– И что толку? Оставайся у матери. А завтра утром приедешь.
– У меня здесь ни зубной щетки, ни полотенца, ни ночнушки. Я же не собиралась ночевать здесь сегодня.
– Марина, раз в жизни можно не почистить зубы и лечь в трусах.
– Ты уверен, что не хочешь, чтобы я приехала?
– Да. Я сам разберусь. За меня не переживай. Все, давай. Пока. До завтра.
– Постой. Ты разговаривал со следователем?
– Да.
– Что он сказал? Они что-нибудь нашли? Следы какие-нибудь? Может быть, кто-то видел Сережу?
– Нет. Ничего.
– Понятно. Тогда до завтра. Позвоню Ленке, пусть остается дома. Пока.
– Пока.
Игорь сбросил вызов и посмотрел на сына. В тусклом свете потолочного фонаря лицо Сережи выглядело пустым и плоским. Он не сказал жене, что нашел сына, и это показалось ему странным. Таким же странным, как мысль о том, что его дети – вовсе не его дети, или о том, что старуха прекрасно подходит на роль гостинца.
«Мне нужно все обдумать, – так объяснил он себе свое решение. – Нет ничего плохого в том, что Марина узнает обо всем чуть позже».
Игорь снова взял правую руку Сережи и поднес ее к потолочному светильнику. На грязной припухшей ладони краснел ровный полукруг из десятка небольших ранок, соединяющий большой и указательный пальцы. Игорь развернул кисть и обнаружил такие же раны с тыльной стороны ладони. Самыми глубокими с обеих сторон были два центральных прокола. Игорь почувствовал легкий холодок на затылке. Надо было поскорее уезжать отсюда, пока он не обнаружил вдруг еще что-нибудь.
34
Воровато озираясь, как будто он украл ребенка у настоящих родителей, Игорь внес Сережу в дом. Споткнулся об разбросанную у входа обувь, локтем включил свет и посадил Сережу на пуф. Через распахнутую дверь порыв ветра швырнул в коридор ворох мокрой листвы. Игорь вернулся к двери, захлопнул, дважды повернул ключ и подергал за ручку. Часы на стене показывали без четверти час. Наташины угрозы обернулись пустышкой.
– Вот мы и дома, сынок. Мамы нет. Но это и к лучшему.
Как с манекена, Игорь снял с сына куртку и свитер. Штаны были густо покрыты репейниками и разорваны в районе правой щиколотки. Кроссовки превратились в два куска грязи. Развязать тугие, забитые грязью узлы на шнурках не получилось – пришлось идти на кухню за ножом. Носки были мокрыми. Их вместе с трусами Игорь снял в ванной.
– Пи́сать будем?
Сережа отказался, покачав головой.
– Тогда залазь в таз.
Обычно он купал Сережу стоя, указывая, где намылить, где потереть, но Сережа едва держался на ногах. Игорь раздел сына догола, помог перебраться через край ванны и аккуратно усадил в таз.
Из сливного отверстия в ванной поднялась серая мыльная пена. Вода обнажила множественные синяки и ссадины: одни – покрытые коркой, другие – совсем свежие. Кроме полукружий на кисти Игорь обнаружил еще два таких же на предплечье и на груди. Не надо было быть травматологом, для того чтобы узнать в этих подковах укусы, и не надо было быть антропологом, для того чтобы идентифицировать эти укусы как укусы человека. Небольшого человека, судя по размерам. Возможно, ребенка. Возможно, девочки.
– Кто тебя покусал, сынок?
– Иза.
Душ в руке вздрогнул, и вода потекла на пол. Он действительно это сказал? Или ты услышал то, чего боялся? Тот, кто видит призраков, вполне может слышать и собственные страхи.
– Вылезай. И не становись на холодное.
Игорь бросил на кафель свернутое полотенце.
На кухне Сережа немного ожил: самостоятельно сел за стол и придвинул к себе тарелку. Приготовленные на скорую руку пельмени слиплись. Сережа не разламывал их. Широко раскрывал рот, совал внутрь сразу по два-три и глотал не пережевывая.
– Жуй лучше, – сказал Игорь.
Сережа как будто не слышал. После нескольких тщетных замечаний Игорь бросил в пельмени еще масла, чтобы сын не поперхнулся. Когда грязная тарелка и кружка были убраны в раковину, Игорь сел напротив сына и взял его за плечо.
– Расскажи мне, что случилось.
35
Из обрывков слов, которыми отвечал Сережа, Игорь понял, что сбежать из дома сына заставила Наташа. «Удаятя с побитой говой» выползла из-под кровати и пообещала забрать все тетради, если он немедленно не последует за ней. «Ты должен помочь мне донести клетки», – сказала она. Наташа отвела его к дереву и приказала ждать ее возвращения – тогда они отправятся в путь. Там Сережа и сидел все это время, пока Игорь не нашел его.
Для человека, который несколько часов назад видел воскресшего мертвеца собственными глазами и нашел сына с помощью полоумной старухи, история выглядела вполне правдоподобной. К тому же откуда еще Сережа мог узнать про клетки, если не от Наташи? В рассказе сына Игоря заинтересовали два огромных бе-лых пятна: дорога к реке и происхождение укусов. Ни по одному из этих пунктов Сережа не мог дать внятных объяснений. Это наводило на неприятные мысли. Но. Услышанное в ванной «Иза» могло быть обрезанным шумом воды «изаю» – «не знаю». А укусы могли быть следами собственных зубов. Недоразвитый ребенок на третьи сутки без еды и воды вполне мог искусать себе руки. Во всяком случае, Игорю хотелось в это верить.
