ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ПОЯС!
Могли сказать проще – в тор.
Впрочем, Пояс – это и есть торы, станции, астероидные поселения, цилиндры Итиса, спутники связи. А Шестнадцатый тор – личная база Глоцера. Представитель космонитов в Большом Совете Земли может сейчас находиться где угодно. Он не из тех, кто любит общаться с землянами. Если есть возможность отложить встречу на год, а лучше на два, он ее отложит. Похоже, у космонитов свое ощущение времени.
II
Волна запахов.
Живых, звенящих, будящих воспоминания, запахов.
Сплошная стена зелени. Сплошной накат зеленого моря. Или зеленого неба, ведь весь этот клубящийся зеленый рай постепенно переходил в округленный, смазанный зеленоватой дымкой горизонт, терялась в далеком зените, подернутом той же дымкой.
Космос черен и холоден. Космос лишен запахов. Он заляпан пятнами пылевых туманностей. Он отделен всего от этого буйного цветения всего лишь тройной броней стен. А внутри тора – живые цветы, шелест ветвей, зеленые поляны и звон ручья, бегущего прямо в небо, густо поросшее деревьями и цветами.
Смут сразу потерял входной люк, углубившись в заросли.
Он не боялся заблудиться, кругосветное путешествие в торе можно совершить, наверное, за неделю. А может, и за пять дней. Глядя в зеленое смутное «небо», он понимал, что для обитателей на той стороне тора он сам сейчас находится в зените.
Крикнула птица.
Низко прогудел шмель.
По светлому стволу приземистого кривого деревца, лишь на вершинке украшенного шапочкой пышных листьев, целеустремленно пробежал муравей.
«Смут!»
Голос прозвучал неожиданно.
Он прозвучал в сознании. Никто не произносил слов, Смут их услышал.
«Следуйте по тропе. Выйдете к жилому блоку. Там можете отдохнуть.»
Наведенная речь, догадался Смут.
С побочным эффектом наведенной речи, широко используемой космонитами, земляне сталкивались в так называемом секторе Стонов. Там вдруг начинали звучать отдельные слова, можно было разобрать отдельные фразы – внутри корабля, идущего сквозь Пояс. Первое время экипажи приходили в смятение. Связь можно было отключить, а уши заткнуть, – голоса все равно звучали. Кто-то жаловался и смеялся, спорил и требовал. Вполне возможно, что космониты вели в секторе Стонов какие-то эксперименты, но с землянами на эту тему они не говорили. Исполинское кольцо станций, цилиндров, торов, астероидных поселений, раскрученное между Марсом и Юпитером, уже несколько столетий жило собственной жизнью. Благодаря Поясу Земля получала железо, углерод, кремний, никель, даже воду. Земля не малым была обязана Поясу. И все-таки отношения Пояса и Земли были далеки от идеальных.
Смут зачарованно смотрел в зеленые небеса.
Шестнадцатый тор открыл перед ним двери, но не стоит строить иллюзий: те же двери закрылись перед капитаном и штурманом «Афея». Космониты могли руководствоваться чем угодно, их действия невозможно Земля для них – давно покинутая колыбель. Они не поощряют личных контактов с землянами, жестко контролируя подобные контакты. Редкие встречи, как правило, происходят на нейтральных территориях, например, на тех же Галилеевых лунах. Возможно, космониты опасаются за устои Моноучения (Смут так не считал). Возможно, после официальной встречи Смута – члена Большого Совета, и Глоцера – члена Совета Пояса, что-то изменится. В конце концов, грандиозные работы с искусственными протуберанцами Юпитера (интенсивная бомбардировка гиганта, а затем транспортировка выброшенной в протуберанцах материи) требует действительно глобального подхода. Ни Поясу без Земли, ни землянам без помощи космонитов не обойтись.
Смут увидел впереди мостик.
Желто-полосатый, как тигриная спина, он был выгнут. Внизу, под металлическими опорами, звенела вода. Почему-то это напомнило Смуту станцию Калхас на Ио. Может, потому, что перед взрывом он стоял у иллюминатора и видел Европу – угрюмую, насквозь промороженную планету, полосатую, как свернувшаяся оса. Нежно светилось ущербное пятнышко Амальтеи, под нею сиял отраженным светом Ганимед, рябой от бесчисленных кратеров. Юпитер находился по другую сторону Ио, о его постоянном присутствии напоминала лишь пепельная, но вовсе не темная ночь.
Сигнал тревоги взорвался, как разбивающаяся в падении вода.
Смут бежал по узкой трубе перехода, гоня перед собой растерявшихся космонитов. Едкий дым выбивало из узких вентиляционных шахт. Смут на две головы возвышался над самым высоким космонитом, только это помогало ему никого не терять из виду. Потом из вертикальной шахты донесся сорванный голос Ларса Курри:
– Бросай их вниз, Смут!
Смут не оглядывался. Какой смысл?
Он превосходно знал: если огонь прорвется в кислородный отсек, уйти никто не успеет. Все испарятся вместе с металлом перекрытий. Вот он и толкал космонитов в шахту, надеясь, что Ларс хоть кого-то подхватит. Однако, последний космонит мертвой хваткой вцепился в перекрытие люка. Наверное, он боялся высоты. Рыча от ярости, Смут ухватил космонита поперек тела. Он никак не мог понять, откуда в столь хрупком создании столько сил? Он не видел ни глаз, ни даже лица, прикрытого сползшим на лоб капюшоном, но пара светлых прядей мелькнула перед глазами.
