"Пипл схавал", незаметно для себя опустив простой вопрос, который серьезно мучал меня. Почему на "наших" волчатах не отключалась электроэнергия? Не перегорали приборы? Что было не так?
Франц обещал обмозговать, но… Ведь не физик же он!
Хотя и прогрессирует с поразительной скоростью.
Я домой хочу… Сильно. Пусть прошло тридцать лет, из них двадцать тихого и не очень, кошмара, но ведь может же быть чудо? Настена еще молодая… Была… А из того, что меня окружает… Как в той горестно-правдивой шутке, которая, оказывается, вовсе и не шутка: "Кого хочу — не знаю… Кого знаю — не хочу!"
— Не помешаю?
О! Вот еще одно существо, отношения с которым у меня не заладилось с момента знакомства.
Кайта!
Принесла же ее нелегкая… Сейчас снова будет тереть мне серое вещество на тему, что все мои беды от незанятости рук и слишком большого, давящего изнутри на череп, мозга.
— Уже ухожу. — Я спокойно прошел мимо, стараясь не коснуться ее. Будь моя воля — предпочел бы спуститься по пожарной лестнице, закрепленной снаружи, обойдя бывшего ангела по кривой.
Мелькнуло детское желание запереть ее на крыше, но…
"Нет, я не пукну!" — Гордый вопль крокодила из "Гэга", как всегда согрел мою душу, хоть на мгновение.
За десятилетие, компьютеры из громоздких ящиков, превратились в изящные ноутбуки. Ноутбуки морфировались в планшеты и смартфоны. А вот дальше — предел кремния оказался исчерпан, а биотехнологии, о которых так много писалось и зуделось, дальше блю-рэй дисков, успешно пожираемых плесенью, так и не пошли. Не успели. Многое что не успело появиться. Альтернативные источники энергии. Бесконечные аккумуляторы и полеты в космос.
Я топал по ступенькам вниз, неторопливо и сожалея о том, что больше не курю. Иногда так и подмывало ограбить Бена на его дорогущие сигары, прихватить бутылку коньяка, самого вонючего да устроить себе перекур. От безысходности. И от усталости и злости. На самого себя.
Где-то вверху щелкнул лифт и, хлопнув дверьми, покатился вниз. Интересно, кто в нем едет? Кайта решила перехватить меня внизу? Или жильцы верхнего этажа собрались в магазин?
Из принципа, убавил "обороты" и поплелся вниз со скоростью зомби, который идет, потому что просто идет.
Если от меня что-то надо… Пусть подождут. Или пускай поднимаются навстречу.
Одиннадцать этажей вниз. Подвал.
Ни живой души. Ни даже ангелицы, пусть ей небо греет крылья.
В подвалах-гаражах Траннуика все еще стояли авто. Некоторые — разобранные. Некоторые, заботливо поставленные длительное хранение, по всем правилам. А были и просто такие, на которые беспечные хозяева накинули парусиновые, пластиковые, брезентовые тенты, подвязали веревочками снизу и посчитали свою миссию по консервации, выполненной.
В "небоскребе" я облюбовал одну такую, "тентованную" машинку, вскрыл ее и теперь, время от времени, аккуратно отгибал брезент, приоткрывал дверцу и нырял внутрь, на широкое переднее сиденье-диван, в пыльное нутро. Старый "Форд", непонятно каким ветром занесенный в подземный гараж, притуленный в самый дальний угол, сейчас был мне более чем нужен.
Положив руки на растрескавшуюся кожаную оплетку руля, теперь уже совсем непонятно какого цвета, поставив ноги на педали, я закрываю глаза и начинаю мечтать.
Совсем не долго — минут десять, пятнадцать. Потом я выбираюсь обратно и смотрю на мир уже не через прицел любимого "Когтя", а очень даже оптимистично. Только, с каждым прожитым в городе днем, этого оптимизма хватает на все меньшее время.
— Кайта! Остановитесь! — Голос Милтона наполнил гараж раздражением, горечью и усталостью. — Ваша теория — бред. И проверять ее — еще больший бред! То, что вы видели — лишь то, что вы видели! Никто не даст ни малейшего шанса, что виденное вами, верно. А единственная ошибка — верная гибель, для того, кто на этот риск подпишется.
Что именно отвечала Кайта, я не слышал: она не старалась взять ученого на голос. Но ее ответы злили Милтона все сильнее и сильнее. Его голос набирал силу, гремел, обличая и увещевая.
А потом, как-то вдруг, увял, словно мужчина понял простую истину: спорить с женщиной не имеет смысла. Это лишь трата нервных клеток и драгоценных секунд и минут. Хуже, чем спор с женщиной, только гениальная фраза "ну, я же говорил!"
Голоса утихли.
Пришла моя пора покидать столь уютное убежище, заполненное пылью и моими мечтами.
Тщательно выдохнув, "рыбкой" выскользнул в приоткрытую дверь.
Огляделся по сторонам и, не заметив лишних глаз, неторопливо прошел к лестнице, ведущей вверх, в вестибюль, а оттуда — на улицу.
Весна набирала обороты. Снег с улиц благополучно оказался за городом, вывезенный за пару дней и глобальных проблем с грязью или предательским ледком, так замечательно бросающимся под ноги по утрам и вечерам, даже и не предвиделось. С крыши небоскреба еще виднелись белые и грязно-серые сугробы невдалеке, но мало, очень мало.
