офскими теориями. Бытовые подробности мы упоминать не станем исключительно по соображениям политкорректности.
В течение 1997 года Илья изо всех сил старался спасти лидера «Наутилуса» от влияния новых друзей и религий, но безрезультатно. Славу тогда словно околдовали, и он совершенно не воспринимал никого из своего рок-н-ролльного окружения. В свою очередь Кормильцев в смертельных битвах за душу Бутусова получал от жизни удары по полной программе. Начиная от подосланных курьеров с гробами по месту жительства и заканчивая мистическими проклятиями с клятвенными обещаниями сгноить поэта в течение последующих десяти лет.
У этой сатанинской истории могло быть более печальное продолжение, но безнадежную, казалось бы, ситуацию вытянула Славина жена Анжелика. В локальных боях за мужа и сохранение семьи ей удалось сделать то, что не получилось ни у Кормильцева, ни у Пономарева, ни у сотрудников питерских спецслужб.
«Некоторые периоды в моей жизни были весьма туманными, но весь мой осознанный путь ведет к просветлению и очищению, — неохотно говорит о событиях той поры Бутусов. — Даже за тридцать лет человек способен намусорить столько, что потом остаток жизни будет разгребать весь этот хлам... В молодости у меня была совсем другая траектория движения, другая динамика. Сейчас я очень серьезно отношусь к окружающей действительности, а раньше мог ее игнорировать».
Встретившись после завершения этого мрачного детектива с Бутусовым, я узнал, что у Славы почти готов сольный альбом. В тот момент он, похоже, искал исключительно амбициозный лейбл, готовый издать его дебютный диск. Но все это происходило словно во сне или в другой жизни — в период восхождения группы «Мумий Тролль» и триумфа нашей компании «Утекай звукозапись».
Помню, что последние дни плавания «Наутилуса» оказались, мягко говоря, не слишком радостными. В клубе «Желтая подводная лодка» прошла скромная презентация «Яблокитая» — вместе с Бутусовым, Кормильцевым, Гребенщиковым и Алексеем Балабановым. Там Илья подарил мне новый компакт-диск и футболку с расписанием прощального тура, настоятельно пригласив на последние концерты «Наутилуса» в «Россию».
Я посетил эти торжественные музыкальные похороны вместе с Лагутенко и Бурлаковым. Мы сидели на шикарных местах, только впечатления были отнюдь не шикарные. Музыканты старались, играли с большим рвением, но без вдохновения. Пылко любимая преданной публикой романтическая хандра «Наутилуса» скатилась куда-то в зону инфернальной мрачности и оставалась там до конца шоу. Со стороны это напоминало, по излюбленному выражению Бутусова, «усердие шахтеров, добывающих уголь в канализации». Их движения были скованны, лица грустны, а глаза печальны. Аплодисментов и выходов «на бис» в тот вечер не было, что выглядело по-своему честно и адекватно.
Когда я вышел из «России» в темную июньскую ночь, было ощущение, что у меня отобрали любимую игрушку. Заканчивалась одна эпоха, начиналась другая.
Потом вышла VHS-кассета или DVD, уже и не вспомнить, под названием «Последнее плавание», состоявшая из фрагментов концерта в «России» и серии закулисных интервью. Смотреть на этот «пир духа» было невыносимо тягостно и тяжело.
«Группа «Наутилус Помпилиус» просто завершила свой жизненный путь, как завершает его любая вещь в этом мире, — Кормильцев оказался чуть ли не единственным участником фильма, который пытался «держать марку». — Поскольку группа «Наутилус Помпилиус» — это артефакт, это вымысел. Собственно говоря, любой художественный коллектив состоит из людей, которые, слава богу, все живы. И у каждого из них наверняка есть свои разносторонние замыслы. И я думаю, что они смогут реализовать их, так или иначе...»
Впоследствии я узнал, что еще до начала съемок музыканты «Наутилуса» не по-детски обиделись на Бутусова и Кормильцева. Которые, как «конченые сволочи», не позвали их в Англию. И которые, по причине своих странных и внезапных решений, оставили музыкантов безработными.
Руководителю лейбла Dana Music, который это концертное видео выпускал, стоило немалых трудов провести за спиной у Бутусова цивилизованные переговоры с остальными музыкантами, чтобы они разрешили снимать прощальный концерт для Первого канала.
Затем в группе началось «восстание Спартака». Руководителем бунта оказался милейший Леша Могилевский, к которому примкнули остальные музыканты. И объектом их ненависти был не Бутусов, который не желал выходить «на бис» в «России», не директор Саша «Хип» Пономарев, а поэт Илья Кормильцев. Сейчас никто вспоминать про это не любит, но, в общем, так оно и было.
Затем последовал тур агонизирующего «Наутилуса» по городам-миллионникам, но с атмосферой внутри группы стало еще хуже. «Меня провезли в кандалах по всей стране, — обмолвился позднее Слава в одном из интервью. — После чего все и закончилось».
В интернете есть стенограмма пресс-конференции в Нижнем Новгороде, и это был сущий кошмар, конечно. И все, что было сказано сгоряча членами группы в отсутствие Бутусова и Кормильцева, топором не вырубишь. Музыканты «Наутилуса» выпустили наружу своих демонов и раскрыли внутреннюю сущность в полный человеческий рост. Судя по всему, не всем из них легко было прощаться с этой прекрасной халявой...
