2. Гуртовая тропа, шестнадцатого первоцвета 1649 года
Южнее Ладжера местность постепенно выравнивается, и поросшие хвойными лесами скалистые сопки уступают место холмистой равнине плавных очертаний. В общем, красивая и удобная для путешествия местность. К тому же здесь было значительно теплее, климат мягче, чем в северном Норфее, и весна в разгаре. По обеим сторонам дороги лежали поля, на которых уже вовсю работали крестьяне, и покрывшиеся нежной зеленью фруктовые сады. Тут и там на холмах и по берегам озер и речек виднелись замки, храмы полудюжины конфессий и просторные фермерские усадьбы, а от главного тракта через поля и сады тянулись к ним извилистые тропки и дороги пошире, те, по которым и телега пройдет.
Тракт ожил, погода улучшилась. Воздух, напоенный ароматами весны, был свеж. Дышалось легко, да и путешествие складывалось куда как приятнее, чем дорога в Ладжер. Они ехали верхом и, соответственно, даже не утомляя животных, двигались на удивление быстро. Достаточно сказать, что всего за восемь дней Герт и Шенк добрались до Чертовой делянки – большого ярмарочного села, расположенного как раз на границе между княжеством Норфей и королевством Шеан.
День был, однако, не ярмарочный. Просторное торжище – площадка, на которой разворачивалась торговля, - пустовало. Пустынно было и на улицах села. Оно и к лучшему, если честно. Герт же не торговать сюда приехал, и не покупать. Пообедали в корчме и поехали дальше, рассудив, что при нормальном темпе движения уж всяко разно успеют добраться засветло до следующей крупной деревни, называвшейся куда симпатичней – Жаворонками. Выехали из корчмы, пополнив запасы сушеных фруктов, вина и табака, и не торопясь доехали до пограничного перехода, где предъявили шеанским стражникам грамотки наемников, выданные им еще в Визере покойным Лундом.
"А вот и напоминание! – отметил Герт, убирая подорожную в карман плаща. – В цивилизованных странах человек без документов – это или вельможа, или нищеброд".
Стражников грамотки Герта и Шенка вполне устроили, и вскоре они уже ехали шагом по Гуртовой тропе, направляясь к излучине Шейны, где можно было сесть на одну из торговых барок, и тем сократить свой путь, сплавившись по реке до столицы Шеана. Дороги до Орешни-на-Шейне – портового городка в излучине реки, - было от силы дня три – четыре, да еще на барке два дня до Вье и три - четыре до Шеана, как раз к концу месяца могли успеть.
– Ничего не расскажешь? – Шенк чуть повернул голову к Герту, но выражение лица у него при этом было скорее ироничное, чем озабоченное.
– О чем?
И в самом деле, они были в пути уже который день, но ни разу еще не обсуждали ни того, куда и зачем они направляются, ни заполошных – едва ли не истерических - поисков Зандера и Маргерит. Вполне нормальным Герт тогда явно не был, и Шенк не мог этого не заметить. Промолчал, впрочем, – и правильно сделал, - но будет ли и дальше делать вид, что ничего не произошло?
"Нет, не будет. И будет прав!"
То же и с наймом. Месть – красивое слово и хорошо звучит в правильном контексте. Но достаточно ли такого объяснения тому, кого ты выбрал себе в напарники? Вероятно, нет. И опять-таки, все упирается в личные отношения. Платишь ты ему деньги или нет, ты зовешь человека в опасное путешествие. Так, будь любезен, объяснись, хотя бы в общих чертах, куда и зачем.
– Ничего не расскажешь?
– О чем?
– Да, хоть о чем-нибудь!
- Ну, разве что так! – вздохнул Герт и надолго замолчал, разбираясь со своими интуициями и предположениями, голосами совести и чести, и с опасениями, как без них!
– Карл! – нарушил молчание Шенк. – Ты же не просто так нервничал! Я знаю, когда люди взволнованы, ты таким и был. Но, с другой стороны… Ты уж прости, Карл, но тебе, насколько я понимаю, это не свойственно. Ты к людям холоден… В основном. И вдруг такое! Поэтому я и спрашиваю, что произошло между вами той ночью?
– Боги! - Герт и сам много об этом думал. И о том, что произошло между ним и Зандером, и о том, чего между ними по счастью не случилось. - Знаешь, Шенк, а что если это не твое дело?! Я же не спрашиваю, к кому ты ходил в ту ночь!
– Спроси! – предложил Шенк.
– Ну, и где ты был? – без всякого желания спросил Герт, он просто уступал напору обстоятельств.
– Я навещал старшую сестру.
– Твоя сестра живет в Ладжере? – удивился Герт. – Ты же, вроде, из Ливо!
- Муж Анны торгует шелком, - невозмутимо объяснил Шенк. – Раньше они жили в Шагоре, но два года назад перебрались в Ладжер.
– Постой! Постой! – Герт понял, отчего так удивился. – Но ты же дворянин! Служил в гвардии…
- Ох, парень! – усмехнулся в ответ Шенк. – Иногда мне кажется, что ты старый старик, а не молодой парень. Все-то ты знаешь, все-то понимаешь. А потом раз, и вдруг выясняется, что жизни ты совсем не знаешь. Дворянство… замок… то да се… Видел бы ты наш замок! – качнул головой Шенк. - Анна принесла мастеру Хуггеру герб и честь, а он усыпал ее золотом и самоцветами. И одел в шелка… - по губам Шенка скользнула грустная улыбка, но тут же и исчезла. - Как думаешь, честная это сделка?