Овраг, который был дорогой, оказался и на самом деле — дорогой. Асфальтированной и ухоженной. Был еще огрызок асфальта, который тянулся до того уродства, что недавно называлось хайвэем, трассой государственного значения и прочими высокопарными терминами, но от её покрытия остались рожки да ножки, а корни деревьев довершили разрушение дорожного полотна, выставив наружу молодые побеги, взбугрившие отсыпку и развалившие асфальт.
Там меня и поймал Бен, когда я понял, что "волонтерство" — это такой способ заявить о себе, держаться постоянно перед глазами, демонстрировать собственную уникальность.
Морпех отчего-то посчитал, что я решил сбежать!
Ага. С одним "Когтем" и полупустым рюкзаком, разбежался, ждите, когда попа треснет!
Захоти я сбежать — попросил бы Мэтра Лео и разжился всем необходимым, за пару дней.
Были у шеф-повара передо мной должки. Пара рецептов, и "старинная технология" приготовления борща, добавили Мэтру значимости, а мне — отдельный счет, на который капали проценты. Лео догадывался, что полученные им рецепты это еще далеко не все, так что ни малейшего повода в нечестности не давал, щедро делясь прибылью. Так что, деньги на побег у меня уже были. А знакомства Лео — верный козырь прикупить все самого высшего качества!
С оружием, конечно, зарез… Но мой "Калашников" в сейфе, вместе с раздобытыми всеми правдами и не правдами, патронами. А тот, у кого есть "АК" в лесу не пропадет… Всегда найдется тот, кто пойдет на ужин. Хотя это и несусветная глупость, признаю. Лучше будет разжиться охотничьим комплектом. Дешево и сердито. А автомат оставить на "всякий случай". Для встречи с двуногой тварью, лицом к лицу…
Жалко, "дуры" я лишился… Не у одного меня руки тряслись при виде такой красавицы. А после того, как выстреливший увидел куда ушел двигатель, после попадания — ПТРС исчезло в спецхране, в подвале, охраняемом десятком очень плечистых парней, под предводительством Её превосходительства, госпожи лейтенанта Милдред Крест, обладательницы самой некрасивой женской морды лица, но самой потрясающей фигуры, что я видел за все годы своей жизни.
За "морду лица", она, кстати, не обиделась. А вот по поводу фигуры предупредила сразу.
Можно подумать, я строил планы или питал иллюзии. Ага. С моей толщиной…
Так что, нет, убежать из города я и не пытался… В тот раз, по крайней мере…
Дождусь тепла, продам еще пару рецептов и вот тогда — свалю!
Ноги, предатели мои ежедневные, вновь вынесли меня к зданию, в подвале которого окончил свои дни вампир с длинными, острыми ушами и красными глазами. Там же прекратили свое существование и пара младших, и очередной новообращенный.
Зайти бы, с Милтоном поговорить…
Развернулся спиной к зданию из красного кирпича и пошагал в сторону гостиницы. А что? Там у меня номер, за который платит город. Пока еще платит. Перестанет платить — найду, где жить, "за свои". Прижмут — соберусь и уйду. У кого ничего нет, тому и собираться не долго.
А привязать меня хоть чем-то, господин Талль опоздал. Все бы ему, "акуле империализма и морскому котику капитализма", на деньги мерять…
— Олег! Олег! — Отважная фигура в белом халате, не убоявшаяся выскочить в прохладу весеннего дня, в халате, поверх тоненькой, голубой рубашки, пританцовывала то ли от холода, то ли от нетерпения. — Пошли скорей! Там такое у нас… Там — прорыв, понимаешь?! А эти…
Парень шмыгнул носом, словно приготовился расплакаться.
— А эти — кто? — Я из принципа стоял на месте, загадав сам для себя, вспомнит Михаэль, что я — "волонтер" или нет? Если вспомнит — пора и честь знать, подзадержался я тут, штаны протираючи. Ну, а на нет…
— Мы портал открыли! — Выпалил Михаэль и я похолодел от ужаса, припоминая все "ужастики" моего времени. — А Милтон… А Кайта…
От обиды, парнишка дернул воротник рубашки с такой силой, что пуговица ушла в точку, взикнув у моего уха.
— Вот!
— Не дают, собаки? — Понятливо кивнул головой, я. — И правильно не дают. Поди, еще и "порку" устроили, открывшему, да такую, что до сих пор сидеть не может?
— Ага. На три дня отстранили. Только она, дома занимается…
— Убью! — Рыкнул я, хватая Михаэля за руку, — веди к ней, живо!
— Она меня убьет! — МНС замотал головой и попытался вырвать руку из моей. — Я же слово давал!
— Она убьет тебя сразу. А я — позову Франца! — Пригрозил я, вовремя вспомнив, что хрупкий юноша до желудочных колик боится Младших. — И, он тебя, будет медленно есть. Снизу, вверх. Начнет с пяток, выдирая сухожилия, чтобы ты не смог убежать. Потом голени, тщательно разгрызая твои косточки, добывая из них сладкий костный мозг, прямо на твоих глазах…
— И-и-и-ик-к! — Михаэль схватился за шею, вылиняв до цвета своего халата.
— Мне продолжить? — Я мило улыбнулся. — Давай я объясню, что с тобой произойдет, когда его зубы управятся с твоими коленями…
— Ч-ч-что произойдет? — Парень сжал мою руку так, что синяк будет — мама, не горюй!
— Он наестся, Михаэль. Просто — насытится и ляжет спать, переваривая твое мясо. А ты будешь лежать, и ждать своего часа, как праздничный обед. Как рождественская индейка, которую начинают фаршировать раньше, чем прибьют и разделают…