура, начала набивать отчет о командировке. Обстановка, наряды, сплетни, даже описание погоды — все должно было скрупулезно зафиксировано и 'живым, красочным языком' вписано в форму на внутреннем форуме организации. Иногда приходилось ругаться сквозь зубы, иногда — лезть в справочники для уточнения названия той или иной детали одежды. Частенько нужно было морщить лоб, чтобы пытаться вспомнить кучу признаков приближения грозы/штормового ветра/любой другой мини-катастрофы. В общем, веселились и я, и домовой, подслушивавший в своем домике.
Через три часа я встала из-за стола, устало зевнула, потянулась и, пожелав Дарику спать без кошмаров, вышла из кабинета.
Три коридора, два перекрестка, лифт и несколько минут — и вот уже я стою на выходе из здания.
— Ты, Лизка, что-то рано сегодня, — с добродушной улыбкой заметил вахтер, низенький пухлячок Арти, привычно ставя штамп на проходном билете.
— Так только вчера вечером из командировки вернулась, — вернула я улыбку.
— Стало быть, домой. Ну отдыхай, детка.
Детка. Все мы для Арти были детками. Выглядел он максимум на сорок, вот только что Стивен, что Арти, что еще несколько человек, работавших здесь… Все они прошли через порталы в своем времени, кто случайно, кто намеренно, и оказались здесь, теперь уже навсегда. Наш вахтер прекрасно помнит первого президента Единого Галактического Союза, говорит, живым видел, лично руку пожимал, и случилось это знаменательное событие лет триста тому назад. Так что да, я, двадцатичетырехлетняя девчонка, действительно была для Арти 'деткой'…
Два оранжевых светила, по привычке называемые нами солнцами, медленно уходили на покой, озаряя все вокруг мягким и как будто теплым светом. Отлично. Еще есть полчаса, чтобы добраться до межвременного кафе, как зовет Илька ту забегаловку, в которой мы, агенты-исследователи истории, любим собираться.
— Елизавета Дорская? — паренек лет пятнадцати отлепился от стены соседнего здания и быстрым шагом подошел ко мне. — Я из 'Трикси'. Вы заказывали у нас планетник.
Я? Заказывала? Планетник? Да еще и в 'Трикси', онлайн-магазинчике, славящемся своими некачественными, хоть и довольно дешёвыми товарами? Так… Похоже, я знаю, кто завтра будет летать по всему кабинету. Ну, Дарик, ну, жмот!
— Товар оплачен, ваш планетник. Распишитесь, пожалуйста.
Я поставила электронным пером закорючку в планшете, забрала коробочку с планетником и повернула налево.
Несколько минут пешком, мимо высоченных зданий из камня и мрамора, и вот я уже в 'зеленой зоне' — районе парков, развлекательных центров, кафе, игровых автоматов… Да мало, что здесь можно найти. Были б только средства и желание.
'Пьяный лось' радовал глаз случайных прохожих и постоянных посетителей броской неоновой вывеской с изображением одноименного животного, явно перебравшего горячительных напитков, и яркими, объемными голограммами, исполнявшими на тротуаре понятный только им одним танец — смесь вальса и ламбады.
Внутри было тихо: закрытые кабинки изолировали клиентов от внешнего мира, официанты добирались до каждого места бесшумно, даже домовые без малейшего звука исполняли свои непосредственные обязанности и убирали-чистили-доставляли из подпространства продукты 'без шума и пыли'.
Огляделась, увидела копию своего зеленого зайца на одной из кабинок и смело шагнула в том направлении. Дверь получила отпечаток моего пальца. В следующую секунду я оказалась внутри.
Очередное помещение со свернутым пространством. Внутри — длинный, заставленный различной снедью стол, кресла, стулья, табуреты, приглушенная музыка, доносящаяся из чьего-то планетника, мягкий рассеянный свет, льющийся с потолка, и множество людей.
