Увлекательнейшее чтиво, доложу я вам.
На вопросы ответил на одном дыхании, честно саботировав на пару часов весь рабочий процесс. Отослал и забыл. А Светлана и вовсе потерялась на… Ну да, с марта и потерялась…
"Сергей, институт готов оплатить Ваш проезд и принять Вас на льготных условиях, с выплатой стипендии и устройством в нашем общежитии, на весь срок обучения, при условии пятилетней отработки по контракту, заключенному с нашими спонсорами".
Ниже шла коротенькая приписка: "На случай, если письмо, отправленное по указанному тобой адресу затерялось в ином пространстве\времени и ты не в курсе, то это Твой шанс. Отпишись мне. Светлана".
А адрес в письме я указал конторский…
"Интересно, это меня снова так технично ткнули мордой в говно свои, или и вправду, письмо затерялось?" — Я уставился на Короля и помотал головой: от него можно ждать вспышки ярости, обиды, но вот подлости… Могли, конечно, и потерять письмо, как это сейчас частенько происходит.
Успокоив дыхание, откинулся на спинку кресла и потянулся за сигаретами.
Как сегодня мне сказал в моем странном сне странный человек: "Никогда не береги себя"?
— Знаешь, Король… Наверное я уволюсь. Отработаю этот месяц, как положено, по закону. И уйду в свободное плавание. Как говорится: "Спасибо этому дому, но в другом кормят по-другому"!
— Обиделся, что-ли?
— И это — тоже. — Я выбрался из-за стола и подхватил лежащую на белой столешнице, треснувшую трубку дект-телефона. — Тебе такси вызвать?
— А ты?! — Глаза моего, теперь уже бывшего, директора стали округляться от удивления.
— А я, теперь, как-нибудь один, пешком пройдусь. Мне привыкать надо, что я теперь долго, один буду идти по своей дороге.
Не дождавшись ответа от опешившего человека, положил трубку обратно на стол, подхватил свою сумку и чертыхнулся: а на фига мне теперь этот подарок, честно говоря? Чтобы вспоминать?
Запнув сумку под стол, сладко потянулся.
Ну да, ну да, мне еще месяц отрабатывать, встречаться с теми же самыми людьми, улыбаться тем же самым шуткам и слушать те же самые клипы.
Но, ведь это всего на один месяц!
Привычно провернув собачку замка, открыл дверь в предутреннюю полутьму. Сизый табачный дым длинными языками ринулся в прохладу улицы, завернулся хитрыми узорами внутри комнаты и осипший от выпитого и выкуренного, голос Короля догнал меня, как контрольный выстрел.
— Граф… Ты это… Если хочешь, можешь и не отрабатывать!
Хлопнув себя по карманам, достал ключ от конторы и перекинул его через порог, прямо на стол.
"Не жалеть — так не жалеть! А беречь Звезды будут!"
Ноги заплетались, а свежий воздух опьянял гораздо лучше водки. Жаль только мутило, да подкатывала, упорно, икота.
Зайдя за ближайшие кусточки, сунул два пальца в рот и избавился от содержимого желудка, давая самому себе обещание, поставить Зеленого Змия в уголок, присыпать пылью и забыть о его существовании. А там, глядишь, и с "убийцей лошадей", рассчитаюсь.
Переходя реку по пешеходному мосту, с обеих сторон прикрытому трубами теплоснабжения в тяжелых шубах утеплителя и накрытыми скользким профильным листом, с удовольствием нарушил запрет и прошелся по хрустящему и гнущемуся под ногами железу, наслаждаясь каждым своим шагом.
Словно прощаясь с правилами.
Никогда не знаешь, сможешь ли ты изменить мир или мир с легкостью изменит тебя. Но ведь ты всегда можешь начать!
Июль и август промелькнули, как один день.
За пару дней до отъезда, промелькнула мысль наведаться в контору и проставиться — все-таки много хорошего мы пережили вместе, но… Автобус сломался едва я в него сел, а когда выходил — проезжающая мимо "Шкода" метко попала колесами в лужу и фонтан грязной воды, пролетев насквозь через весь салон, изукрасил мою спину черными потеками.
Смысл шутки: "Ой, а у вас спина черная", сразу приобрел другой, мистико-предсказательный смысл.
От души расхохотавшись и испугав своим смехом кондуктора, махнул рукой и потопал домой.
С завтрашнего дня, на целых девять дней я живу в дороге, живу дорогой и дышу дорожным воздухом нескольких стран.
А перед смертью, как говорится, не надышишься!
И только лежа на верхней полке поезда, только что пересекшего государственную границу, я вдруг понял, что все мои жалобы на то, что никто и никогда даже и не знал, что мне требуется помощь — пустое сотрясение воздуха. Они совершенно в этом не виноваты. Не виноваты в том, что их нет дома или не работает телефон. Не виноваты, что я мужественно помалкиваю в тряпочку и улыбаюсь.
Все намного проще.
Я сам так повел себя, оказываясь далеко, когда нужен близким. Не вмешиваясь в их проблемы. И, всякий раз узнавая плохие новости последним, из десятых уст, а не становясь их непосредственным участником.
Закинув руки за голову, отдался мерному раскачиванию вагона и впал в блаженную полудрему-полукому, пропуская сквозь себя весь спектр новых ощущений, прощая себя самого и радуясь собственной сообразительности.
