— Простите, мастер Логхард, — Герт ощущал удивительное спокойствие, хотя, по идее, его должно было снедать нетерпение, — не могли бы вы дать мне рекомендательное письмо к мастеру Гелмриху, а то, боюсь, что имя мастера Шервана ему неизвестно.
— Ну, разумеется, кавалер! — стряпчий не удивился просьбе, он лучше других понимал такого рода обстоятельства. — Не будете ли вы так любезны, назвать мне свое имя. А то, знаете ли, такие люди, как Петр Гелмрих, не любят документов, выписанных на «подателя сего».
— Разумеется, — кивнул Герт. — Записывайте: Карл де Бурнонвиль д'Грейяр.
Герт опасался, что крючкотвор узнает его родовой титул, но слава богам, здесь, в Кхоре это имя, по-видимому, успели позабыть.
Попасть к Петру Гелмриху, оказалось несколько сложнее, чем к мастеру Логхарту, но и то верно — денежная кантора в центре большого города, да еще в «чистой» его части, маленькой быть не может. Это стряпчий — даже самый известный и богатый, — работает с одним-двумя помощниками да с парой писцов. Другое дело, банкир. Однако рекомендательное письмо мастера Логхарда довольно успешно провело Герта через трех служащих разного ранга прямо к дверям Петра Гелмриха.
— Что ж… господин де Бурнонвиль, мастер Логхард, очевидно, знает, что делает, — Гелмрих был немолод, хотя все еще не старик. — Не обидитесь, если спрошу, каково это жить с таким именем?
— С чего мне обижаться, мастер Гелмрих! — улыбнулся Герт, он был удивлен познаниями банкира в генеалогии, но ничуть не смущен. Оно и лучше, если подумать. Меньше придется объяснять. — Вопрос закономерный. Но мне не жмет, если вы понимаете, о чем я говорю. В самый раз.
— Понимаю! — Гелмрих чуть побледнел, но и только, голос его не дрогнул. — Чем могу быть полезен, господин де Бурнонвиль?
Банкир упорно не желал произносить вслух вторую часть имени Герта, и это говорило о нем больше, чем что-либо другое.
— Отлично! — кивнул Герт. — Перейдем сразу к делу. Видите ли, мастер Гелмрих, мой дед — Герт д'Грейяр владетель Сагера, Высокий соправитель дома Беар оставил на хранение вашему деду Якову Гелмриху кое-что ценное… Небольшой сундучок черного дерева. Я думаю, в книгах за 1606 год имеется запись на этот счет. Где-то в конце лютня.
Оставалось лишь надеяться, что среди всех военных невзгод, обрушившихся на Кхор, книги эти сохранились, как и тот сундучок черного дерева, получить который обратно очень хотел теперь Герт.
— Если бы не поручительство мастера Логхарда… — вздохнул банкир.
— То что? — прямо спросил Герт. — Не стали бы даже искать?
— Думаю, что я знаю, о чем идет речь, — вместо ответа сказал Петр Гелмрих и встал из-за стола. — Думаю, что знаю, где искать эту вещь.
— Далеко и долго? — не без иронии уточнил Герт.
— Да, нет! — покачал головой банкир. — Полагаю, недалеко и недолго. Впрочем… Вам придется, обождать меня здесь, в этой комнате. Возможно, мои поиски займут какое-то время. Я прикажу, подать вам вина.
Ничего не добавив, банкир кивнул, словно, подтверждая этим истинность своих слов, и быстро вышел из кабинета, к слову сказать, отнюдь не такого большого и роскошного, какими помнились Герту рабочие комнаты знаменитых банкиров его времени. Оставшись один, Герт тоже встал и прошелся по комнате, но ничего интересного не нашел. Рабочий стол банкира был девственно чист, а дубовые шкафы, стоявшие вдоль стен, заперты на прочные замки. Герт подошел к окну с частым переплетом, но смотреть на Старую торговую площадь сквозь толстое мутноватое стекло оказалось утомительно, и он вернулся к столу. А буквально через несколько минут, девушка в белом шелковом чепце и кружевном переднике принесла Герту обещанное вино. Вернее, вино, изюм и медовое печенье.
— Благодарю вас, сударыня! — поклонился Герт, угадав в девушке жену или дочь банкира, но та ему ничего не ответила, лишь улыбнулась мимолетно и заспешила прочь.
Итак, первая же идея, пришедшая ему в голову, оказалась вполне осуществимой. Во всяком случае, Герту казалось, что шансы на то, что Гелмрих вернет ему черный сундучок, высоки. Вопрос лишь в том, что в том сундучке находится?
Тогда, зимой 1606 года, он так в него и не заглянул…
«Обстоятельства!»
Герт как раз собирался покинуть Кхор, чтобы присоединиться к войскам, вставшим лагерем в двух или трех лигах к северу от города. Он спешил, кажется… Да, определенно, он тогда спешил. Пришли донесения с востока о подходе норфейской армии. По всем признакам, она должна была зимовать во Вье, но князь Людвиг Норфейский повел своих солдат на запад ускоренным маршем, несмотря на непогоду и бескормицу…
«Лихие времена!» — признал Герт, наливая вино в кружку.
Времена, и в самом деле, были лихие. Во всех смыслах. В хорошем тоже, потому что он жил тогда в полную силу, и удача, казалось, сопутствует ему. Лорд Неизбежность — так его стали называть именно тогда, в начале шестисотых годов. И, разумеется, он все время торопился, живя согласно древнему фамильному девизу «Кто не успел, тот опоздал!»
