разу же ухудшилось. Он по-прежнему не мог выбросить парнишку из сердца. Но теперь, когда они виделись едва ли не каждый день и подолгу оставались наедине, двойственность этих отношений, их двусмысленность и незавершенность, порождали острейшее чувство неловкости и стыда. Стыда перед Зандером, и перед самим собой.
"Черт бы тебя подрал, Зандер! Ну, почему, ты не родился женщиной!"
В конце концов, Герт покинул "тихого капитана" и перебрался в дом профессора Галливара. Это был уже шестой урок, и, тем не менее, Герт не смог бы дать ясный ответ на простой вопрос: что ты, Герт, хочешь узнать? Они переходили от темы к теме, пропуская детали в одном месте, и углубляясь в самые мелкие подробности – в другом. Часами сидели над книгами. Рассматривали старые гравюры. Искали смысл в смутных толкованиях и пытались толковать бессвязные обрывки древнего знания.
– Извините, мэтр, что вы сказали? – неожиданно встрепенулся Герт. Он уже слышал это словосочетание и не мог его пропустить.
– А что я сказал?
– Мне кажется, что-то вроде "плетения теней". Я не ошибся?
– Нет, разумеется, но мы говорим сейчас о другом…
- Нет, нет! Постойте! – остановил профессора Герт. – Расскажите мне об этой магии!
– Ну, это не совсем магия, это, скорее, магическое искусство, если вы понимаете, в чем тут разница!
– Разницу оставим на потом, - нетерпеливо потребовал Герт. - Так что там с этим плетением?
***
Герт собирался провести у профессора Галливара часа два или три, но ушел много позже. Однако по субъективному ритму, в котором жил город, время все еще было раннее. Солнце едва перевалило через перелом. Как раз сейчас просыпались и начинали свой день те немногие представители знати, кого Герт знал достаточно хорошо, чтобы навестить без специального приглашения. Однако, чтобы заглянуть к Гектору ван дер Вейнгарду или графине ле Шуалон, прежде следовало, как минимум, переодеться и взять коня. По максимуму же, дел могло оказаться куда больше. Так, собственно, и вышло.
На этот раз Герт воспользовался парадным входом. Поднимаясь наверх, к жилым покоям, он перехватил по пути одного из слуг и приказал передать на конюшню, что несколько позже ему понадобится конь. Герт не сказал, когда именно, и хорошо, что так, иначе бедному животному пришлось бы долго стоять под седлом.
Все началось с Маргерит, потому что, войдя в свои покои, он обнаружил ее все еще нежащейся в постели. Разумеется, она была неодета, но, если на рассвете ее наготу скрывали шелковые простыни, сейчас она лишилась и этого ничтожного покрова. Едва Герт переступил порог, Маргерит подняла голову с подушки и подарила ему свою прелестную мгновенную улыбку. Вернее, прелестной и чарующей улыбка Маргерит была всегда, и именно такую увидел Герт при первой их встрече на Чумном тракте. Теперь же, и в особенности тогда, когда Маргерит улыбалась ему, в этом простом движении губ было столько соблазна и обещание таких сокровищ, что дух захватывало даже у такого немало пожившего и много повидавшего в жизни мужчины, каким на самом деле являлся Герт. Она улыбнулась, и он тут же забыл обо всех своих делах. Планы полетели в тартарары. Намерения, не связанные с Маргерит, растаяли, как туман под солнцем. Мечты и желания утратили смысл. Все, кроме одного – обладать этой юной женщиной. Что сказать? Волшебным образом помолодевший Герт находился сейчас на пике влюбленности, ничуть не менее высоком, чем тот, на котором сходила с ума влюбленная в него Маргерит.
Порыв страсти был так непосредственен и внезапен, обладал такой естественной мощью, что на этот раз Герт овладел женщиной без нежности и без оглядки, стремительно, грубо, пожалуй, даже жестоко. Сейчас он был завоеватель и господин, а она - жертва и рабыня. Но в том-то и состоит безумство страсти, что хрупкая и нежная Маргерит, которую Герт безжалостно мял и скручивал, поворачивая так или иначе, бросая под себя и вознося над собой, эта Маргерит, судя по ее стонам и воплям, способным поднять на ноги весь дворец, отнюдь не страдала, а испытывала невиданное наслаждение. Так она ему, собственно, и сказала, едва смогла перевести дыхание.
– Ну, сударь! Сегодня вы смогли превзойти самого себя! – выдохнула Маргерит.
– А ты, милый, если верить Катрин, итак почти идеальный любовник! – добавила она, сделав еще несколько хриплых вздохов.
– Почти? – спросил Герт с усмешкой.
– Почти! – подтвердила Маргерит. – Без "почти" это уже бог, но ты ведь не бог!
- Или я ошибаюсь? – спросила она внезапно, слегка приподняв тонкую светлую бровь.
– Не бог! – засмеялся Герт и вспомнил книжку, которую добыл для него Хюго ер Дроггер.
Книжка называлась "Проявления любви". Автор скрылся под псевдонимом Анонимус, но знающие люди утверждали, что эту запрещенную в империи книгу лет тридцать назад написал имперский граф Гвидо ди Рёйтер. Любопытное чтение, если честно. Было там много элегантных и нетривиальных мыслей, да и слог хорош. Однако сейчас Герт вспомнил главу, называвшуюся "Способы и позы любви". Когда он читал ее, то подумал, что понимает имперских цензоров, объявивших книгу Анонимуса "абсолютно непристойной". От такого мог, пожалуй, покраснеть и сам Герт. Ну, он и покраснел, если честно, вспомнив под чтение кое-что из опыта своей длинной и богатой на приключения жизни, а кое-что, и вовсе, узнал из книги впервые.