На ближайшие пять, а то и десять, лет я больше не буду принадлежать себе, влившись в армию студентов, а потом и молодых специалистов.
Далековато, конечно, придется ехать за новой специальностью… Ну, да оно и к лучшему. Заодно избавлюсь от мелкопоместного инфантилизма или высоких душевных метаний, разменяв их на то, к чему так давно стремлюсь.
Уже совершенно засыпая, прикоснулся рукой к тяжелой серебряной цепочке, на которой болтались волчий зуб и волчий коготь, оправленные в массивные, серебряные украшения.
И безделушки, и память и "запас на черный день", в случае чего.
Мне снился славный сон, уютный и теплый, как летний день в объятиях любимой девушки. Безоблачный, как первые чувства и понятный, как сто раз просмотренный фильм.
"Жизнь начинается не завтра. Зато закончиться может сию секунду…"
Изящные эльфы, ушедшие за океан, все-таки вернулись.
Они пришли на своих прекрасных кораблях, с белыми, в просинь, парусами. Пенные буруны, расходящиеся от их кораблей в разные стороны, заставляли наблюдать за ними в тихом восторге совершенства, качая на своих игривых барашках тяжелые океанские лайнеры и сухогрузы, новенькие и старые, ржавые и выкрашенные в разные цвета, блестящие свежей краской, пахнущие ей.
Я сжимал свой талисман и видел, как следом за кораблями, пришедшими в гавани, приходит время разительных перемен: леса стали гуще, животные — смелее. Люди стали загадочно улыбаться, вгоняя Джоконду в тоскливую печаль от своей несовершенной улыбки.
Планету продолжало потряхивать от количества живущих, их плодовитости и неуемного любопытства.
Химики — химичили, физики — физичили, военные — воевали, а люди влюблялись в прекрасных принцесс с острыми ушами, пленительных и гибких, стремительных и царственных.
Я смотрел свой сон и не верил в эту идиллию. Слишком все… Я никогда не верю, когда всего слишком. "Слишком", это значит золотую клетку, дно которой не что иное, как конфорка электроплиты…
… Белый "Москвич-412 ИЭ", замер на светофоре, бок о бок со мной. Наше недлинное лето в самом разгаре и народ старательно спешит каждые выходные вырваться за город, на дачу, хоть к черту на рога, лишь бы только не оставаться в опротивевшем городе, в котором в очередной раз меняют трубы отопления и канализации перерыв все центральные улицы и растаскивая свежевскопанную грязь, по остальным. Горожане и горожанки, скинув весенние куртки и длинные джинсы носились в шортах, мини-юбках, демонстрируя уже загоревшие конечности, подтянутые животы и аппетитные формы, гарантируя, что месяцев через девять роддома пополнятся молодыми мамочками, демонстрирующими своих младенцев через свежевымытые стекла тройных стеклопакетов, молодым папашам.
Некоторые, из которых будут даже счастливы такому прибавлению в семействе.
"Москвич" рыкнул двигателем, демонстрируя, что к обычным колхозным рыдванам он отношения не имеет, а его огненно-рыжая хозяйка, в очках-стрекозах и оранжевой футболке, старательно облегающей ее изумительные формы, совсем не против обратить на себя внимание.
Пришлось тоже "придавить педальку", заставив неуемного водителя "Лансика", нервно дрыгнуть головой и пожать плечами, мол, показалось.
Этот светофор очень длинный — 115 секунд и, если мы все начнем рычать моторами — быть беде! Обязательно найдется доброхот, решивший, что его "япошка" заряжена круче и кинется с пробуксовкой, и горящими шинами, на мины.
А через триста метров — поворот, на котором "ждёть усих торопливихъ" наш знакомый "Дядя Степа", помахивая полосатой палочкой и ожидая не призрачной небесной манны, а вполне осязаемых банковских билетов.
"Москвич" снова продемонстрировал свои "рычальные" возможности и "Лансик" ответил ему, протяжно и с чувством собственного достоинства.
А я убрал ногу с газа и залюбовался рыженькой, которая словно почувствовав мой взгляд, приспустила очки и подмигнула, приглашая на шалости.
Ага. "Дяде Степе" я попался уже дважды и оба раза совершенно ни за что. Скорость не превышал, на встречку не вылетал, а пешеходных переходов в обозримой дали не отмечалось даже в проекте городского развития.
Ну, не нравился я ему, не нравился! И "Жигуль" мой, верный ВАЗ-2103 цвета запекшейся крови, или если правильно сказать — "коррида", не нравился. В глаза кидался своей чистотой, ухоженностью и пройденным "по чесноку" техосмотром. И стеклами, без единого пятнышка тонировки.
В общем, стопил меня "дядя Степа" по любому поводу и без оного, уже бессчётное количество раз проверяя аптечку, огнетушитель, знаки аварийной стоянки и постоянно протягивая трубочку "дуньки".
Он вообще был рад подкинуть мне отравы, но тут помогла случайность в лице Павла Перловича, простите, Петровича, Синицына, декана нашей военкафедры…
Бывший морпех, небрежно сломал гайцу правую руку, свернул на бок нос и заставил сидеть на снегу до подъезда вызванной флотской опергруппы. А мне пригрозил, что если я и дальше буду миндальничать со всякой шушерой, не делясь со своим непосредственным начальством проблемами, то руку и нос сломают уже мне.