«Я торопился!» — напомнил себе Герт.
Однако прежде, чем он успел покинуть Кхор, ему доложили, что прибыл управляющий его имением в Чеане.
«Берт! Его звали Берт!»
Надо же, Герт вспомнил имя управляющего, хотя прошло столько лет.
«Имение в Чеане… Ну, надо же!»
Это было крохотное владение в окрестностях Савоя, доставшееся ему по завещанию от двоюродного деда по материнской линии. Немного земли, деревенька с крепостными… озеро… лесок. Но дом был неплох, особенно тем, что стоял на высоком берегу Фрая, и с его веранды открывался чарующий вид на реку и заречные земли. Усадьба называлась на чеанский лад — Бьеф, то есть, Камни. Несколько огромных валунов действительно торчало посередине отмели, как раз под домом…
Но все это осталось в прошлом. Летом 1605 года Бьеф был разорен солдатами императора Якова. Людей, впрочем, не тронули, а управляющего не нашли просто потому, что не искали. Берт успел покинуть дом, как раз перед приходом солдат, и затем почти год добирался через охваченные войной земли до Герта, который и сам не сидел на месте. И в этот раз в Кхоре все могло закончиться точно так же, как во многих местах перед тем. Еще немного, и они бы разминулись…
В тот момент, когда они все-таки встретились, Герту, однако, было не до Берта и его забот. Судьба крошечного имения на краю света была ему совсем неинтересна. Он играл тогда судьбами мира, но, разумеется, поблагодарил Берта за преданность и щедро наградил из тех самых денег, которые бедолага сохранил среди хаоса войны и привез своему господину. Сейчас Герт отчетливо вспомнил, что Берт доставил ему черный сундучок, сказав, что собрал туда все самое ценное из спальни и кабинета, и несколько мешочков с золотыми империалами — доходы за три или четыре года. Сколько там было денег, Герт не помнил, а сундучок так и не удосужился открыть. Все это он в тот же день передал на хранение Якову Гелмриху, и… Да, точно! Речь зашла о вознаграждении, и тогда, Герт предложил, брать плату за хранение из оставленных денег.
«С тех пор прошло сорок три года…»
Приходилось признать, что идея, возможно, не так хороша, как ему показалось в начале. За сорок три года хранения деньги могли закончиться, и начала расти пеня, так что, очень может быть, Герт окажется должником Гелмриха, и сундучок черного дерева так и останется у банкира…
Ждать пришлось долго. Уже смеркалось, и в углах комнаты собрались густые тени, когда возвратился банкир. Служащие внесли в кабинет черный сундучок — он оказался меньше, чем помнилось Герту, — и почтенного вида гроссбух.
— Что ж, — Гелмрих заговорил только тогда, когда дверь за служащими закрылась, и они с Гертом остались наедине, — итог таков. Ваш дед, господин де Бурнонвиль, оставил эту вещь, — он указал на сундучок, — моему деду двадцать третьего дня месяца лютня 1606 года, о чем имеется собственноручная запись мастера Якова Гелмриха в нашей семейной книге.
— Не в этой, — кивнул он на гроссбух, — в другой. В записи сказано, что формального договора между сторонами заключено не было, но мастер Яков принял на себя обязательства, из уважения к ремеслу и… — банкир, говоривший до этого ровным деловым тоном, неожиданно прервался и, сделал усилие, словно бы, проглотил комок, вставший в горле.
— Видите ли, господин де Бурнонвиль, судя по записям моего деда, он едва ли не боготворил господина д'Грейяра. Вот видите, я способен произнести это имя вслух!
— Вы республиканец? — Герт с удивлением осознал, что в королевстве Кхор до сих пор живут настоящие республиканцы, вроде тех, кто устроил против него заговор в 1607 году.
— Да, я республиканец! — с вызовом ответил Гелмрих. — Я проклинал имя вашего деда, господин де Бурнонвиль, с тех пор, как узнал эту историю. Но сегодня я прочел записи моего деда и приписки, сделанные рукой моего отца, и понял, что я их совершенно не понимаю.
— Пусть вас утешит тот факт, что я своего деда тоже не понимаю, — пожал плечами Герт.
Ну, не начинать же спор с банкиром? И о чем, о лучшем устройстве государства?
— Да, да! Вы правы! — кивнул Гелмрих. — Извините! Я несколько увлекся. Итак. Вместе с вещью, оставленной на хранение, ваш дед вручил моему деду сто двадцать золотых империалов, которые в то время стоили примерно две с половиной кхорские марки. Разница в весе, проба, обменный курс… Так вот, деньги были оставлены, как и эта вещь, — жест в сторону сундучка, — без всякого формального договора, составленного согласно принятым в то время правилам. В этой связи, мой дед, мастер Яков Гелмрих, рассудил, что деньгам негоже лежать под замком. Деньги должны работать, принося доход.
— То есть, он отдавал эти деньги в рост? — о такой возможности Герт даже не думал. Насколько он помнил, деньги он отдал не на хранение и не в рост…
«Или все-таки на хранение?» — увы, но за долгие годы, прошедшие с тех пор, детали истории начисто забылись. Герт просто не помнил, что сказал тогда Гелмриху, о чем попросил, или что приказал.