Никогда не стоит недооценивать силу прикосновения короля. С этими мыслями леди Краунсилвер обернулась и, используя меч как трость, пошла вслед за Амедагаст, которая уже начала распаковывать лечебные зелья и травы.
17Встречи
Год Перчатки (1369 г. по Л.Д.)
Мужчина в дублете, украшенном десятками драгоценных камней, встал на одно колено, вытащил свой меч и, положив его на руки, сказал:
— Находясь в здравом уме и добром здравии, я, Эмбрин Краунсилвер, клянусь своей честью, мечом и рукой, что этот меч держит, что буду верой и правдой служить вам, лорд-регент. Я буду сражаться за то, чтобы последние члены тиранической династии Обарскиров были повержены, а трон Кормира занял поистине благородный дом, — его последние слова эхом оттолкнулись от стен маленькой комнаты.
— Встань, друг мой, — сказал человек, перед которым Эмбрин стоял на колене. — Я запомнил твои слова.
Лорд Краунсилвер неуверенно встал, убрал меч в ножны и, закутавшись в плащ, вышел из комнаты.
Человек долго смотрел вслед лорду. Это был уже пятый человек за день, который принёс ему присягу верности. Конечно, никто не делал это на публике, ведь в Сюзейле слово «регент» было сродни слову «тиран». Или имени Селембер.
Лорд-регент. Вангердагаст посмотрел вдаль, представляя себя с короной на голове. Затем он быстро проморгался и вернулся к своим книгам. С королевством могут случиться странные вещи, когда светлые умы генерируют идеи…
Недалеко от дворца, в уютное обеденной комнате, один дворянин повернулся к другому и сказал:
— Если мой сын когда-нибудь вернётся из экспедиции по Каменным Землям, проводимой принцессой Алусейр, то я отправлю его в Глубоководье на пару месяцев. Я не хочу, чтобы в грядущем хаосе он был выбран кандидатом на трон, после чего его тут же могут убить.
— Скаттерхок на троне? — размышлял Сардин Винтерсан. — Знаете, а я даже вижу это. Скажите, он до сих пор пытается подарить весь мир принцессе?
Нарбрет Скаттерхок выглядел самодовольным.
— Не то слово! Гонец, приехавший в город, рассказал мне, что видел, как принцесса поцеловала моего сына. Прямо в губы!
Сардин ухмыльнулся и провёл по своим длинным волосам, тронутым сединой.
— Я ничего не хочу сказать, друг мой, но поговаривают, что принцесса целуется как лошадь.
Лорд Скаттерхок рассмеялся, хотя смех его был немного сдержанным и суховатым.
В помещение вошёл Ондрин Дракохорн. Его оранжевый камзол был расстёгнут. На нём красовалось несколько золотых звёздочек, которые почти дублировали медали, вручаемые самым доблестным солдатам.
Лорда окружали дамы в самых лучших платьях, какие только можно было найти в Сюзейле. Из-за их роскошности пухлый низкий человечек между ними казался раздутым павлином.
Конечно, ни Сардин, ни Нарбрет не сказали свои мысли вслух, ведь их дома были мелкими провинциальными семьями, в то время как дом Ондрина был одним из крупнейших, древнейших и сильнейших домов в Кормире. Оба дворянина лишь улыбнулись и сказали:
— Привет, дружище Ондрин! — воскликнул Нарбрет.
— Как дела, старый друг? — восторженно поинтересовался Сардин.
— Все лучше, чем вы можете себе представить, друзья мои! — ответил Ондрин, размахивая руками. — Я слышал, что наш дорогой лорд Эмбрин Краунсилвер только что встречался с лордом Вангердагастом по какому-то важному вопросу.
Главы домов Скаттерхок и Винтерсан обменялись взглядами.
— Мы слышали об этом, — сказал Сардин, — так что можешь говорить свободно.
Затем, лорд Винтерсан подмигнул одной из девушек. Девушка, стоявшая позади Ондрин, удивлённо раскрыла глаза.
Лорд Дракохорн улыбнулся.
— Пожалуй, я понимаю, о чём ты.
С этими словами он нагнулся поближе к лордам и прошептал им:
— Вам стоит увидеться с придворным магом. Видите ли, я назначил его регентом.
Тем временем предполагаемый ставленник Ондрина быстро проскользнул за занавеску в своём кабинете. За ней на постаменте стоял бюст Барабла Эфарра, а у левой стены стоял шкафчик с аккуратно сложенными полотенцами и бутылочками с маслами. Рядом со стеной стояли четыре статуэтки горгулий, которые символизировали предыдущих четырёх Придворных Магов Кормира. Пол в помещении был составлен из чёрных и белых плиток, расположенных в шахматном порядке.
Игнорирую суровый взгляд предка, Вангердагаст положил руку на лысую голову бюста, после чего спустил её к носу и три раза нажал пальцем на левую ноздрю, затем три раза на правый глаз и столько же на левый. Нажав один раз на правую ноздрю, придворный маг убрал руку, а под полом послышался скрип. Несколько плиток разъехались в разную сторону, позволяя свету из под пола пролиться в комнату.
Пройдя в тайную комнату, Вангердагаст оказался у тупиковой стены, из-за которой отчётливо доносились голоса. Маг со вздохом слегка оттолкнул фальшь-панель и оказался в шкафу-гардеробе. Он прислушался к голосам.
