Между тем, кавалеры бросились к карете и самым учтивым образом, на какой были способны, учитывая обстоятельства момента, извлекли из нее кого-то высокого и, как померещилось Герту, тощего, облаченного в целое облако шелков и цветных тканей, расшитых золотом и украшенных драгоценными камнями.
– Твою же мать! – сказала старуха, утверждаясь на ногах. – Да, не дыши ты мне в лицо, Терис! Я тебе, что шлюха плечевая?
И она обернулась к другому кавалеру.
– Руки прочь, Фома! Ты вон лучше Прузо щупай! – кивнула она на карету, из которой как раз выбирались две хорошенькие девушки. - А у меня кроме костей давно уже не за что подержаться! Кто остановил лошадей?!
– К вашим услугам, ваша милость! – шагнул к ней Шенк, манеры которого претерпели внезапную и весьма драматическую метаморфозу. - Шенк ден Агирах владетель Дьё и Шерга! – поклонился он, представляясь. – К вашим услугам!
– Хорош! – похвалила старуха, осмотрев Шенка с головы до ног. – Вот, девочки, под кого надо ложиться!
Девушки прыснули, но не покраснели. Видать, не впервой.
- Фома! – щелкнула старуха пальцами. – Представь меня кавалеру!
– Кавалер! – поклонился Шенку один из конвойных. – Я рыцарь Фома Галавуар, и я служу графине ле Шуалон, - поклон в сторону графини, - вассалом которой являюсь, как глава рода.
- Ваше сиятельство! - Обернулся он к графине.
– Молодцом, кавалер ден Агирах! Выручил! Благодарю! А вы кто? – теперь она смотрела на Герта, скромно вставшего чуть в стороне.
Что ж, у Герта было достаточно времени, чтобы придумать себе имя "на всякий случай".
– Карл ван Холвен, ваше сиятельство! – представился Герт, сделав три шага по направлению к графине, и вежливо поклонился. – К вашим услугам!
– Ван Холвен? - переспросила старуха.
Первое впечатление не обмануло. Графиня оказалась более чем стара, но все еще держала спину прямо. Тощая, буквально высохшая, - едва ли не до состояния мощей, - высокая, властная и умная. Ее лицо сморщилось и потемнело, волосы обесцветились, но прозрачные глаза казались ясными, а взгляд - заинтересованным.
– Ван Холвен! – повторила она. – Знакомое имя, черт возьми! Но никак не вспомню, где и когда я его слышала.
- Неважно! – махнула она рукой. – Продолжим представление! Это Терис! – Указала она на второго кавалера.
- Терис ле Ревени! – представился тот.
– Мои фрейлины… Бебиа!
– Бебиа ла Скарца! – присела в реверансе рыжеватая красотка.
– Прузо!
– Прузо де ла Джерджи, - эта девушка тоже была хороша и даже чем-то похожа на рыженькую Бебиу, только блондинка.
– Что будем делать, господа? – по-видимому, графине нравилось огорошивать собеседников не только бранью, но и внезапной сменой темы разговора, и в этом на вкус Герта имелась своя прелесть.
– Самим нам карету не починить, - сказал он вслух. – Надо послать кого-нибудь в город за помощью, но это часа два в одну сторону, а солнце садится…
- Разумно! – кивнула старуха. – Ван Холвен, говоришь? Совсем неплохо! Сделаем так…
И она начала отдавать распоряжения. Говорила она резко, но ее приказы были лаконичны и разумны.
К этому времени кучер и оба слуги доковыляли до кареты – побились бедные, но ничего, кажется, себе не сломали. Им и пришлось взять на себя основные труды. Лошадей распрягли, и кучер поехал на одной из них, подложив под зад какой-то коврик вместо седла – в Орешню-на-Шейне за подмогой. Дорога неблизкая, лошадь не верховая, да и наездник, прямо сказать, не ахти какой. Так что хорошо, если доберется до закрытия ворот, а уж обратно и, разумеется, с помощью, ждать его раньше утра, было бы непростительным оптимизмом.
Кучер уехал, и слуги – а в карете кроме фрейлин оказалась еще и горничная графини, - принялись обустраивать бивуак. Ручей журчал у самой дороги, и одинокий раскидистый дуб, уже успевший покрыться молодой листвой, представлял собой неплохое укрытие на случай дождя. Туда слуги и носили сейчас ковры и коврики, скатерти, сидения из кареты и подушки, посуду и снедь, и даже складное кресло графини и четыре застекленных масляных фонаря.
Кавалеры собирали хворост для костра, Шенк сооружал из камней подобие очага, а Герт выстругивал из толстых веток опоры для фонарей. Все были таким образом при деле, а старуха сидела в кресле, попыхивала трубкой с длинным чубуком и с интересом наблюдала за организованной суетой, которую сама же и создала.
– Провизия? – коротко спросила она одного из слуг.
– У нас есть хлеб, - сообщил он, согнувшись едва ли не вдвое, - белый и желтый сыр, ветчина и яблоки. Изюм и курага, чернослив и орехи, и медовые коржики. Это все.
– Жалкое разнообразие! – вздохнула графиня, коротко взглянув на Герта. – Не находите?
– Будем считать наш ужин пикником, - предложил он, втыкая в землю очередную жердь.
– Неплохая идея! Ну а выпивка? Выпить-то у нас есть что-нибудь, кроме воды? – поинтересовалась старуха.
– Две бутылки белого беарского, ваше сиятельство! – торопливо отрапортовал слуга. – Три бутылки красного из Лиеры, бутылка рома из Ланскроны, и яблочная водка из Сагера.