– Наверное, да! – Герт не был в этом уверен, весь его опыт говорил об обратном, но он чувствовал, что сейчас ему лучше промолчать.
- Вот и я так думаю, - кивнул Шенк. – Сейчас. Но пять лет назад, когда моя красавица сестра, внучатая племянница лорда Агира – великого воеводы ополчения Северного Олфа, вышла замуж за простого мужика, выбившегося в люди одной лишь своей хитростью, я был в гневе. И гнев мой был разрушителен! Он поссорил меня с сестрой и отцом, выгнал из дома и отправил в изгнание. Вот какой это был гнев. А вчера я пришел к ней домой, увидел племянников, распил с господином Хуггером бутылку дорогого вина из Ланскроны, и попросил у них прощения. У обоих. Он, Карл, хороший человек. И ей с ним хорошо живется, даже при том, что он на двадцать лет ее старше. И он, представь, читает книги и размышляет о высоком, а мой дед не умел даже расписаться, хотя и приходился братом самому лорду-командующему. Такая вот поучительная история.
– Которая говорит больше о тебе, чем о них.
– Возможно, - согласился Шенк. – А теперь кое-что о тебе. Ты хороший человек, Карл, но холодный. Всех держишь на расстоянии, и никому не позволяешь приблизиться. Но ребятишек этих ты, вроде бы, подпустил ближе остальных. И они к тебе… Ну, не знаю! Если бы они не были женаты, я бы сказал, что Маргерит в тебя влюблена. И если бы Зандер не был парнем, я бы и про него так сказал. Видел бы ты, как они на тебя смотрели! Поэтому я и спрашиваю, что произошло той ночью?
Молчать и дальше было бы неправильно, особенно после того, что рассказал ему Шенк.
– Скажем так, - ответил Герт, осторожно подбирая слова, - возможно, я причинил Зандеру… Я проявил по отношению к нему неучтивость.
– То есть, попросту говоря, ты переспал с Маргерит?
– Нет! До этого не дошло!
Такой вариант истории звучал куда лучше, чем то, что едва не произошло на самом деле.
– Но попытку сделал?
– Я был пьян.
– Это не оправдание.
– Я знаю, - согласился Герт.
– Расстроен? – В голосе Шенка прозвучало сочувствие.
– Еще как!
– Но ведь ты, и в самом деле был пьян!
– Это не оправдание!
– Достаточно! – поднял руку Шенк. – Я все понял. Вопрос снят.
***
Солнце клонилось к закату, и до Орешни оставалось не более двух часов неспешного пути. Как раз к сумеркам и добрались бы. Однако человек предполагает, а Судьба располагает. И ее изобретательности, порой, остается только дивиться.
За поворотом дороги Герт увидел пылившую в отдалении роскошную карету и двух всадников на высоких черных конях, рысивших позади нее. Минуту, другую он наблюдал за уплывавшей вдаль мечтой, строя догадки о той, кому принадлежит эта карета, о ее титуле и красоте, богатстве и великолепии.
"Богини живут в золотых чертогах!" – вспомнил он слова древнего поэта, и в это мгновение карету резко качнуло на очередном ухабе, раздался громкий треск, и одно из колес, словно бы, подломилось и ушло под днище экипажа. Испуганные лошади дернули, карета завалилась набок и просела назад, а кучер вылетел с облучка и рухнул на обочину. Что уж говорить о паре ливрейных слуг, стоявших по обычаю позади экипажа! Их просто смело, разбросав по сторонам дороги.
Все произошло так быстро, что, никто, кажется, не успел отреагировать и уж тем более, что-нибудь предпринять, сделать, сказать. Конвойные растерялись, не зная, что им теперь делать, а оставшиеся без твердой руки лошади понесли, и карета заскрежетала осью, вспахивая дорогу, словно поле плугом, и все больше кренясь набок.
Честно говоря, Герт и сам оторопел. Имея мало опыта в подобного рода делах, он не сразу оценил опасность, грозившую только что придуманной им красавице, и уж, тем более, не сообразил, как ей помочь. А вот Шенк не сплоховал. Начав действовать еще до того, как Герт осознал, что и как происходит на дороге, Шенк послал коня в галоп, резко вырвался вперед и за считанные мгновения догнал опасно раскачивающуюся и вот-вот готовую слететь с дороги карету. Догнал, поравнялся с понесшей четверкой, выпрыгнул из седла и уже через мгновение сидел верхом на одной из каурых – все в масть - лошадей. Как он подчинил ее и остальных животных своей воле и заставил остановиться, Герт так и не понял, но сделано это было лихо, а главное – вовремя.
Карета остановилась. Герт подъехал к ней одновременно с конвойными и спрыгнул на землю. И в тот же момент, - словно его только и дожидались, - дверца экипажа распахнулась и из глубины кареты зазвучали ругательства, сочность и своеобразие которых мог оценить лишь человек, знающий толк в богохульстве. Герт знал.
– Ё-ые херувимы! – орал хриплый женский голос. – Выблядки! Членососы! Вы что, уе-ть меня решили?! Не дождетесь, ублюдки! Я еще всех вас переживу и насру на ваши могилы!
Пожалуй, кричала все-таки не молодая женщина, а старуха, но Герт, честно говоря, заслушался. Давно ему не приходилось слышать такой музыки. Очень давно!