36
В Сережиной куртке лежали Маринины ключи от дома и разогнутая пружинка от тетрадного переплета, в карманах штанов – хлебные крошки и мелкие камни. Игорь очистил карманы, побросал вещи в стиральную машинку, кроссовки выставил за дверь, а сам поднялся в мансарду.
Дверь в Сережину комнату была наполовину прикрыта, и на глаза попался шпингалет, который прежде, по просьбе Лизы, Игорь исправно задвигал перед сном. Но сегодня кроме него и Сережи в доме никого не было. Запирать? Игорь потер подбородок. Мысли он привык читать не только в чужих поступках, но и в своих собственных. В том числе и не особенно приятные мысли. И даже совсем плохие.
Вода во время купания шумела не так уж и громко. Но это ладно. А как, по-твоему, Сережа умудрился укусить сам себя за грудь? Сомнения. Подозрения. Плохие мысли. Дай им только волю, и они разрастутся в голове раковой опухолью. Один шаг в этом направлении – и ты кубарем полетишь вниз с этой горки, на которую с таким трудом взобрался. Пока что все идет неплохо. Во всяком случае, намного лучше, чем два дня назад. На теле сына неизвестно чьи укусы, возникшие неизвестно при каких обстоятельствах. Вот и все, что мы имеем. И вообще – зачем сейчас думать об этом? Ты, кажется, собирался оказаться по ту сторону двери.
Игорь толкнул дверь и вошел в комнату к сыну.
На столе горела лампа. В комнате было прохладно – сказывалось аварийное состояние насоса. Тетради, разбросанные по столу после визита полицейских, снова стояли на полках на своих местах.
Сережа лежал на простынке, свернувшись калачиком. Расстеленное одеяло и подушка лежали под кроватью. Сын ждал Наташу. А должен был, со слов Наташи, ждать сестру. В морге.
Игорь вытащил вещи из-под кровати. Подложил подушку под голову сыну и укрыл его одеялом. Не стоило, сынок. Тому, кто четырнадцать лет пролежал в земле, не может быть ни холодно, ни жестко. Игорь достал из кармана пригоршню соли и, просыпая ее тонкой строчкой, окружил кровать. Там, где кровать прилегала к стене, он насыпал соли прямо на простынь. Представив себя со стороны, он усмехнулся.
Кое-кто не так давно считал телефонные разговоры с инопланетянами и подготовку к ядерному апокалипсису верным признаком безумия. Но то, что ты делаешь сейчас, – намного круче. Откуда этот трюк? Из «Вия» или из фильмов ужасов про магию вуду?
Да наплевать. Лишь бы помогло.
Покинув комнату, запирать дверь на шпингалет Игорь не стал.
37
Утром его разбудил телефонный звонок Марины.
– Алло. Привет.
Голос жены звучал неожиданно бодро. Слишком бодро для матери, почти потерявшей детей. Должно быть, результат общения с тещей. Уныние – грех.
– Как дела? – спросила Марина.
Как могут обстоять дела у человека, которого второй десяток лет грызет совесть? Который находится на грани безумия. Которого навещает восставшая из мертвых подруга. У человека, чья дочь лежит в реанимации, а сын найден со странными следами на теле.
– Замечательно. Все лучше и лучше. Как у тебя?
– Нормально. Машина завелась?
– Да. В конце концов завелась. Я не стал тебе звонить. Было уже слишком поздно. Я заеду около десяти. Только проснулся.
– Давай лучше встретимся в больнице. Ленка должна подъехать. Она договорилась с медсестрой из поликлиники насчет уколов. Повезет обратно медсестру и меня подбросит.
– Хорошо. Как скажешь.
– И еще, хотела сказать…
– Что?
(Как там Сережа?)
– Пожалуйста, не злись на маму. Она больной человек. Сама не понимает, что говорит.
– Все нормально. Забыли. Как она?
– Вроде ничего. Ходим до туалета и обратно. Завтракали в кровати. Час назад мерили давление. Сто тридцать на девяносто. Будешь ехать, захвати мою зубную щетку и ночную рубашку. Из больницы я поеду обратно к маме. Боюсь оставлять ее надолго одну. Ну все, давай, до встречи. Покормлю собаку и буду собираться.
– Пока.
«Так почему ты снова не сказал ей? – спросил себя Игорь после того, как сбросил вызов. – Потому что женщины не умеют хранить секреты? Или потому что Сережа не может объяснить, откуда взялись укусы? Или потому что стальная пружинка в кармане вполне подходит под определение тонкого и острого предмета? Хочешь сам во всем разобраться? Тогда поторопись. Секрет не проживет долго. Марина узнает, что Сережа нашелся, как только вернется домой».
38
Старуху разбудил стук в дверь.
– Галина Сергеевна, – позвал голос из коридора.
Это был Саша – мальчишка администратор с серьгой в ухе, короткой бородкой и наколками на шее. Выглядит как сорвиголова, но на деле скромный парень, краснеющий при каждом разговоре с постояльцами.
– Галина Сергеевна?