После проведенного на свердловском стадионе «Юность» финального концерта, который напоминал похоронную церемонию, озверевший от скотской жизни в шоу-бизнесе Князь Тишины даже не зашел в гримерку. Он решил не прощаться с музыкантами, а отправился со сцены прямо домой. Видеть друг друга никто из них уже не мог. Всех, похоже, объединяло только одно желание — «чтобы все это как можно скорее закончилось».
Корпоративный концерт на подмосковной даче у Михаила Прохорова, где с музыкантами обращались как с халдеями, стал закономерной точкой в их блестящей «наутилусовской» карьере. В сборной эстрадной солянке группа выдала «на-гора» три песни, причем последней исполнялась «Гудбай, Америка». Участники бывшего флагмана русского рока получили на руки по 500 баксов и, похоже, были счастливы.
Слава богу, на этом празднике жизни Илья уже не присутствовал. Наша книга «Введение в наутилусоведение», по сути, оказалась никому не нужна. Она поступила в продажу через две недели после завершения тура уже не существующей группы.
Музыка для поколения бритых лобков
Я тоже шаман, но другой.
После распада «Наутилуса» Кормильцев исчез из моего поля зрения. Он не подходил к телефону, не выезжал на концерты, не ездил меняться пластинками, не давал интервью. Похоже, что Мак надолго стал затворником и маргиналом. Я думал, что Илья уехал в Екатеринбург, Лондон, Питер или Прагу.
Через несколько месяцев я случайно узнал, что пропавший с радаров поэт забаррикадировался в квартире на Нахимовском проспекте и вовсю экспериментирует с электронной музыкой. Компанию Кормильцеву составил его бывший коллега по «Наутилусу» Олег Сакмаров. В тот момент он оказался за бортом «Аквариума» — аккурат после того, как Гребенщиков разогнал всю группу и начал записывать «Лилит». По злой иронии, это произошло практически одновременно с последними концертами «Наутилуса». Такое вот странное совпадение. Наверное, случайное стечение обстоятельств, не знаю.
Олег Сакмаров переехал в Москву, где безвылазно сидел дома у Кормильцева, с утра до вечера занимаясь созданием новой музыки. Их совместный проект назывался «Чужие». Еще в 95–96 годах Илья мечтал сделать необычный электронный альбом — даже придумал название: «Музыка для поколения бритых лобков». Но в одиночку ему эту затею было не потянуть. Теперь этот проект реализовывали двое.
Кормильцев отвечал за тексты, компьютерные технологии, сэмплы, пытался читать рэп и играть на гитаре. Остальная музыкальная фактура легла на плечи Сакмарова. Идеология и концепция проекта «Чужие» были общие.
Предчувствуя, что намечается что-то интересное, я приехал в домашнюю студию Кормильцева вместе с Сашей Коротичем.
«Незваные гости хуже татарина», — глубокомысленно заметил выходец из древней Казани Олег Сакмаров. Я догадался, что нам вроде бы обрадовались. Мы прошли в логово затворников и осмотрелись по сторонам. Вся квартира была усеяна проводами, инструментами и компьютерами, а два взрослых дядьки энергично ползали по полу и старательно что-то записывали.
Усадив нас в холодные кресла, они включили несколько треков. Первое впечатление — какой-то необычный гибрид Chemical Brothers с ORB и Prodigy. Плюс радикальные тексты на русском языке. У меня было твердое ощущение, что эти люди опережают время настолько, что их творчество выглядело как пощечина всему рок-мейнстриму. Стиль, на который Гребенщиков замахнулся лишь спустя восемь лет на альбоме «Беспечный русский бродяга», Кормильцев с Сакмаровым начали разрабатывать еще в 97–98 годах.
Весь вечер затворники с Нахимовского проспекта говорили исключительно о новом проекте. Было очевидно, что их штырит и колбасит — от ощущения создания «другой реальности». Показательно, что в их речи слова «Аквариум» и «Наутилус» не звучали, словно это были социальные табу. Правда, на перегородке в кухне, которую музыканты называли «стеной ненависти», висел большой фотопортрет Гребенщикова — как мне помнится, неровно вырезанный из модного журнала «Клиент». Обложка глянцевого издания была превращена в мишень, и периодически два химических эльфа метко метали в изображение гуру остро заточенные дротики.
Я удивился подобному экстремизму, но решил этой деликатной темы не касаться. В тот момент будущее моих приятелей интересовало меня в гораздо большей степени, чем их настоящее. Наслушавшись новой электронной музыки, мы решили поужинать и поговорить «за жизнь». Я размахивал руками и хвастался на ухо Саше Коротичу, что сейчас сделаю интервью, состоящее из одного вопроса: «Ну, и как там ваша новая жизнь?» И вот что из нашей затеи получилось.
Александр Кушнир: Самое приятное в истории с проектом «Чужие» — это то, что Кормильцев с Сакмаровым вполне сознательно разрушают сложившиеся о себе в течение многих лет стереотипы. Расскажите, как ваша электронная эпопея рождалась и эволюционировала...