Между тем, страсти отгремели и утихли, как июльская гроза, и сразу же выяснилось, что оба любовника зверски голодны. А когда, умывшись и одевшись, - не без помощи слуг и служанок, разумеется, - Герт и Маргерит все-таки вышли к столу, выяснилось, что Шенк и Катрин уже позавтракали и уехали, навещать кого-то из родственников госпожи д’Энен.
– Что ж, - улыбнулся Герт, садясь по другую сторону стола, ровно напротив Маргерит, - позавтракаем вдвоем. Так даже лучше!
- Я готова съесть быка! – вполне серьезно ответила женщина.
– Договорились! – кивнул Герт. – Он весь твой!
– Кто? – не поняла Маргерит, еще не вовсе отошедшая от приступа страсти.
- Бык! – рассмеялся Герт.
Однако быка им не предложили. В первую перемену слуги подали овощную запеканку с острым сыром и паштет из дичи, во вторую – рагу из телятины, баранины и свинины, и на десерт - груши, отваренные в красном вине со специями. И, разумеется, белое игристое вино, такое слабое, что от него не опьянеет даже ребенок. Зато его было много.
– Госпожа! – Мажордом с поклоном подал Маргерит типичное частное послание - пергамент, запечатанный красным сургучом.
– Господин!
А вот этот свиток нес на себе все признаки официального документа, притом, что отправитель имел право украшать свои послания лентами трех цветов и такими же печатями.
"Герцог, король или княгиня?"
По нынешним временам пригласить его мог любой из них. С двоими – королем Кхора и правящей княгиней Чеана, - Герт был уже знаком. С герцогом Решта – еще нет.
Герт осторожно снял печати и развернул пергаментный свиток. Черная туш и красная туш. Оттиски герцогских печатей. Приглашение на прием в Малахитовый дом - резиденцию герцога Рештского.
"Интересно, - подумал Герт, просматривая строчки со стандартными формулами, - чья это инициатива?"
Вопрос не праздный, но ответ на него скрыт в тумане неопределенности. Наследник Сагера обещал замолвить слово за лорда Карла ван Холвена, но и король Кхора Грегор мог решить, что официальная демонстрация "наследника" главного злодея эпохи пойдет ему на пользу. Впрочем, это могло быть и решение самого герцога или инициатива кого-то из его приближенных.
– Карл! – окликнула его Маргерит. – Зандер хочет, чтобы вечером я сопровождала его во время визита в Малахитовый дом.
– Что-то случилось? – спросил Герт, услышав в голосе женщины панические нотки.
– Случилось! Княгиня Чеана здесь, - Маргерит не знала, что Норна Гарраган давно здесь, - и она потребовала, чтобы мы находились в ее свите!
– Что в этом плохого?
– Ты просто не понимаешь нашего положения!
– Все так плохо? – заботливо поинтересовался Герт.
– Все ужасно! – всхлипнула Маргерит.
– Все будет хорошо! – успокоил ее Герт. – Не беспокойся, я помогу.
– Я могу помочь, - добавил он, видя, что Маргерит его не поняла. – Это в моих силах, Маргерит, ты просто об этом пока не знаешь…
Глава 11
Глава 11.Судьба
1. Город Решт столица герцогства Решт, одиннадцатого червеня 1649 года
Малахитовый дом – дворцовый комплекс на склоне горы Медна. Высокая стена с четырехгранными башнями охватывает всю внешнюю границу Нижней ступени – первой из трех террас. За стеной сады и немногочисленные постройки, облицованные серо-зеленым песчаником, золотым и зеленым сланцем, зеленоватым гранитом и мрамором. На Вторую ступень, имеющую свою собственную стену, можно попасть только через подземный туннель, совершающий полную петлю с подъемом. Там, наверху, тоже разбит парк, и расположены дома некоторых придворных, казармы гвардии и монетный двор. В облицовке построек доминирует камень всех оттенков красного: от розового туфа до темно-красного гранита. Сам герцогский дворец выстроен на третьей, самой верхней и самой маленькой по площади террасе. Он очень старый. Некоторые его части пережили последний потоп, поскольку расположен дворец довольно высоко. И это одно из самых красивых зданий юга. Изысканная архитектура, восхитительные пропорции и тонкий расчет. А еще цветной мрамор с преобладанием зеленого и красного, темно-красный порфир, золотой сланец, и, наконец, камень, давший дворцу название - малахит.
В последний раз Герт был гостем Малахитового дома сорок четыре года назад, и оказалось, что успел забыть, насколько прекрасен и богат диковинками этот дворец. Его, как и всех остальных гостей, пропустили прямо на третью террасу, где перед парадным входом Герт спешился, передал коня на попечение герцогского грума и пошел к лестнице. С двух сторон от широкой с низкими ступенями мраморной лестницы стояли высокие бронзовые светильники, в которых пылал огонь. Было светло, как днем, только все было окрашено в цвета пламени. Смотрелось неплохо, возможно, даже отлично, но зато небо казалось черным омутом, и исчезли из вида высокие горы, являвшиеся постоянным фоном герцогского дворца.