Женщина?
Из чего они шьют свои пепельные балахоны?
Тучу искр вынесло из вентиляционной шахты, опалив Смуту затылок и спину, и он злобно заорал, отрывая руки космонитки от перекрытия. Гибкое тело билось под ним, под рукой вспыхивала, жгла руку грудь – ужасное, сводящее с ума ощущение. «Прыгай, Смут!» – орал снизу Курри.
Обняв космонитку, Смут вместе с нею рухнул в мрачную тьму вертикальной шахты.
Почти сразу переход осветился. С адским шипением струя белого пламени выжгла воздух и взорвалась над автоматически задвинувшейся крышкой шахты.
III
Станция Калхас…
Всего полгода назад…
Почему бы той космонитке не оказаться в Шестнадцатом торе?…
Смут поправил тяжелый пояс, все еще остро ощущая свою громоздкость. Он старался ступать как можно легче, но башмаки все равно мяли траву. Наверное, здесь ходят босиком, подумал он. Это не «Афей», это не астероидная стоянка. Это даже не станция Калхас. Конечно, подумал он, в мертвых кристаллических равнинах Ио есть своя прелесть, – выходы натриевых солей и выходы серы придают необыкновенную причудливость пейзажу…
но живая трава…
звон ручья…
крик птицы…
«Ваша комната – третья по коридору.»
Казалось, к Смуту обращается сам жилой блок, невысокие террасы которого уютно проглянули сквозь заросли. Но обращался к нему плектрон. Это его наведенный голос проникал в сознание. В некотором смысле, плектрон являлся суммой знаний, символом и духом Пояса.
Комната ничем не удивила Смута.
Рабочий стол, удобное кресло, рабочий Инфор.
«Какое время займет устранение неполадок на корабле?»
– Примерно сутки.
«Вам разрешено провести двадцать два часа в торе.»
– Только мне?
«Только.»
– Мы можем предложить обитателям Шестнадцатого тора прогулку по «Афею».
«Предложение с благодарностью отклонено.»
– У обитателей тора нет времени на краткую ознакомительную прогулку?
«Шестнадцатый тор занят в плановом эксперименте.»
– Почему капитан и штурман «Афея» не допущены в тор?
«Мы не озвучиваем причины отказа.»
– Я могу встретиться с Глоцером?
«Только на Ио.»
– В Шестнадцатый тор меня пригласил Глоцер?
«Не имеет значения.»
Странно…
Ведь в некотором смысле я спас Глоцера…
Полгода назад в пожаре на Ио жертв могло быть гораздо больше, не вмешайся в происходящее экипаж «Афея»…
Он потер глаза. В последние двое суток он практически не спал.
Час-другой сна, пожалуй, вернет ему силы.
IV
Открыв глаза, он сразу услышал звон ручья.
– Могу я связаться с «Афеем»?
«Разумеется.»
– А использовать внешний Инфор?
«Как угодно.»
Вспыхнул экран.
– Ты спал? – удивился капитан Йорг. Его глаза даже сузились от удивления: – Думаешь, у тебя так много времени?
– Двадцать два часа. Точнее, уже около девятнадцати. Злишься, что тебя не пустили в тор?
– Может быть, – рассмеялся капитан. – Но у нас много дел. Ты выспался? Что собираешься делать?
– Добраться до Глоцера.
– Он в торе?
– Не знаю.
– Такая открытость делает тебе честь, – ухмыльнулся капитан. – Действуй. Удачи!
Буркнув: «Спасибо», Смут машинально протянул руку к креслу, но своего комбинезона не обнаружил. Так же, как башмаков и пояса. Зато в кресле распластались бесформенные складки пепельного балахона – единственная принятая космонитами одежда. Он с сомнением прикинул балахон на вес, потом накинул на голые плечи. С тем же сомнение ткнул пальцем клавишу внешнего обзора.
Бездонная тьма.
Бесконечный разлив звезд.
Однажды Смут оторвался от корабля где-то над Ганимедом. Он работал в свободном пространстве и страховочный фал, связывающий его скафандр с кораблем, лопнул. Он даже не успел испугаться, магнитная ловушка корабля сработала сразу, и все-таки несколько мгновений… Да, несколько странных смутных мгновений он являлся самостоятельным телом Вселенной…
Да, ты добрался до Юпитера и его спутников, сказал он себе, всматриваясь в смуту звезд, заполнивших экран. Но все равно это топтание на месте. Ты никогда не дотянешься до звезд Лебедя… До далеких Близнецы… До еще более далекого Стрельца… А сумеречный Водолей? А Рыбы? А что прячется в пространствах системы Тукана? Или в звездных скоплениях Персея? Что происходит в загадочных пекулярных галактиках? Откуда эти странные звездные мосты, перемычки невообразимых форм, странные выбросы, ни на что непохожие?… Ведь не может быть, чтобы человечество исчезло, ничего не узнав об этом…