— … бывало и хуже, Тана. Кормир выкарабкивался и из худших передряг, — говорил Аунадар Блеф. — Если Боги всё-таки решат забрать твоего отца, то ты должна сесть на трон и править так, как хотел бы он.
Принцесса лишь рыдала.
— В любом случае, я буду рядом, любовь моя.
Вангердагаст подумал, что, вероятно, он держал её плечо одной рукой, а второй поглаживал принцессу по голове. Маг хотел улыбнуться, но следующие слова молодого Блефа смутили его:
— Я и некоторые другие дворяне будем с тобой, что бы ни задумал этот старый маг… Знаешь, я слышал, что он хочет объявить себя регентом, создав с помощью заклинания какой-то документ, который якобы подписал твой отец. Вангердагаст скажет, что он будет править до тех пор, пока ты не будешь готова сесть на трон или пока у тебя не появится наследник, но я-то знаю, что как только он сядет на трон — Обарскирам его больше не видать.
Таналаста снова взвыла, а затем прошептала:
— Но что мне делать? Со всеми его заклинаниями и книгами…он знает, где хранятся сокровища отца, и его авторитет заставит любого дворянина делать что угодно.
— Не всех. Некоторые сохранили чистые помыслы. И я рад, что я среди этих немногих.
— Ох, Аунадар. Я так рада, что ты рядом со мной, когда вокруг столько злых людей, которые только и ждут, пока я совершу какую-нибудь ошибку, чтобы сказать: «Ага! Мы знали! Она не способна править! Бросьте её в кровать к тому дворянину, чтобы мы могли воспитать её сына как настоящего короля».
— Моя принцесса, я уверен, что ты можешь править. И я готов лично сразиться со всеми волшебниками Фаэруна, если это потребуется!
— Ах, Аунадар.
Вангердагаст поморщился, но тут раздались влажные звуки слюней, которые говорили о том, что Таналаста и Аунадар снова сплелись в поцелуе. Маг был готов выскочить из-за стены и потребовать, чтобы они продолжили разговор.
Когда они закончили, Аунадар сказал:
— Я должен идти, сладкая моя. Даже сейчас регент запускает свои щупальца под трон. Я и мои друзья должны продолжать борьбу. Чтобы Таналаста Обарскир взошла на трон.
— Аунадар, не говори так. Отец выздоровеет и…
— Да, но пока он не в силах править, ты должна занять его место. Но теперь я должен идти.
— Ох, Аунадар, береги себя. Люди Вангердагаста повсюду.
— Я вернусь к тебе, моя принцесса.
С этими словами дворянин вышел, захлопнув за собой дверь, а Таналаста вновь разразилась рыданиями.
Вангердагаст некоторое время слушал её, затем пожал плечами, развернулся и ушёл. Что ж, Таналаста хотела быть настоящим Обарскиром, но царствование — это не игра.
Маг открыл дверь шкафа и беззвучно подошёл к принцессе, которая прижала лицо к коленям, сидя на диване, на котором в обнимку с Аунадаром проводила вечера.
Вангердагаст громко вздохнул и сел рядом с принцессой, которая быстро подняла голову и уставилась на мага. Её лицо было бледным, как у мраморной статуи. Исключение были лишь глаза, из которых буквально лились слёзы.
— Ты! — удивленно сказала она. — Как ты попал сюда?!
— Магия, — с улыбкой ответил маг. — Знаете, это она делает королевство сильным.
Таналаста встала и повернулась к магу. Её лицо сияло ненавистью.
— Ты мне угрожаешь, колдун?!
Маг встретил её выпад со смертельным спокойствием.
— Дитя, я никому не угрожаю.
Губы Таналасты сжались.
— Я должна приказать бросить тебя в темницу, где тебе изобьют и обезглавят за то, что ты ворвался в покои принцессы без приглашения. Может ты пришёл, чтобы заделать себе наследника, м?
Вангердагаст закатил глаза.
— Нет, миледи, я здесь не за этим.
Сказав это, маг достал из под плаща пергамент. Таналаста удивилась, когда увидела на нём королевскую печать, но затем, ожидаемо, сощурила глаза.
— Нет, это не поддельный магический указ, о котором говорит Аунадар. Если вы присмотритесь, то заметите, что эта печать не принадлежит вашему отцу.
Таналаста осторожно взяла пергамент, видимо, ожидая какой-то магической ловушки, после чего всмотрелась в печать Филфаэрил, которую всегда носила с собой королева.
Девушка разломала печать, а затем завороженно раскрыла пергамент.
— Как вы видите, — устало начал маг, — это указ о возведении меня в статус регента, подписанный вашей матерью. Я подумал, что раз вы и ваш молодой человек не уважаете документ, подписанный вашим отцом и дедом, то я должен обратиться к вашей матери. Теперь же этот документ ждёт лишь вашей подписи. Конечно, я уже получил все необходимые мне полномочия, но я не хотел бы ссориться с дочерью Азуна в самом начале моего регентства.
— Вы хотите, чтобы я подписала это? — рявкнула принцесса, раздувая ноздри.
— Я хочу, чтобы вы обдумали все последствия вашего отказа. Придворные Маги всегда были регентами, начиная с Барабла Мудрого и заканчивая…ну, мной. Те же, в свою очередь, всегда защищали корону и государство от посягательств.