— Лизка! Наконец-то! — Илька все той же ящеркой подскочила ко мне, забрала подарок, скороговоркой пробормотала: 'Спасибо' и потащила непутевую подругу на отведенное ей место.
— Ба, какие люди!
Оказавшийся моим соседом невысокий толстенький мужичок, больше всего напоминавший бочонок с пивом, ухмыльнулся во все свои тридцать два зуба.
Я охотно вернула ухмылку:
— И тебе, Герти, не кашлять. Как командировка?
— Относительно. Вернее уносительно — еле ноги унёс.
— Это от англичан? Чем ты их так достал?
— Сами англичане — милейшие люди. А вот их королева…
— Погоди, как ты ко двору сумел пробиться?
— Так по легенде я был врачом ее фаворита.
— Это Дадли-то? И чем ты ему не угодил?
Мы болтали без устали, отдыхая от зловредного начальства, бумажной рутины и очередных, так необходимых этому миру, командировок в разные периоды нашего далеко не всегда славного прошлого.
Дома я оказалась поздно ночью, не раздеваясь, завалилась на постель и, уже засыпая, вспомнила, что так и не успела пообщаться с Жераром…
— Празднует она ночи напролет, гулена, а что делать бедному домовому? У нас все лекарства закончились! Говорил тебе: привези что-то нормальное из своих поездок! Чем я тебя сейчас лечить должен? Заговорами славян?
Тихий бубнёж пушистика был привычен и раздражения не вызывал. Наоборот, за такую искреннюю заботу я собиралась простить Дарику даже выходку с покупкой планетника.
— Лизка! Лизка, не смей засыпать! Через час собрание твоего отдела! Лизка!
Какое собрание? Чьего отдела? Пятая чашка крепкого кофе провалилась внутрь, будто в черную дыру. Эффекта, как и следовало ожидать, не было.
Голова наклонилась над столом, повисела в таком положении пару секунд, а затем стукнулась о полированную поверхность. Владелица непокорной части тела резко проснулась, но больше от звука, чем от боли. Неправильный он, звук то есть, громкий слишком. Пока потирала шишку и соображала в чем дело, домовой закончил читать нотацию и недовольно фыркнул:
— В дверь это стучат, пришёл кто-то.
Упс. 'Пить надо меньше', как утверждал герой одного древнего фильма.
— Открой.
— Лизка…
— Открой, Дарик. Меня и не в таком состоянии здесь видели.
Пушистое создание, перекатываясь, добралось до двери.
— Елизавета!!!
Ох, боги и демоны, зачем же так орать???
Мартин, высокий, как по мне, чересчур накачанный, кареглазый жгучий брюнет, цель всех местных охотниц за мужьями и по совместительству мой родной брат, ворвался в кабинет ураганом. И что ему у себя не сидится?
— Март…
— Лизка, я тебя сейчас убью!
— Я не пила…
— Оно и видно. По тебе. Лизка…
Вот. Вот оно. Когда этот шельмец начинает пользоваться своим преимуществом — умением говорить с мягкими обволакивающими нотками в голосе — хочется простить ему все грехи и самой сознаться даже в том, чего не совершала.
— Марти…
— Лиз, посмотри на меня. Пожалуйста.
Ну вот что опять? Сказала же: не пила. Почти. Но голову послушно подняла. Брат был чересчур мрачным. Это ж не из-за моего внезапного срыва, да? Тут точно что-то еще…
— Лизка, Сара пропала.
А вот теперь я проснулась.
— Как пропала?
— Никто не знает. Собирают экстренное совещание. Приведи себя в порядок, пожалуйста.
'Сара пропала. Сара пропала', - мысль била по мозгам молотком раз за разом, пока я выбиралась из-за стола и, с трудом переставляя ноги, тащилась к неприметной дверце в стене. Да, чужих людей официально запрещалось оставлять одних в кабинете, но, во-первых, у меня жил домовой, готовый присмотреть за имуществом, во-вторых, Мартин все же мой брат. И в-третьих… Сара пропала…