– Не упьемся, - усмехнулась графиня, - но и не замерзнем. Тащи все!
***
– А ведь я вспомнила!
Пламя костра бросало на лицо старухи зловещие всполохи.
"Словно кровью обрызгано," – подумал Герт, и неспроста. Иногда он угадывал будущее. Недалеко и неточно, но все же мог. Угадал и сейчас.
– Кальт ван Холвен! – усмехнулась старуха, переводя взгляд на Герта. - Твой дед?
– Брат моего деда, - дипломатично ответил Герт.
Он был встревожен. Имя Кальта всплыло в памяти почти случайно, но подошло как нельзя лучше. Кто теперь помнит беднягу ван Холвена? Родных у него, насколько знал Герт, не осталось. Друзья повымерли. Да и жил он далеко на западе.
– Ваш любовник, графиня? – лучезарно улыбнулась Прузо.
– Любовник? – подняла бровь старуха. – Нет! Но это имя напомнило мне одну историю, вернее, одно имя…
- Расскажете? – подалась вперед Бебиа.
Эти две фрейлины, как успел заметить Герт, вели свою весьма своеобразную игру. Графиня это знала, но ей, по-видимому, нравилась "интонация". Тот тип панибратски уважительных отношений между старшим и младшими, который позволял и ей играть в свой театр.
– Отчего бы и нет! Расскажу… Суза, подлей вина!
"Вот же, черт! – ничего хорошего Герт от рассказа графини не ожидал, в особенности от того, что не знал источника ее осведомленности. – Кто она?"
- Когда я была девочкой… - начала свой рассказ графиня. - Не в этом смысле, Бебиа! Тогда я действительно была девочкой. Ребенком! Мне было лет шесть, я полагаю. Отец взял нас с братом в путешествие по Решту.
- Красивая земля! – вздохнула старуха. – Кипарисовые аллеи, буковые и оливковые рощи, реки, Тихое озеро и виноградники на горных террасах… Бывали в герцогстве, Карл?
– Бывал, - коротко ответил он. Нынешний его статус подразумевал осведомленность, а с Шенком все это можно было обсудить и позднее.
– Однажды вечером… - она никак не отреагировала на его реплику, как ни в чем ни бывало, продолжая свой рассказ. - Я помню, как садилось солнце, и еще чудный аромат разогретых солнцем садов. В тот вечер мы прибыли в замок Ланцан…
"Ад и преисподняя! – обомлел Герт. – Кулето?!"
Микулетта д’Ойн была выдающейся красавицей, но кроме того она была из тех женщин, не желать которых было просто невозможно. Устоять перед ее женскими чарами, пьянящим остроумием и не женским умом не мог ни один настоящий кавалер. Не смог и Герт. Впрочем, он стал, наверное, первым мужчиной своего поколения, увидевшим в Кулето то, что пытались позже отразить на своих полотнах все без исключения художники того времени. Выдающиеся художники, следует добавить.
– Ланцан - необычное место… Я бывала там и позже. Огромный темный замок на отвесной скале. Когда заходит солнце, и когда оно встает, стены замка кажутся темно-красными, словно на них запеклась вся пролитая у этих стен кровь. Н-да, запоминающееся место. Но по-другому и быть не может. Ланцан – фамилия древняя и славная… Вы ведь знаете о Карле Ланцан, кавалер? – она опять смотрела на Карла, и он не знал, отчего.
Ну, не могла же она, в самом деле, знать, кто скрывается под обликом юноши Карла!
– Карла Ланцан была супругой князя Чеана, – сухо ответил он графине. - Ги Торах Гарраган погиб во время войны с империей Вернов. В отместку, Карла Ланцан, известная так же, под прозвищем Калли, залила империю кровью…
– Образованный юноша! – усмехнулась графиня, но Герту показалось, что ее ухмылка больше похожа на оскал. – Но мой рассказ не о Ланцанах, хотя и о них тоже. На следующий день после приезда, я познакомилась с двумя юными пажами. Вернее, в то утро я познакомилась только с одним из них…
- И он вас… - жарко выдохнула рыжая Бебиа.
– Он меня? – нахмурилась графиня. – Звучит заманчиво, но нет, милая! Мы были детьми.
"Мы были детьми!" – повторил мысленно Герт, но он отлично помнил, какой предстала перед ним в тот день малышка Микулетта. Красивее девочки он в жизни не видал, и соблазнительнее - тоже. Бывает, что женственность расцветает в ребенке раньше, чем это задумано богами. Если бы он мог, он бы овладел ею уже тогда, но он и сам не понимал, от чего так кружится голова. И жар! Он почувствовал тогда внезапный жар, охвативший все его тело.
"Безумие!"
– Нет! - повторила графиня. – Тогда между нами ничего не произошло. А отымел он меня много позже, лет через десять после нашего первого знакомства, и не в Реште, а в Кхоре. Но уж отымел, так отымел! Что называется, во все дырки. Да, не красней ты, дура набитая! – Рассмеялась старуха, наблюдая за блондинкой Прузо. - Можно подумать, сама не знаешь кто, кого, куда и как!
– Ох! – сказала она, отсмеявшись. – Дела наши, грешные! Но в тот день, когда мы познакомились, ему было лет семь или восемь. Милый мальчик. Высокий, ясноглазый… И у него был друг, с которым я познакомилась в тот же день. Кальт ван Холвен, так его звали. Что скажете, Карл?